проскользнула мимо, Леша расслышал тихий шепот то ли молитвы, то ли проклятий.
Оставшись один, Алексей бессильно опустился на кровать. Ему хотелось кричать или плакать. Все это было немыслимо, непостижимо и вызывало отчаянную боль. Долгие месяцы он вспоминал Пандору каждый день. Как часто она являлась ему во снах… Все это время он отчаянно цеплялся за свой долг, свою миссию. У него просто не было права на чувства! Кроме того, он всегда понимал, почти физически ощущал ту огромную пропасть, что лежала между ними. Две с половиной тысячи лет. Иной язык, иная культура, иная эпоха. Все, что он знал, все, во что верил, и все, что любил, было ей чуждо. Признаться, и ему часто нелегко было понять ее поступки и мотивы. Но все же было в этой девушке что-то настоящее, неизменное, изначальное, что оставалось важным все эти века. Он уже почти смирился с тем, что никогда не увидит Пандору. А теперь она совсем рядом, но также недостижима, словно их по-прежнему разделяют сотни километров и тысячи лет.
У Леши не было сомнений, как он должен поступить. Он решительно подошел к столу, переставил светильник, пододвинул ногой клисмос и сел, положив руки на столешницу. Надо срочно написать Теодору и обо всем договориться, пока не закончилась навигация. Македония в ссоре с Афинами, так что попутный корабль найти нелегко. Но наверняка что-то можно сделать. Кроме того, следует разузнать еще кое-что и написать несколько писем…
Так, где бумага? Он обвел глазами столешницу, взгляд упал на раскрытую рукопись «Природы вещей». Ее кто-то трогал! На мгновение его охватила злость. Он же велел ни к чему не прикасаться у себя на столе! Леша взял рукопись и взглянул на исписанные страницы. Что это? Кто-то посмел портить его работу?! Он пригляделся внимательнее и замер… Весь лист пестрил исправлениями. Десятки орфографических и грамматических ошибок были демонстративно подчеркнуты и исправлены чьей-то уверенной рукой.
Леша бросил рукопись на стол, обхватил руками голову и беззвучно захохотал. Его тело сотрясалось от рвущегося наружу смеха. Он захлебывался, пытаясь проглотить, удержать разрывающий его хохот. Он качал головой, трясся и хлопал ладонями по столу. Он и сам не мог бы себе отчетливо объяснить, чем вызван этот приступ веселья. Он хохотал, но глаза его наполнялись слезами, то ли от смеха, то ли от разрывающей сердце боли.
– Пандора, – шептал он беззвучно. – Пандора…
Глава 19
1
Когда Пандора вошла в свою спальню, ее била дрожь. Наступающая ночь пугала. Она закрыла за собой тяжелую дверь и задумчиво посмотрела на крепкий засов. До этого дня Пандора ни разу не пользовалась им. Девушка осторожно коснулась засова пальцами и с усилием сдвинула тяжелый брусок. Подергала дверь. Крепко и надежно. Она взглянула в сторону окна. Там тоже была задвижка. Девушка размышляла еще несколько мгновений. Затем с отчаянием прижала руки к груди и который раз за этот день обратилась с молитвой к Артемиде Элефтерии. Закончив молиться, она вытерла тыльной стороной ладоней слезы, сделала несколько шагов к окну, остановилась, решительно вернулась к двери и отодвинула засов.
Пандора подошла к кровати. Не раздеваясь, прилегла на краешек. Она была уверена, что не сможет сомкнуть глаз. Сердце грохотало в груди, а в голове звенела пустота. На мгновение она прикрыла веки и тут же провалилась в беспамятное забытье.
2
Когда Пандора открыла глаза, уже рассвело. За окном звонко и переливисто пели птицы, со двора доносилось позвякивание посуды. Похоже, накрывали на стол. Несколько мгновений девушка лежала, силясь вспомнить события прошедшего дня. Почему она лежит одетая на застеленной кровати? Не разобранная с вечера прическа спуталась за ночь. Пандора коснулась волос и досадливо поморщилась. Что же вчера случилось?
Острое воспоминание заставило ее вздрогнуть. Она резко села и настороженно огляделась. Все было как обычно. Может, это лишь сон? Страшный сон. Ведь может быть такое? Этот проклятый Алексиус уже снился ей после своего бегства, и не раз. Еще в Афинах. Это были очень странные сны, похожие друг на друга: он грустно смотрел на нее и протягивал ей руку, а она убегала.
Девушка задумалась. Если это не сон, то возможно ли, чтобы вечер закончился именно так? Если она волей богов стала рабыней в доме этого клятвоотступника… Мог ли он не тронуть ее? Она стиснула зубы. Этот подлец слишком хитер, труслив и алчен! Скорее всего, у него есть на нее планы. А может, Артемида все же оберегает ее? Ни фиванские воины, ни алчный работорговец ее не тронули. Не хотели «портить» товар. Поможет ли богиня целомудрия на этот раз? Пандора почувствовала, как к горлу подкатывают рыдания, и сжала кулаки. Нет! Сейчас нельзя плакать! Нужно быть сильной, несмотря ни на что.
Дверь распахнулась, и в комнату вошла Эфимия:
– Хорошее утро! – она запнулась и уставилась на девушку. – Великие боги! На кого ты похожа? Тебе нужно быстро привести себя в порядок! Скоро господин выйдет завтракать, ты должна прислуживать ему.
Ключница бросила взгляд на мятую одежду Пандоры, на неразобранную кровать, сокрушенно покачала головой и вздохнула:
– Эх… Что же ты, дочка… – потом махнула рукой. – Ну ладно, дело молодое… Быстро одевайся и делай то, что полагается! Понятно?
– Да, госпожа.
3
С огромным трудом Леша разлепил глаза. Он не спал всю ночь, и лишь под утро ему удалось задремать. Но уже пора было вставать. Столько дел… Он вспомнил о Пандоре и подскочил. Кровь прилила к лицу. Она же здесь! Сейчас он увидит ее снова! Великие боги! Похоже, пора учиться отправлять молитвы.
Алексей быстро умылся и оделся. Руки его слегка дрожали от нетерпеливого ожидания, когда он завязывал ремешки сандалий. Стремительным шагом Леша вышел во двор.
– Хорошее утро! Благословение богам.
Большой стол был накрыт на одного. Жареные яйца. Сыр. Оливки. Лепешки. Обычный завтрак. Пандора в желтом хитоне стоит рядом, опустив глаза. Леша бросил на нее взгляд, и сердце его заныло. Как же она красива! Эфимия поодаль с любопытством наблюдает… Все равно!
– Ты завтракала?
Девушка настороженно посмотрела на Лешу, потом перевела взгляд на ключницу.
Та замахала руками:
– Нет, нет, господин! Я ее позже покормлю. А пока пусть за вами поухаживает.
– Садись, – Леша отодвинул от стола тяжелый стул, приглашая девушку присесть. Потом обернулся к Эфимии. – Принеси, пожалуйста, еще тарелку и приборы. А потом можешь идти. Мы сами справимся.
Пандора помедлила несколько секунд, потом подошла и осторожно села на краешек клисмоса, с удивлением рассматривая вилку и столовый нож.