— А почему «ирландский» вист?
Джаррет пожал плечами:
— Понятия не имею. Возможно, потому, что мы, англичане, обвиняем ирландцев во всех грехах. «Ирландские корни», к примеру, означают мужские половые органы, а «ирландская зубная боль» — мужское возбуждение.
Джентльмен никогда не стал бы рассказывать подобные вещи даме благородного воспитания, но сегодня Джаррет не чувствовал себя джентльменом. Он думал, что Аннабел ударит его за грубость… и даже отчасти надеялся на это.
Но она с усмешкой проговорила:
— Боже, какие же вы, мужчины, дети… Это вы так развлекаетесь, когда рядом нет женщин? Придумываете столь пикантные термины? Пиковый туз — надо же!..
Джаррет тоже усмехнулся:
— Совершенно верно! Развлекаемся, придумывая термины. А также изобретаем способы, как добраться до этого самого туза.
Тут на щеках ее наконец-то вспыхнул румянец, и она, резко отвернувшись, направилась к камину.
— Нужно развести огонь. У меня не было времени переодеться, а здесь довольно прохладно.
— Что ж, разведем, — пробормотал Джаррет, когда она наклонилась к каминной решетке. — Тут и впрямь прохладно. А ведь тебе придется снять даже и это платье, не могу этого дождаться. Весь вечер представлял, как это будет происходить.
Аннабел замерла на несколько мгновений. Потом, взглянув на него через плечо, спросила:
— Не слишком ли ты уверен в себе?
— Я всегда в себе уверен.
Тут она вдруг выпрямилась и, посмотрев ему в глаза, тихо проговорила:
— Наверное, ты теперь считаешь меня шлюхой.
Джаррет смутился.
— Почему ты так решила?
— Ну, потому что я… В общем, из-за Руперта.
— Одна ночь страсти с «настоящей любовью» — за это женщину едва ли можно назвать шлюхой.
— Тогда почему же твое отношение ко мне так резко изменилось? Почему ты ведешь себя так грубо и позволяешь себе говорить мне… столь шокирующие вещи?
Потому что он хотел, чтобы она почувствовала то же, что почувствовал он, узнав о ее лжи. Ведь оказалось, что эта прелестница всего лишь играла с ним, чтобы получить желаемое.
— Шокирующие вещи? — переспросил Джаррет. — Но ты ведь сама заговорила об ирландском висте, не так ли?
— Дело вовсе не в этом. — Она покачала головой. — Просто ты сейчас такой холодный, такой злой…
Боль, прозвучавшая в ее голосе, еще больше смутила Джаррета. Но он по-прежнему не мог обуздать свой гнев.
— А ты разве не понимаешь, почему я стал такой? Ведь ты лгала мне…
— Если бы не лгала, ты бы сюда не приехал. Я сделала то, что должна была сделать.
— И сейчас делаешь тоже, — констатировал он ледяным голосом.
Она с вызовом вскинула подбородок:
— Да, делаю то, что должна.
— А я-то думал, что ты…
— Невинная и целомудренная девственница?
— Нет, я не об этом. Я думал, ты честная.
Глаза ее гневно сверкнули.
— Я честная, черт побери! Ты понял?!
— Торговать своим телом ради спасения пивоварни брата — это называется быть честной?
— Ты первый предложил такую ставку. Неужели забыл?
— Но ты ее приняла. А сегодня сама предложила то же самое. — Он медленно приблизился к ней. — И это наводит меня на мысль о том, что все наши поцелуи и ласки… Ты пыталась таким образом заманить меня в сети, не так ли?
Она отшатнулась от него с выражением ужаса на лице.
— Значит, ты считаешь, что я… Ты и впрямь думаешь, что я… Ты не в своем уме! Неужели трудно было понять, что я действительно тебя желала? Женщина не может сымитировать такое…
Джаррет почувствовал некоторое удовлетворение, однако все-таки проворчал:
— Как раз это женщины прекрасно умеют имитировать.
Аннабел на секунду замерла. Потом в растерянности пробормотала:
— Но… каким образом?
Джаррет невольно усмехнулся. Похоже, эта женщина была замечательной актрисой. Или же… Или же ничего не смыслила в будуарных делах, хотя и имела близость со своим героическим Рупертом. Но если так…
Он внимательно посмотрел на нее.
— Ты что, действительно не знаешь?
Она в раздражении передернула плечами.
— Я знаю одно: инициатором всех наших поцелуев был ты. Для женщины, пытавшейся «заманить тебя в сети», я вела себя довольно сдержанно, не так ли?
На это Джаррету нечего было возразить. Следовало признать, что она действительно не пыталась его соблазнить. И если бы она захотела, то, наверное, давно бы попыталась заманить его в свою постель, чтобы потом заставить жениться. Немного поросячьей крови, немного притворства, — и он бы не догадался, что она не девственница.
Но Аннабел вела себя совсем иначе. После их ласк в сарае она, напротив, попыталась от него отстраниться.
— Что касается честности, — продолжила она, все больше распаляясь, — то эту роскошь не каждый может себе позволить, милорд. Но откуда вам об этом знать у себя в Лондоне, где вы проводите время в пьянстве и азартных играх, совершенно не думая о тех, кому причиняете зло?..
— Причиняю зло?! Пьянствую?! — Он снова вскипел. — В отличие от твоего братца я знаю свою меру! Знаю во всем!
Она издевательски рассмеялась.
— Неужели во всем?! Тогда что же ты здесь делаешь?!
Ее слова оказались ударом ниже пояса. Действительно, то он тут делал? Если он и впрямь считал ее хладнокровной интриганкой, то почему же все еще хотел переспать с ней?
Вероятно, потому, что в глубине души не верил, что Аннабел — хладнокровная интриганка. Во всяком случае, не хотел в это верить. И в то же время он чувствовал, что по-прежнему восхищается этой женщиной. Восхищается ею и страстно ее желает. Да, он все знал и понимал, однако не хотел себе в этом признаться. И наверное, именно это больше всего его раздражало.
Собравшись с духом, Джаррет проговорил:
— Туше, Аннабел, не кричи. Я здесь потому… — Он судорожно сглотнул. — Потому, что от желания у меня помутился разум. Но скажи мне, а что здесь делаешь ты?
Аннабел уставилась на него в изумлении. Было очевидно, что такого вопроса она не ожидала.
У нее расширились глаза.
— Неужели не понимаешь? — проговорила она с некоторым раздражением. — Ведь все ясно… Я хочу, чтобы ты помог нам.
— И это так важно для тебя, что ты готова даже продать свое тело?
Она побледнела.
— Я вовсе не продаю свое тело. Наш с тобой договор — это сделка. И я надеюсь выиграть.
— Да, конечно… Но ведь можешь и проиграть.
— Это неизбежный риск.
Джаррет промолчал. И на это ему тоже нечего было возразить.
Аннабел нашла еще несколько свечей и зажгла их от уже горевшей. Потом подошла к большому столу, поставила свечи в подсвечники и села за стол напротив стула, стоявшего спинкой к окну.