стены подпирали несколько массивных книжных полок. Я прошлась вдоль них — столько интересных томов, не перечесть. Хотелось остаться тут надолго…
Рядом с книжными полками стояло два кресла, на одном из них лежал теплый плед. Видимо, этим уголком дома пользовались часто. Тут же находился письменный кабинет с массивной передней полкой, куда обычно прятали перья, чернила и бумагу.
За утренними переживаниями я совсем забыла о самом важном! Надо написать тетушке еще раз. С этими мыслями я потянулась к полке с бумагой.
— Мисс, ужин подан в малой столовой.
Скрипучий голос домоправительницы заставил меня поежиться. Чего она такая сердитая все время?
— Благодарю, — ответила я. Домоправительница не собиралась уходить. Ладно, напишу письма в другой раз.
Ужин прошел в молчаливой атмосфере, а после лорд Джонсон настойчиво пригласил нас поиграть в бридж. Карточные игры я не любила, но старалась поддерживать компанию — смеялась над шутками лорда Джонсона и подбадривала Виолу, но та словно палку проглотила — ее улыбки были холодными, ответы односложными.
Я упорно улыбалась, заталкивая как можно глубже свою боль. Боль от потери подруги, непонимания и холодного отношения. Боль от того, что Теодор, скорее всего, бросил меня, пообещав счастье. Я улыбалась, пусть через силу, смеялась над шутками и старалась не обращать внимания на раздраженные вздохи Виолы.
Вскоре лорд Джонсон удалился в свой кабинет с бренди и книгой, Виола пошла в малую гостиную. Я последовала за ней.
Она села в кресло с пледом, взяла книгу со столика и уткнулась в нее, не обращая на меня внимания. Я тоже выбрала книгу, села в соседнее кресло. По ногам дуло, и я поняла, зачем тут плед.
— Лорд Джонсон много времени проводит в своем кабинете, да? — спросила я.
Виола кивнула, не отрываясь от книги.
— А ты здесь?
— Да, это моя любимая комната. Тут прохладно, а он холод не любит. И тут много книг, а он не любит пыль. Он собирал их как коллекцию, но я сомневаюсь, что прочел хотя бы одну, всегда уходит в свой кабинет и жжет камин даже летом, — лукаво улыбнулась она.
Я помолчала. Она тоже.
— Я чувствую себя спокойно, Элли, — продолжила она. — Брак дает чувство защищенности. С лордом Джонсоном у нас никогда не будет любви, или чего-то близкого к этому чувству. У него есть трое взрослых наследников, и я не уверена, зачем ему я. Чаще всего я напоминаю себе кошку, которую он приютил в своем доме, но я благодарна ему за спокойствие, и в этом нашла удовлетворение. — Она задумчиво трепала уголок книги.
Я уставилась на томик, который держала в руках. Как бы я хотела сказать это про Портера.
— Не отчаивайся, Элли, — вдруг сказала Виола. — Я уверена, ты тоже сможешь быть счастливой даже с Портером.
— Ви, — устало вздохнула я и посмотрела на подругу, — он же старик!
— И лорд Джонсон не так чтобы молод, — прошептала она. — И я не жалуюсь! Даже если он завтра оставит меня вдовой, я не умру с голоду, и в этом маленьком старом доме смогу жить спокойно.
— О, я за тебя так рада! — рявкнула я, вскакивая с кресла. — За тебя, твое спокойное будущее, и за твой контракт третьей степени.
— При чем тут контракт? — Виола тоже поднялась.
— Ты не знаешь? — больно усмехнулась я. — Я перейду семье Портера в полное подчинение после того, как стану вдовой.
Виола побледнела. Я поняла, что она ничего не знала.
— Элли, я… Мне надо… — она шумно выдохнула и оставила меня одну.
Холодный ветерок снова подул по ногам, и я поняла, что не хочу здесь оставаться.
В темноте своей комнаты я размышляла о том, что, наверное, на месте Виолы я тоже чувствовала бы себя счастливой. Защищенной. Спокойной. В том месте, где нет страха, боли, унижения. Там, где есть теплая еда на столе, уютный плед, мягкое кресло с книгой. Где после смерти супруга я могла бы снова выйти замуж или просто жить своей одинокой жизнью, читать книги в холодной библиотеке, укрывшись пледом и попивая сладкий чай.
Утро снова встретило плотным завтраком, после которого Виола вновь пошла в парк. Я хотела пойти с ней, но потом вспомнила, что не написала письма, и сказала, что догоню ее.
Прошла в малую гостиную, подошла к секретеру, открыла полку. Достала чернильницу и перо, потянулась за бумагой, но вместо чистого листка вытянула письмо. Я собиралась уже положить его назад, но почерк бросился в глаза. Слишком знакомый.
Это было мое письмо тете.
Я потянулась и достала еще два. Это все те письма, что я просила передать. Но как…
Вот почему тетя не отвечала! Она ничего не получила!
В носу защипало. Руки задрожали. Как же так? Почему?
Я не могла больше ждать. Я бросилась в парк, чтобы спросить у Виолы, что все это значит. Но едва я вышла за двери, сразу увидела хозяйку дома, направляющуюся ко мне.
— Ви, что это значит?! — воскликнула я, показывая ей письма.
На ее лице мелькнуло удивление, сменившееся виной.
— Чего ты ожидала, Элли? Что я позволю тебе, леди, рушить свою репутацию и топтать свое будущее? Я хотела как лучше! Но…
— О чем ты? — Я чувствовала, что задыхаюсь.
— Я не знала про твой контракт! Если бы ты сказала сразу… — промямлила она, в ее глазах стояли слезы.
Во рту пересохло.
— Что ты наделала, Ви?
— Я… Я все исправлю, я обещаю… — сказала она, а потом посмотрела на кого-то за моей спиной. Я оглянулась — домоправительница тащила мою котомку.
— Виола, ты выставляешь меня? Куда мне идти? Что происходит?
— Прости, Элли, — пискнула она и вбежала в дом. И тут я заметила карету. Слишком знакомую. Пыльную. Ее дверь со скрипом отворилась, и на землю спрыгнул мой кошмар. Мистер Портер.
— Сюда, кладите наверх, кучер закрепит, — отдал он указ домоправительнице. — Ну, здравствуйте, моя дорогая мачеха.
Портер подошел ко мне, зловеще скалясь. Я сжалась. Я видела, что Виола наблюдала за мной из окна. Не знаю, где был лорд Джонсон, но он не участвовал в этом предательстве.
В карету Портер меня буквально вволок, захлопнул за мной дверь и куда-то ушел. В карете пахло потным грязным мужчиной, едой и выпивкой. Мысли метались от отвращения и паники до собранности и решительности сбежать, но мои размышления прервали.
Портер распахнул дверь, залез в карету и уселся рядом. От него разило жареным луком и перегаром. Я отползла как можно дальше и вжалась в боковую панель кареты.
— Ну, дорогая, вот мы и вдвоем.
Он приблизился.