— Не знаю. Сравнивай. Сопоставляй. Отмечай то, на что отзывается интуиция. Прислушивайся ко всем своим сомнениям.
Так и до паранойи недалеко.
— Ладно, — вздохнула я, — приступим.
Уэлл согласно кивнул, потянулся к листам.
— Постой, — я бездумно пресекла его попытку, — подожди.
На меня с изумлением уставились ясные притягательные глаза, способные вывести из равновесия самого черствого циника. Стоит ли так рисковать? Хотя о каком риске может идти речь? Даже если эльф обладает феноменальной памятью, то вряд ли это в дальнейшем обернется чем-то страшным. Да и договор… нам же все-таки предоставлены данные, хотя и не подлежащие верификации.
— Задам тебе сейчас странный вопрос, Уэлл. Ты знаешь врагов дома Рутхелов?
— Так… более-менее. В основном, да.
— Это хорошо. Тогда давай поступим так, — я, поколебавшись, все-таки извлекла дневник Арвелла и, стараясь не замечать неодобрительный взгляд Рады, с некоторой задержкой передала эльфу. — Они указаны здесь, отметь их, пожалуйста, на распечатках везде, где хоть как-то встречаются… А еще — выдели те города, список которых дал твой отец. Города и страны, в которых есть эти города, если сами они вдруг не указаны. Сделаешь?
— Сделаю, — Уэлл забрал книжицу с благоговением, как редчайшую и очень хрупкую драгоценность.
Какой покладистый ребенок. Я в детстве, в отличие от него, когда еще была с матерью, имела совершенно иной и далеко не образцово-показательный характер. Впрочем, мать ведь тоже… Усилием воли я оборвала свои мысли, отогнала вглубь, туда, где им и надлежало храниться. Тот период, когда у меня было нечто, что иные называют семьей, остался далеко позади. Теперь ему следовало покоиться в сундуке с навесным замком в запертом подвале.
— Работайте, а я — спать, — сообщила Рада.
— Угу, — промычали мы с Уэллом, уже втянувшиеся в обработку информации.
Дождь и не думал утихомириваться, все неугомонно разбивался о стекла и даже не пытался сбавить силу. Будто сами небеса решили оплакать грядущее, которого ждали, боялись и надеялись, что произойдет чудо, что сможет взнуздать само время, подчинить его резвый бег и не позволить сорваться с обрыва, увернуть в безопасную сторону. Но ведь я, Карма Рутхел, не седок, объезжающий лошадей, не моими руками держать поводья, управляющие чудищем, существующим для того, чтобы снисходительно наблюдать за возникновением новых жизней и мстительно радующемуся стремительному старению и увяданию. К кому оно благожелательно? Драконов и вампиров терпит, людей презирает, с магами снисходит до контакта. Эльфы? Может быть, и им дает какую-то фору. Ведь все равно знает, что все, даже самые долговечные, сломаются под его напором, сникнут, придавленные годами, потерпят поражение и сдадутся на милость победителя, признавая его несокрушимое превосходство. А я? Что я? Еще лет пять, и уже в своем отражении обнаружу столь пугающие морщинки. Лет десять — и задумаюсь гораздо серьезнее об образе жизни. Двадцать — начну беспощадно, на износ, бороться с первыми, пока незначительными, симптомами. И ведь кобылой буду гнать прочь от старости, от смерти, пока сама не сорвусь с обрыва, как срывались до меня миллионы и как сорвутся миллиарды после.
Карандаш подрагивал над бумагой, но пока еще ни единого штриха не оставил. Прошел конкурс красоты в Калматане, победительница — юная Озиша Луца Ки — получила в награду диадему из белого золота, инкрустированную девятнадцатью белыми бриллиантами, солидную сумму и путевку в Осар-Бихти.
— Уэлл?
— Мм? — Оторвался от работы юноша, поправился: — Леди Рутхел?
— Скажи, пожалуйста, что это за место — Осар-Бихти? Только так, чтобы я поняла.
Эльф прикусил губу, почесал карандашом за ухом и перевернул лист. На оборотной стороне он нарисовал бесформенную кляксу.
— Это, — ткнул острием карандаша в кляксу, — Большая Леока, материк. Мы находимся здесь, — карандаш оставил след в юго-западной части. А Осар-Бихти — удивительно красивое и популярное место на побережье Южного океана, древний город, которому, если верить археологам, не менее двух с половиной тысяч лет.
Теперь карандаш указывал на нижнюю часть материка. Я по-птичьи склонила голову, прищурилась. Если отбросить всякие неточности и учесть то, что на рисунке контур явно сглажен, то все равно отчетливо угадываются очертания Евразии.
— Если сравнить с моим миром, то мы где-то в районе Украины. А это, — я уперлась пальцем во вторую точку, — вроде как Индия.
— Странные названия, — пожал плечами Эльф и вернулся к работе.
Я продолжила читать.
В Осборнорогский музей поступил найденный при раскопках практически полностью сохранившийся набор агатовых статуэток, получивший название «Танец богинь». Улицы Чрегарда омрачила смерть казначея, преступника ищут.
Я покачала головой. Кем бы ни был замечательный друг Рады, но он слил ей слишком много лишней информации, явно не имеющей отношения к делу. Почему бы не обратить внимание только на те населенные пункты, которые имелись в списке Стенхала? Хотя, мне ли возражать опыту той, что сейчас неподвижно лежала на койке, отвернувшись лицом к стене? Да в том то и дело, что мне, умеющей обращаться с информацией. С другой стороны, вампирша пока произвела на меня довольно положительное впечатление. Резковатая, знающая себе цену, и в некоторой мере даже наглая, но зато не глупая клохчущая курица. Она не совершит лишних движений там, где их можно будет не совершать, и не станет натягивать маску добросердечной и бесконфликтной тетки без нужды, поняв за свою невероятно долгую жизнь, что истинно ценных вещей даже в этом мире куда меньше, чем принято считать.
В Осборнороге прошел открытый аукцион, с молотка ушли доспехи времен Четвертой мировой войны, кубок князя Фитриша Любезного, бриллиант «Черный принц» весом ровно в триста тринадцать лапидов. Внутренний переводчик, увы, был лишен калькулятора, способного переводить земные меры в меры этого мира. Наверное, триста тринадцать — это, как минимум, величина с мандарин или даже кулак. Заметный камушек, иными словами. По крайне мере, указанная цена внушала трепет количеством цифр. Или все дело в валюте?
Я поняла, что отвлекаюсь, поддавшись своему влечению к минералам.
Между главами Калматана и Артины был заключен договор об упрощении правил пересечения границы, теперь в обе страны разрешался ввоз дополнительных товаров, в частности, имеющие фармацевтическое и химическое назначение.
Глаза слезились, в висках в такт дождю стучали молоточки, голова переполнялась кучей бесполезных сведений. Когда-то я ведь уже так сидела, по крупицам собирая информацию и ужасаясь открывающейся правде. Но тогда имелся кофе, который можно было хлестать без передышки. Шприц, ставший уже едва ли не талисманом, был с собой. Имел ли яд срок годности? Андрей никогда об этом не упоминал, но каждый раз, независимо от времени проведения операции, он срабатывал. Наверное, если на его свойствах не сказался прыжок из одной реальности в другую, он и сейчас эффективен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});