Читать интересную книгу Собаки! - Олифант Олифант

И тут в Мюнхене появился незнакомый человек. Он был смугл, костляв и прихрамывал на одну ногу. На нём был темно-алый дорожный плащ, а за поясом — флейта. Миновав городские ворота, незнакомец направился прямо в ратушу и сказал бургомистру: «Слышал я, что вашим горным гончим досаждают блохи. Какую награду дадите вы тому, кто избавит вас от этой напасти?» Бургомистр воскликнул: «Ах, добрый человек! Если ты и впрямь прогонишь блох, то получишь столько золота, сколько сможешь унести». И все жители Мюнхена клятвенно подтвердили обещание бургомистра. Незнакомец вышел на центральную площадь, достал из-за пояса флейту, поднес ее к губам и заиграл причудливую мелодию.

И вдруг к нему отовсюду, со всей Баварии стали сбегаться блохи. Таинственный музыкант, не переставая играть, пошел по улицам города, а блохи, завороженные звуками флейты, покорно прыгали за ним. Выйдя за пределы города, музыкант направился к реке. В прибрежных камышах покачивалась лодка. Он перешагнул через борт, оттолкнулся от берега, и течение вынесло лодку не середину реки. Блохи, повинуясь призывной мелодии, стали прыгать в воду. Вскоре таинственный музыкант вернулся в город и потребовал обещанную награду. Но баварцы, когда беда миновала, пожалели о своем слишком щедром обещании и передумали его выполнять. Бургомистр протянул музыканту несколько монет и посоветовал поскорее убраться из города. Музыкант усмехнулся и, не взяв денег, пошел прочь. Сойдя со ступеней ратуши, он опять достал из-за пояса флейту и опять заиграл на ней мелодию.

Тут изо всех домов к нему стали сбегаться горные гончие. Музыкант вышел за городские ворота и собаки бежали следом. Вскоре все они скрылись за горизонтом, и флейта замолкла в дали…

С тех пор нет в Баварии горных гончих.

37. СЛОВАЦКАЯ ГОНЧАЯ

Цепи — вот что отравило жизнь великого русского писателя Ивана Тургенева. Мало того, что его отец был алкоголиком, а мать — истязательницей крепостных крестьян, так они ещё владели фабрикой по производству цепей. Живи Иван Сергеевич где-нибудь в Германии, никто бы и не заострял внимания на такой источник доходов, но в России…

Ещё в гимназии маленького Тургенева дразнили Ванькой-Цепным. В университете, студенты-вольнодумцы, подвыпив, злорадно интересовались: «Почём цепи, для русского народа?». Много раз Иван Сергеевич умолял родителей избавиться от фабрики и вложить деньги в акции, но, ни мать, занятая истязанием крестьян, ни, вечно пьяный отец, ничего не хотели об этом слышать. Разумеется, сразу же после их кончины, писатель немедленно продал сей отвратительный бизнес, но избавиться от комплексов не смог. Читает, бывало, газету, а там фраза «цепи самодержавия» и всё, настроение испорчено. Особенно жесток был к Ивану Сергеевичу граф Толстой. Едет, бывало, на извозчике мимо дома Тургенева, остановится и кричит на всю улицу,

— Ваня! Я тут словацкую гончую купил! Хочу, что б двор сторожила. Да вот, беда, цепи хорошей найти не могу. У тебя-то, наверное, полон дом цепей? Выручи старого приятеля!

И, хохоча, поедет себе дальше. Вот, подлец!

38. КРАПЧАТО-ГОЛУБОЙ КУНХАУНД. (см. ГОНЧИЕ И БОРЗЫЕ 7–8) 39. БОСНИЙСКАЯ ЖЕСТКОШЕРСТНАЯ (ГРУБОШЕРСТНАЯ) ГОНЧАЯ Балканская притча

Случилось это в те времена, когда Господь Бог ещё не создал человека, а только населил Землю животными. Решил он посмотреть, как они живут, спустился с небес и велел собраться на большой Совет. Все откликнулись на зов: и насекомые, и птицы, и звери, и гады, и микробы — все кроме Ежа. Еж жил сам по себе, никого не слушал и всех презирал. А был он ростом с коня, с длинными ногами и меховым хвостом до земли. Бегал он быстрее всех и любого мог заколючить острыми иглами.

— Я смотрю, пришли все кроме Ежа, — говорит Господь. — Кто сходит за ним?

— А разве ты не можешь просто заставить его прийти, — спрашивают животные, которым не очень-то хотелось связываться с вредным Ежом.

— Да мне как-то не по чину, — усмехается Господь.

— Мы сбегаем за ним, — вызвались отважные боснийские гончие. И побежали разыскивать Ежа. Однако хитрец замёл свои следы длинным хвостом и собаки вернулись к Богу ни с чем. Тогда Господь дал гончим необычайно острый нюх. В мгновение ока те вышли на след Ежа, но тот бросился бежать со всех ног, и опять пришлось собакам возвращаться восвояси.

— Да будете вы самыми стремительными псами, — произнёс Господь. И опять взяли гончие след, погнались за Ежом, догнали, но тот принялся колоть их иглами и обратил в бегство.

— Да будет у вас самая грубая шерсть, — велел Господь. И тут гончие, не боясь колючек Ежа, догнали его и притащили на Совет. А Ёж, вместо того, что бы броситься в ноги к Богу и начать вымаливать прощение, принялся дерзить, грубить и выкрикивать, что не позволит так с собой обращаться. Рассердился Бог и отобрал у наглеца длинные ноги, пушистый хвост и сделал размером с крысу. А боснийским гончим, в награду за верную службу, оставил острый нюх, стремительность и грубую шерсть.

40. БРАЗИЛЬСКАЯ ГОНЧАЯ

Бразильская гончая выведена для охоты на сугубо бразильских животных:

— на тапира.

А тапир не прост! Он, во-первых, непарнокопытен, а, во-вторых, вооружён хватательным хоботом. Поставьте себя на место обычной собаки — гонитесь по джунглям за свиньёй, перед вами маячит её толстая попа с хвостом верёвочкой, а когда догоняете, то она оказывается небольшим слоном. И его мохнатый хобот, сокращаясь и подрагивая, тянется к вашему горлу.

— на муравьеда.

Это просто персонаж ночных кошмаров. Да, он беззуб, зато, вооружён десятисантиметровыми когтями (10 см это длина пачки дамских сигарет!). И прицельно плюётся злобными рыжими мурвьями-убийцами. Секунда промедления и вы исцарапаны, оплёваны и искусаны.

— на броненосца.

У любой гончей, кроме Бразильской, просто опустятся лапы, при виде существа, покрытого головным, плечевым и тазовым щитами, костяными кольцами, роговыми полосами и прочим эпидермисом. Прибавьте к этому сорок остро отточенных зубов, длинный клейкий язык и дряблое, покрытое редкой шерстью пузо.

— на жагуатирика.

Фотографий этого чудовищного кота нет даже в архивах «National Geographic». Известно только, что он пятнист, похож на леопарда, но не леопард…

О тривиальной охоте на Оленя Кампейро, Серво ду Пантанал или Диких Котов можно и не упоминать.

Поэтому, когда какая-нибудь гончая Гамильтона начинает взахлёб рассказывать о «вчерашней охоте на зайца», Бразильская гончая лишь усмехается в усы.

41. ДРЕВЕР

С возрастом все Древеры становятся невыносимыми.

Во-первых, требуют, что бы их называли ДрэвЭрами. Иначе, просто не откликаются.

Во-вторых, появляется избирательность в пище. Не спеша подходят к миске, нюхают, чуть наклонив голову вбок, а затем, вопросительно смотрят на вас. Как бы спрашивают: «И этим мы сегодня ужинаем?».

В-третьих, по поводу и без повода, рычат. Их, оказывается, больше нельзя потрепать по башке, нельзя шуметь, когда уважаемый ДрэвЭр спит, нельзя, не спросив, переключать каналы на TV. Каждое ваше неправильное действие сопровождается мрачным «р-р-р-р-р-р-р».

В-четвёртых, на прогулке Его Величество само знает, куда сегодня идти и каждые десять шагов останавливается в раздумьях.

В-пятых, раздражаются при виде детей. Отворачиваются и глухо ворчат.

В-шестых, по ночам им снятся кошмары. Древеры ворочаются, вскрикивают и бьют невидимого врага лапой.

В-седьмых, я сам с возрастом не становлюсь лучше и добрее. Вот, наговорил тут про бедных бессловесных древеров всякой чуши…

42. ДУНКЕР

Жил был Дункер. Днём он спал в будке, а по ночам сторожил дом. А на соседском дворе жила Овчарка, в которую был влюблён наш герой. Однако дама питала слабость не к нему, а к Доберману, который работал в цирке плясуном на канате.

— Выходите за меня замуж, — однажды набрался храбрости Дункер.

— Простите, — отвечала та, — но что за жизнь у нас с вами будет? Изо дня в день охранять один и тот же двор? Мне кажется, я рождена для чего-то более интересного.

И в тот же вечер она бежала с Доберманом. Теперь, пока её муж плясал на канате, Овчарка обходила со шляпой ряды зрителей. Им аплодировали, бросали цветы и монеты.

А Дункер загрустил. Ходил с опущенным хвостом, плохо спал и обзавёлся блохами. Зачастил в лес, где собирал псилоцибиновые грибы. Ночью, лёжа на спине и задумчиво жуя гриб, он, смотрел в бездонное небо и грезил об Овчарке.

Доберман-разлучник, тем временем, сорвался с каната и искалечил лапу. Теперь он целыми днями сидел в кресле качалке и то проклинал злую судьбу, то горестно скулил. Чтобы утешить его, Овчарка ходила в лес за псилоцибиновыми грибами для калеки. Доберман наедался их и погружался в счастливое небытие. Его измученная жена тоже стала съедать грибок другой, дабы не думать о том, что их ждёт впереди.