нужен, — согласился я. Бойцы напряглись. — И поджопник будет. Но завтра. Когда воспользуемся моментом.
— Это каким? — задорно спросила Крыса. Она искренне верит, что ей ничего не грозит, как участнице похода. Лады, наивность лечится.
— Тем, в котором нас не пытаются убить.
— Типа спокойного сна, — фыркнул тощий, обустраивая лежанку. Смазал, гад, посыл.
Ночь промелькнула коротким пустым мгновением — без учета дежурства. Моргнул и очнулся, а дальше — извечные ночные шорохи подле багровых отсветов огня, да неровное сопение бойцов. Покой, сука, даже не снится.
Утро случилось. Если не заморачиваться в рефлексии, то уже благодарен. Хотя картинка побудки, как по мне, могла быть поприятнее. Пока совершали утренний моцион, я успел в деталях оценить состояние бойцов и выводы не порадовали. Сказал бы даже — огорчили к хренам.
Залатанные тушки, не первой свежести одежда, чумазые лица и общая помятость на фоне тусклого утра. А Шеста я бы вообще пристрелил от греха подальше — с таким раскрасом только адхары по углам отжимать, да помогать просраться запорным. И вот смотрю с командиром прищуром, а мысль простая — не дорабатывает командир, не обеспечивает обещанное. Хорошей команде положен хороший быт — аксиома службы.
— Консервы, — объявила Фрау. Первое слово, нарушившее легкий флер лагерных звуков. Притихшие бойцы, настороженно следящие за моей задумчивостью, оживились. Брякнула посуда, дополняя мирную картину. А командирский пендель так и остался обещанием.
Я усмехнулся. Принюхался к пище насущной — месиво странное и трудно идентифицируемое. Но пахнет чем-то овощным.
Минут через пять бодрой работы ложкой краем глаза заметил движение у прохода к периметру парка. Вернулись старатели, в числе которых приметил Николаевну и Ташу — видок у теток усталый, пожеванный. На лицах тени и грязные разводы, некоторые хромают, поджимая отдельные части тел. Но рюкзаки полны, из них торчат металлические рейки, трубки; ткань топорщится под угловатым грузом. Промысел задался, если правильно понимаю.
Я поднял руку в короткой приветственной отмашке, и сообразительная Никки отделилась от группы, раздав напоследок короткие приказы. Подошла неторопливо — с определенным достоинством. Сугубо по доброй воле и от хорошего настроения.
— Утречка, — сказала, приближаясь.
Я кивнул кулинару, и гостья дрогнула при виде протянутой тарелки. Чиниться не стала — приняла подарок и, скрипнув на выдохе, пристроилась на фанерке подле костерка. Жадно заглотила пару ложек. Люблю незамутненные натуры — красиво поработал, красиво поел. А мир подождет.
— Как сходили? — спросил нейтрально.
— Нормально сходили, — буркнула она. — Ноги болят, зараза. Давно на цикл не ходила.
— Нечей много?
— Встречались — ответила уклончиво. — Био нужно?
Я отрицательно мотнул головой, мерно хлебнул из чашки. Чай — говно, держу в курсе.
— Тогда чего звал? — рубанула женщина. Вижу, что устала и не хочет затягивать разговор. Но честный вопрос уважу.
— Есть у вас, где помыться?
— А… — И умокла, хлопая глазами. Образец интеллекта номер 2.
— Сломалась, походу, — буркнул Замес в сторону.
Команда заинтересованно оживилась, предчувствуя перспективу.
— Нахер пошел, — вздрогнула Николя. — Умник, блять.
— Откуда знаешь? — удивился боец. Чет с приоритетами у него не очень. — Куда-куда пошел?
— Выдохнули, — я хлопнул по колену. — Это приказ. Слово Николаю.
— Да не достроили мы, — она досадливо поморщилась. Ткнула пальцем в сторону вечной стройки, где ползали клановые муравьишки и разгружались старатели. — У правильных кланов свои помывочные. Удовольствие дорогое, но помогает расти в рейтинге. Народ тянется к хорошему, понимаешь? У нас и фильтры уже припасены, и аква достойная… Тупо не хватает рук.
— Благодарю за развернутый доклад, — кивнул я. — А где помыться-то?
— На променаде есть пару общественных душевых. Если не жалко био, то влегкую. Условия стремные, но соскрести лишнее можно. Проводить?
— Проводить, — согласился. — Смена, готовим чистое исподнее и перевязку. Ива?
— Все под контролем, — успокоила девушка.
Минут за десять собрались на радостном подъеме — блага цивилизации всегда привносят позитива, хоть и размягчают волю. Но собрать обратно кулачок смены мне не трудно — пусть чутка передохнут, почувствовав себя не просто мясом на ножках.
Торговой аллеи достигли бодрым маршем, без излишнего внимания со стороны местных. Любопытство парковых перекипело, а трудовые будни в стремлении выжить никто не отменял. Народ двигался по заученным тропкам, обмениваясь местечковыми новостями. Не сказать, что жизнь кипела, но чувствовалась определенная насыщенность лагерного мирка — на контрасте с мертвыми секторами. Почти столица.
Миновали сарайчики и фургоны лавок, прислушиваясь к повышенным голосам, сводящим дебет с кредитом, а то и требующих сатисфакции посредством извращенной пенетрации. Фразы простые, грубые и эмоционально насыщенные. Слышишь и проникаешься торговым ритмом — купи, продай и выживи, человече. Не будь падлой, мясо, прими добро за оговоренную цену.
Замес хищно поводил глазами, шевелил ноздрями, точно принюхивался — торгаш в нем слегка возбудился, не иначе. Но нам мимо — через два проулка, три дворика, едва проходимых от наваленной разномастной тары, к одноэтажному кирпичному строению с узкими бойницами окон под односкатной шиферной крышей. Сдается, домик построили уже после катастрофы — в парковую тематику он не вписывался. Но интересно другое.
У дальнего угла, считая от входа, приставлена лесенка, на ступеньках которой мялся неказистый мужичок — заглядывал в окошко и активно теребил паховую область. Место конечно не людное, но на тупичок любви никак не похоже.
— Это нормально? — заинтересовался тощий.
— Говорила же, — поморщилась Николя. — Условия на любителя.
— Ко входу, — отдал я короткий приказ. И зашагал к лесенке. Есть пару вопросов, которые не могут ждать.
— Э-э, ты чего? Сперва хоть клановые знаки узнай, — встревожилась Никки.
— Ага, — покивал. Конечно узнаю. Прям на подходе и выясню.
Коротким пинком подрубил стремянку, и мужичок скребнул челюстью о раму, срываясь вниз. С коротким вскриком тельце дернулось у пристенка. И зачем голосить? Высота детская — от силы метра три.
Я наклонился к испуганному аборигену:
— Кончил, нет?
— М-м…
Никаких бесплатных зрителей, пока смена проходит водные процедуры. Я против, если не поняли. Подскочившая Никки убедилась, что на жертве нет клановых меток и выдохнула. Двойные стандарты, не иначе. Хмыкнул в ответ на непонимание женщины и прошел ко входу в столь славное заведение.
Фанерная дверь нещадно скрипнула, пропуская меня в предбанник, ну или ресепшен, если по-модному. Небольшое помещение с парой засаленных лавок и грубо сколоченной стойкой, за которой любопытствовал плешивый мужичок в ветровке. Не услышав положенных слов, он кашлянул:
— Помыться?
— А у вас там дрочат на углу, — просветил я товарища.
— Жупел, рябая скотина! Опять. — Работник душевой рванул из-за стойки и шустро выскочил за порог. Через пару секунд снаружи смачно вдарили по мягкому. Возможно — ногой. — Ушел, я сказал! Ушел резко!
Послышались шаги и плешивый степенно вернулся, молча пройдя