Читать интересную книгу Встречи на ветру - Николай Беспалов

– Понимаешь, – объяснил мне Павел, зимой и осенью это коляска с верхом, а летом она превращается в сидячую коляску.

– А лыжи на неё можно надеть? – пошутила я, но Павел на шутку – что было необычно для него – не отреагировал, он как-то странно посмотрел на меня и тихо произнес:

– Первый месяц малыша надо на свежий воздух выносить на руках, а там и снег сойдет. Весной ты сама сообразишь, как трансформировать коляску.

В тот момент я на эти его слова внимания не обратила. А если бы и обратила, то что бы могла сделать? Рак пищевода в четвертой, неоперабельной стадии. Ему оставалось жить не более трех месяцев.

Я родила пятого января 1976 года, а Павел умер двенадцатого. Он ушел из жизни на удивление, при его заболевании, тихо, без уничтожающих волю человека болей. Утром я, покормив малыша, которого мы по обоюдному согласию назвали Анатолием, пошла на кухню приготовить завтрак, а когда вернулась, Павел уже не дышал. Даже не подходя к кровати, я это почувствовала.

Организацию похорон взяло на себя Объединение, я только давала согласие на то или иное: цвет галстука, обивка гроба и другое.

В день похорон я, сцедив грудное молоко и оставив Толика на попечение моей сослуживице, поехала на кладбище. Ехали через весь город, стоял сильный мороз и мело. На Южном кладбище ветер дул так, что простоять у могилы хотя бы полчаса было невозможно. Кто-то с предприятия сказал прощальное слово, бросил по комку смерзшейся земли на крышку гроба, и ушли сразу, как только могильщики соорудили холмик.

Ветер гнал поземку, небо давило, в голове одна мысль: мальчик – сирота.

В автобусе мы все немного отогрелись, выпили в помин, и я пересела в свою служебную «Волгу». Поминок не было. Все понимали: в доме у меня грудной ребенок, а дом-то – одна комната. В таких жилищных условиях жил заместитель председателя отраслевого обкома профсоюза.

Дул ветер. На этот раз он дул не в мои паруса. Время попутных ветров для меня закончилось.

Семьдесят шестой год начался для меня хлопотами об оформлении комнаты Павла на мое имя, тревогами о здоровье малыша и одновременно треволнениями на службе. Проработавший более семи лет прежний председатель обкома решением вышестоящего органа был направлен на хозяйственную работу, что на нашем сленге значило, что его направили работать на производство.

– Ирина Анатольевна, – говорил председатель облсовпрофа, – мы рекомендуем Вас на должность председателя обкома. Прежде чем Вы дадите ответ, крепко подумайте. Вы потеряли мужа, у вас маленький ребенок. Сдюжите ли?

– Сдюжу, – отвечала я, так как не могла отказаться от поставленной цели – стать одним из руководителей города. Нет, я не метила в Смольный, но обосноваться на Исаакиевской площади желала и считала, что я достойна того.

На этом разговор был окончен.

Вечером того же дня я отпустила Виктора и пошла домой пешком. Тоня присмотрит за Толиком. Опять в город пришла весна, пахло сыростью и талым снегом, все чаще солнце баловало нас. Легкий ветерок с запада навевал лирическое настроение. Я ощущала себя шкипером, ведущим своё судно к далекой, но желанной цели. Надежда на успех крепла во мне.

Ветры надежды сопутствуют мне.

Ветры надежд

Пятнадцатого июня 1976 года, в субботу, я, Антонина – она пока живет у меня и Толик, плотно позавтракав, сын съел полную миску манной каши, где самой крупы было меньше, чем молока, в пропорции пять к одному, мы с Антониной тоже подкрепились как следует: омлет из шести яиц и по две свиных сардельки, которые мы запили кофе с молоком, собрались ехать на Крестовский остров.

– Я бутербродов настрогала.

Мне никак не удается отучить Тоню от простолюдинного языка. Я тоже не училась в институте благородных девиц, но к родному языку отношусь строго. К слову скажу: месяц назад я поступила на курсы английского языка. Преподаватель говорит, что у меня хорошие задатки к изучению иностранных языков: «У вас, – говорит он, – отличный языковый слух», и порекомендовал дополнительно брать уроки французского языка. Посмотрим, может быть, и приму его совет.

– Строгают доски, а бутерброды просто делают, – заметила я и получила ответ:

– Я университетов не кончала.

Спорить с ней бесполезно.

Спуская мальпост по лестнице, вспомнила Павла. Он стал бы хорошим отцом. Придет время, и расскажу Анатолию о его отце. Так я думала в июне 1976 года.

В планах у нас с Антониной добраться до Приморского парка Победы и там выйти на берег залива. Ребенок подышит морским воздухом, а мы с Тоней позагораем. Свой отпуск в июле я уже согласовала с председателем облсовпрофа, а Антонина согласилась побыть с Толей на даче у моей подруги.

Трамвай полупуст, и мы с коляской расположились посреди вагона. Не трястись же на задней площадке! Тем более что там обычно ездят пассажиры с собаками. Я к собакам отношусь хорошо, но моему сыну их глисты ни к чему.

– Ира, – говорит Антонина, когда мы уже проехали три остановки, – мы питье забыли. – Она приготовила морс и чай.

– Не возвращаться же, – отвечаю я и тут жалею, что не вызвала служебную машину: пожалела Виктора. Были мы на машине, развернулись бы тут же. Трамвай не развернешь.

– Не горюй, – утешаю я мою подругу. Интересный факт: не было у меня школьных подруг, не было их и позже, а на заводе они появились: Антонина и Клеопатра.

Несколько слов о нашей Клео – так она просила её называть. Она нашла-таки себе достойную пару, молодого, моложе её на три года, человека из группы представителей заказчика – к тому времени военпредставителей стали называть так – и уехала с ним к новому месту службы, в Тюратам. Это наш космодром «Байконур». В последнем письме она сообщила, что беременна и скоро им с Кириллом предоставят двухкомнатную квартиру. Я по-хорошему ей позавидовала.

– А чего горевать-то? Мальчик от жажды изойдет.

Вижу, что Тоня очень расстроена и утешаю её:

– Купим лимонаду.

Как рассерчала подруга!

– Хочешь отравить мальчика? Сама пей эти ситро.

– Что ты предлагаешь?

Сын проснулся.

– Вот и малец возражает.

– Пойдем в ресторан и попросим чаю.

– Богатая, да?

– Не богатая, а на сына денег не пожалею.

Нашу перепалку услышал пассажир, что сидит позади.

– Женщины, о чем спорите? Я еду на работу как раз в ресторан, обеспечу вас и чаем, и минеральной водой.

– Он обеспечит, – недовольно говорит Антонина, – по ресторанным ценам.

– Специально для вас сделаю скидку. – Я оборачиваюсь, мне в глаза смотрит мужчина моего возраста, но абсолютно лысый. – У нас в «Востоке» я не последний человек.

Не понимаю, что меня подвигло, но я представилась:

– Ирина Тиунова, – и руку протягиваю. Краем глаза вижу, как моя Антонина даже привстала с места, а Толик замолчал.

– Переверзев Прокл. – Он тоже привстал и крепко жмет мне руку.

Стоп, машина! Сколько времени я не имела близости с мужчинами? Ровно год. Тогда я поддалась уговорам Павла и легла с ним, хотя была на четвертом месяце беременности. Где-то я прочла, что долгое воздержание так же вредно для женщин, как и для мужчин. Нарушается баланс какого-то гормона, и велика опасность заболеть раком матки или молочной железы. Получается, мой организм помимо моей воли толкает меня в объятия этого мужчины. А чем он хуже других? С виду здоров, а если приглядеться, то не лыс он, а наголо брит.

– Сын? – Я киваю, неотрывно смотрю ему в глаза. – А что же папа не с Вами?

– Сирота он у нас, – за меня отвечает Антонина.

– Сочувствую. – Я ему верю, говорит искренне. – Я тоже сирота. Моих родителей осудили по делу врачей, и меня воспитывала тётка.

– Расстреляли? – ужасается Антонина.

– Нет. Отец умер в камере предварительного заключения, а мама уже на свободе. Сердце отказало, хотя сама была врач-кардиолог. Следующая – моя остановка. Погуляете, и обязательно прошу ко мне. Спросите заместителя директора. Имя и фамилию знаете. – Прокл жмет нам руки и по-мальчишески выскакивает из вагона. В окно мне видна его спортивная фигура и обаятельная улыбка. Я покорена.

– Ну и прохвост. – Такова реакция Антонины: у неё все мужчины чуть красивее гамадрила прохвосты. – Ишь как он на тебя смотрел. Дитя бы постеснялся.

– Завидно, подруга? – люблю подшутить над подругой.

– Ещё чего! Лысый и, наверное, извращенец. – Антонина начиталась американских книг.

– Приехали, помоги вытащить коляску.

Мне не хочется больше говорить о Прокле. Переверзев – до чего знакомая фамилия! Антонину не спросишь. Моя подруга удивительный человек. Она постоянно намекает, что мало образованна, но на самом деле Тоня – очень начитанный человек, много смотрит кино и знает почти всех наших киноактеров, посещает она и театры, особенно ей по вкусу спектакли в театре комедии, что рядом с гастрономом «Елисеевский», и театре оперетты. Частенько, придя домой, я слышала её голос: «Да, я шут» и так далее из оперетты «Мистер Икс».