на Тео.
Я ахнула, и Теодор отступил. Секундант остановил дуэль.
— Победа за мистером Аштоно… — секундант не успел договорить.
Старик Портер вдруг вскочил со своего стула, достал из кармана небольшой шар, размером с половину ладони и бросил под ноги Теодору.
Хлопок! Дым заполнил площадь перед храмом. Секундант кинулся к дуэлятнам, но в дыму ничего не было видно. Я вскочила, папа тоже. Он сжал мои плечи. Мачеха ахнула. Люди переговаривались, кто-то вскрикнул. Я сбросила ладони папы и побежала к дуэлянтам.
В дыму я увидела Тео. Он удивленно взглянул на меня и осел на землю. Из его спины торчала шпага, а под ней на рубашке растекалось алое пятно. За ним стоял Портер старший.
Он отбросил шпагу, пнул остатки дымовой бомбочки, сплюнул в пыль и, пошаркивая старческими ногами, ушел. Портер-младший, с ошалевшим выражением на лице, поспешно поднялся, и, скользя по грязи, побежал за своим родителем.
Я услышала свой крик.
Я кинулась к Тео. Нет! Мой любимый мужчина не может умереть!
— Держите его! — раздавалось со всех сторон.
Платье пропиталось красным. Сколько крови!
— Тео, Тед… пожалуйста, держись! — я понимала, что плохо вижу из-за слез.
— Все хорошо, Элли, это просто царапина, — со стоном выдохнул он.
— Нет, пожалуйста, не бросай меня, — я зажмурилась.
— Отойдите, мисс. — Меня оттолкнули. Теодора подняли, положили на носилки. Унесли. Я огляделась. На меня смотрели, шушукались. Я нашла глазами Портера-младшего — его злорадство можно было черпать ложкой.
— Отпустите! — воскликнул Портер-старший. Я посмотрела на него. Секундант запихивал старика в карету хранителя порядка. Интересно, они все это время тут были? Наверняка, ведь это дуэль.
Я кинулась к карете медиков, но та уже увозила Теодора. Я бросилась к папе.
— Мы должны ехать с ним!
— Элли, нет, дочка, — пробормотал папа.
— Что? Почему?
— Ему уже ничем не помочь, поверь мне.
— Но… — В глазах померкло.
Я услышала самодовольный смех Портера. Я взглянула на него и увидела, как кулак папы впечатывается в его нос.
— Какого дьявола?! — взвыл Портер.
— Уходим! — Папа схватил меня за предплечье и поволок в карету. Мачеха бежала за нами, подхватив пышные юбки своего платья.
Она причитала, что он поступил очень опрометчиво, хоть и смело, но это было не очень правильно. Отец тер руку, а я… Я не могла понять, как жить дальше, если Теодора больше нет.
Глава 39
Времени я не чувствовала. Карету покачивало на неровной дороге, за окном мелькали домики и деревья, а я не могла дышать. Папа что-то говорил мачехе, кажется они планировали наш скорейший отъезд, но мне было все равно. Даже если Теодор мертв, я не могу просто уехать, я не могу! Я должна увидеть его в последний раз!
— Элли, это плохая идея! — уверяли меня отец и мачеха, но я оставалась непреклонной. От слез я ничего не видела, нос заложило, фиолетовая скула болела и горела огнем.
Отец повиновался, развернул карету и мы поехали за Теодором. Его увезли к местному врачу, единственному на весь маленький городок. Этот невысокий худой мужчина в круглых очках и кровавыми разводами на рубашке встретил нас в холле своего дома. Очевидно, ему доложили, что именно из-за меня его пациент участвовал в дуэли, из-за меня погиб.
— Сочувствую. — Бросил он, осмотрев меня сухим неприветливым взглядом. Сочувствия я в его голосе не услышала.
На негнущихся ногах я вошла в комнату. Теодор, бледный и неподвижный, лежал на столе, под которым растекалась огромная красная лужа. Глаза Тео были закрыты, синие губы сомкнуты, черные волосы прилипли ко лбу. Я робко подошла к нему, дрожащей рукой разгладила черные пряди его жестких волос. Мои слезы капали на его шершавые щеки, на его неподвижную грудь, на его ладони. Я отстегнула от платья брошь папы, отцепила от нее перстень Тео, в черном камне все еще плескался огонь камина. Взяла холодную руку любимого, надела на его палец перстень, поднесла к губам, закрыла глаза, оставляя последний поцелуй. Пусть он останется с ним, этот огонек, помнящий нашу страсть.
И тут Теодор с шумом втянул воздух и громко закашлялся.
Я взвыла от ужаса и грохнулась на пол. Створки платья разъехались, обнажая грудь, и я чудом успела собрать их до момента, когда врач влетел в комнату.
— Что вы натворили?! Что это за магия? Вы некромант?! — верещал доктор. Папа влетел в комнату сразу за ним и уверял, что я не маг и магом не была, но врач настаивал на вызове службы магического контроля. И мне в пору было паниковать, ведь за некромантию могут и казнить, но все, о чем я могла думать — это Тео, который стонал на деревянном столе. Он жив? Он жив!!!
— Тео! — я бросилась к нему, и он открыл глаза.
— Элионор, — прохрипел он.
— Отойдите, я задержу вас до приезда магического контроля, — верещал врач.
— Да успокойтесь же! — отец пытался урезонить его.
— Довольно! — тихо сказал Теодор и сел на столе. Он со стоном потер шею. — Магическая сила здесь есть только у меня.
— Некромант? — нахмурился врач.
— Нет, артефактолог, лицензию могу показать. Почему я на столе? — Теодор уставился на врача.
— Вы умерли, — неуверенно сказал тот.
— Сомневаюсь, — усмехнулся Теодор и спрыгнул со стола.
— Но вы потеряли много крови, вы не дышали…
— А вы когда-то имели дело с магами, уважаемый? — Теодор подошел ко мне и удивленно окинул мой вид. Я смущенно запахнула створки платья.
— Д-да! Но…
— Так я и думал. Сердце мое вы проверяли? Почему не дали настойку крапивника в кварценитовой посуде? Скорее всего я бы даже сознание не потерял. А с артефактом, который любезно вернула мне мисс Маклейн, я восстановился еще быстрее. — Теодор говорил серьезно и твердо и по тому, врач краснел, как школьник, не сделавший урок, он знал и о крапивнике, и о кварцените.
— Мне не доложили, что вы маг. — Пытался оправдаться доктор.
Теодор лукаво взглянул на него. Врач потупился.
— Если вам очень хочется, можете вызвать магический патруль, но я уверяю вас, в этом нет необходимости. — Теодор взглянул в разрез моего платья, так что мне снова захотелось его запахнуть. — В любом случае, пришлите чек за работу в Клиффорд Холл на имя Теодора Аштона. Нам пора.
Тео взял меня за руку и вывел из затхлого помещения.
Папа в полном молчании последовал за нами, с хмурым видом сел в карету. Теодор сел вместе с нами, взял меня за руку. Папа сурово взглянул на нас, но ничего не сказал. Под его взглядом мне захотелось освободить свою