покопавшись в темноте, вытащил спрятанную за сараем тачку на двух колесах и вместе с ней вернулся к машине. Через четверть часа самая опасная часть работы была завершена, тело Гриценко, прикрытое одеялом, лежало на диване.
Спасаясь от холода, Разин затопил печку, согрел на плите чайник, включил водонагреватель, привезенный из Америки, и, закрывшись в ванной комнате, залез под душ. Он стоял и тер пятна крови, оставшиеся на ладонях и запястьях рук, будто въевшиеся в поры кожи.
Он надел старую куртку, открыл ворота и сел за руль «жигулей». У поселкового магазина, уже закрытого до завтрашнего утра, стояли две группы мужчин, которых привела сюда неутолимая жажда. Значит, водку или крепленое вино сегодня завозили. Вовсю шла торговля с заднего крыльца. Руководил этим действом мужчина в зимней шапке и рабочем халате. Он взял двадцать пять рублей, исчез в подсобке и вернулся с двумя бутылками водки. Разин поехал обратно, наблюдая в зеркальце за увязавшийся следом машиной. На этот раз оперативники проводили его до самого дома. Значит, завтра у начальства появится рапорт, что Разин, сидевший на даче второй день, вечером все-таки появился, чтобы съездить за водкой. Так пьет, что никаких запасов не хватает.
Устроившись за журнальным столиком, он ел и про себя разговаривал с портретом жены, стоявшем на серванте. Он сказал, что дачный дом теперь все равно никому не нужен. Что касается его, Разина, он никогда не горел желанием копаться в земле с рассадой клубники или греться на солнце на заднем дворе. И вообще, эта дачная идиллия должна была рано или поздно подойти к концу. Дальнейшая жизнь может сложиться по-разному. В пиковом случае его убьют в перестрелке или замордуют в тюрьме, — этот вариант весьма возможен.
Но есть и другой сценарий: он вырвется из Союза, окажется где-нибудь на краю света, будет жить тихо, надеясь, что красная империя развалится, похоронив под своими обломками коммунистическую партию, госбезопасность и вместе с ними множество разных подонков. Но, если быть честным, — империя простоит еще долго, двадцать лет, сорок… Поэтому у Разина мало шансов вернуться назад и пожить тут на склоне лет.
— Так что, ни мне, ни тебе этот дом теперь не нужен, — сказал Разин вслух. — Гори эта дача синим пламенем. Ты не расстраивайся по пустякам. А вот «жигули» жалко…
Красный пятидесятилитровый баллон, питающий газом плиту, стоял в углу на кухне. Баллон он менял недавно, газа под завязку. Разин открыл кран баллона, отсоединил резиновый шланг от плиты и быстро почувствовал характерный запах. Он распахнул дверь из кухни в комнату. Под другую дверь, ведущую на веранду, подложил какие-то тряпки, чтобы газ туда не выходил. Взял сумку с вещами, посмотрел на портрет жены, уже протянул руку, чтобы взять его с собой, но решил ничего не трогать. Он вынул из серванта толстую свечу, поставил ее на столик и зажег фитиль.
Через пять минут он оказался на задней дороге, сел в «волгу» и, отъехав подальше, стал ждать. В зеркальце он видел вспышку, осветившую черное небо. Столб огня поднялся высоко вверх, взрыв эхом прокатился по ночному поселку и улетел в даль за лес. Разин тяжело вздохнул и поехал к Москве.
Глава 31
У Владислава Топоркова, старшего инженера оборонного завода, эта суббота была рабочей. Однако он вернулся домой не в шесть вечера, как обычно, а уже в три, потому что начальник смены отмечал день рождения. Наскоро собрались в профкоме, обменялись тостами, выпили, а после застолья какая работа, — отпустили по домам.
Переступив порог квартиры, Топорков отметил, что его бывшая жена Роза Шор, не ночевавшая дома уже седьмую ночь, не пришла и сегодня. Двухкомнатная квартира в доме послевоенной постройки была просторной, с высоким потолком и большой кухней. В коридоре он остановился у двери Розы, подергал ручку, постучал и не дождался ответа. Переодевшись, разогрел на сковородке остатки вчерашнего ужина, выпил для аппетита полстакана беленькой и стал есть, раздумывая, куда могла пропасть Роза.
Буквально через пять дней она улетит на землю обетованную, к отъезду все готово: распродана мебель, хрустальная люстра и бра, носильные вещи, собраны чемоданы и пара каких-то коробок, которые теперь стоят в ее комнате. А рядом раскладушка, на которой, по идее, должна спать Роза, а ее ищи-свищи. После развода нормальные отношения с женой сохранились, бывшие супруги не стали врагами, они не устраивали мелочных дрязг из-за каждой тряпки или деревяшки. Когда она решила уезжать, он просто отступил в сторону и согласился быстро оформить развод.
Неделю назад, первый раз за всю десятилетнюю совместную жизнь в этой квартире, Роза не ночевала дома, не предупредив Владислава, не пришла и на следующий день, и вот счет уже пошел на недели. За это время Топорков набирал телефоны двух лучших подруг Розы, которые помнил наизусть, но, к удивлению, утром, днем и вечером слышал на другом конце провода только длинные гудки, будто подруги сами уехали в Израиль. А на прошлом месте работы бывшей жены не знали, где Роза, а когда он проявил настойчивость, посоветовали больше не звонить, иначе в милицию пожалуются.
Когда загудел электрический звонок, Топорков поднялся и поспешил в прихожую, вспомнив, что в прежние времена Роза пользовалась своим ключом. На пороге стояла пожилая женщина, которую все во дворе звали тетей Лизой, общественница из соседнего подъезда.
— А я знала, что ты дома. Увидела, что возвращаешься…
— Что-то случилась? — Топорков почувствовал недоброе. — С Розой?
— Что ты, упаси бог… Я сидела в «красном уголке» ЖЭКа. А тут пришел мужчина, очень серьезный. Я так поняла, из милиции. Спросил, знакома ли я с тобой. Ну, я говорю, что всех жильцов знаю, по имени и даже по отчеству. А он говорит, вам не трудно сходить к этому гражданину и попросить, чтобы он прямо сейчас, не откладывая, шел сюда. Я говорю, — конечно, какой вопрос… Сбегаю.
У Топоркова сильнее защемило сердце, кажется, сбывались самые худшие предчувствия, с Розой произошло нечто такое, о чем даже подумать было страшно.
— Он спрашивал про Розу?
— Говорю же: нет. Про нее разговора не было. Тебя просил прийти поскорее.
— А почему не позвонил?
— Почему? — переспросила тетя Лиза. — Это уж ты сам спросишь. Мне он не докладывал. Эх ты, голова и два уха, паспорт не забудь. И когда только выпить успел?
Она поправила платок и ушла. Видимо, грымза была в курсе, что Роза давно не показывается дома, а муж, хоть и бывший, весь извелся. В кухне Топорков долго прыгал на