Мне удалось повернуть голову. Стёкла противогаза запотели, я содрала его с головы и отшвырнула в сторону. Женщина защищала детей, мальчика и девочку лет восьми, она прятала их за своей хрупкой спиной и отступала к дому, а на встречу к ним двигались три хищника — три твари. Я настолько быстро подпрыгнула с земли, что тут же грохнулась обратно, ударившись животом о бордюр. Голова кружилась так сильно, что я не могла понять, какой из трёх домов перед глазами настоящий.
Где «Люгер»? Его нет. Я выронила его при взрыве. Остались только гранаты. Я сжала в потной ладони одну и бросилась к кричащей и молящей о помощи женщине. Но я опоздала. Замерев на пороге дома, наблюдая, как женщина и дети извиваются в агонии, ещё пытаясь отбиться от тварей, которые нещадно отгрызают куски от их худых тел, я просто приросла к полу, проклиная мир, проклиная себя, за то, что не успела.
— Пожалуйста, помогите! — вопила женщина, её обезумевшие от страха и боли глаза смотрели в мои пустые и безликие.
Я помогу им. Прямо сейчас. Я избавлю их от боли и мучений.
Выдернув чеку из гранаты, я швырнула её прямо в кучу из тел, мяса и крови, успев отбежать на несколько метров, прежде чем ударная волна подобрала меня и отшвырнула к поваленному на бок грузовику.
Сильно закашлявшись, я перевалилась со спины на живот, сплёвывая кровь и проклиная Землю, за то, что не убила в тот проклятый день всех до единого. За то, что оставила кучку отбросов вроде меня, отрабатывать за все грехи человечества.
Мои глаза, в который всё прыгало кружилось и плясало, сумели взглянуть в нужном направлении: твари всё ещё спускались вниз со стены, их было слишком много, если так будет продолжаться и дальше, если барьер не запустят в самое ближайшее время, город Крест превратиться в пристанище тварей.
Шатаясь, я поднялась на ноги, подобрала винтовку М16 — выдрала из рук солдата без головы и вернулась к обстрелу любителей человеченки.
Их слишком много. Я не успевала переводить дыхание; всё стреляла и стреляла, отбрасывая от себя зелёные тела источающее отвратительный смрад. Сейчас я сильно пожалела, что выбросила противогаз.
Твари подавляли нас количеством, заставляли двигаться назад, отступать к самым заселённым кварталам, в сторону сектора обороны и сектора пищевой промышленности.
— Барьер включён!
— Барьер включен!
— Барьер включён! — Эти заветные слова разлетались по воздуху, как эхо.
— Барьер включён! — Люди передавали их друг другу, всё дальше, извещая каждого, призывая собрать остатки сил в кулак для последней зачистки. Надо поднажать.
Южная стена быстро опустела, больше никто не мог залезть на паутину, не получив удар током. Остались только те, кто успел проникнуть в город, и даже их ещё было слишком много.
Огромная группа тварей появилась из темноты, я выдернула чеку и швырнула её прямо в центр толпы. Взрыв, и нас накрыло дождём из крови и всякого вида конечностей.
— Ты молодец! — Кто-то хлопнул меня по плечу. Этого бойца я видела впервые. На самом деле, во всём Кресте, я всего-то и знаю, что парочку физиономий, и то, малоприятных.
Раздалось шипение, и рация на нагрудном кармане бойца громко заговорила:
— Второй отряд, группы А и Б, приказываю возвращаться в сектор обороны! Они прорвались! Повторяю: они прорвались! Нам нужно подкрепление!
Всё что я помню дальше, это то, что я будто бы вижу себя со стороны и внезапное замедление всего что происходит вокруг. Я помню, как вырываю винтовку из руки солдата, медленно, безумно медленно, и бегу обратно — к северной стене, — в сектор обороны. Я останавливаюсь, подбираю с земли пистолет и бегу дальше. Бегу, хоть и знаю, что бежать придётся слишком долго. Но моя личная сирена в голове завывает с новой силой, разрывая её на части, вопя всего лишь одно слово — Ронни. Он там. И его некому защитить. Если только в это мгновение, Чейз не прыгнул на мотоцикл и не помчался на помощь брату. Но Чейз из пятого отряда, а сообщение передавалось второму и я совсем не уверена, что его слышали все бойцы.
Время казалось вечностью; я всё бежала, как заклинание, повторяя про себя слова: «Они не тронут его. Не тронут этого мальчика. Я успею!» А перед глазами стояло лицо Кристины. То, как я не успела, как не смогла её защитить, как её у меня забрали.
Мокрые, пропитанные потом волосы, липли к шее и лицу. Дым от лесного пожара больно царапал лёгкие, как наждачная бумага. Я кашляла и задыхалась, порезы на спине горели адски пламенем, но я бежала.
Четырёхэтажное здание. Медицинский корпус. Я толкнула дверь ногой и помчалась по лестнице, вверх. Мои громкие шаги эхом мощных барабанов отражались от стен и потолка.
Первый этаж. Второй. Третий. Четвёртый. Я открыла дверь и налетела на тварь — женщину лет сорока, с зелёной кожей, красными глазами и запахом тухлых яиц. Она повалила меня на спину и открыла рот, обнажив острые как бритвы, но простой человеческой формы, зубы. Она почти вцепилась мне в шею, когда я выстрелила ей в висок, размазав мозги по всему лестничному пролёту.
Далее коридор. Двери палат открыты, больные за ними стонут, плачут и зовут на помощь. Кто-то тихо завывает от боли, кто-то орёт так, будто ему под ногти вонзают иголки. Но у меня нет на них времени. Мне надо найти маленького и очень больного мальчика.
Дверь его палаты открыта. Кровать пуста. Окна закрыты. Крови нет — это хороший знак, тварь расправилась бы с ним на месте.
— Ронни! — закричала я. — Ронни, это я, Джей!
Но мальчика не было в палате, не было под кроватью, не было в шкафу.
Я не успела. Его забрали? Паника. Лицо Кристины перед глазами. Её белокурые волосы, улыбка…
— Ронни! — Горло болело от крика, но я продолжала громко вопить, быстро шагая по коридору, открывая дверь в каждую палату. — Ронни! РОННИ!
Одна из тварей ещё пыталась ползти. Я раздавила её голову ботинком, она взорвалась, как воздушный шарик.
— Помогите!
— Мне нужна помощь, меня укусили…
— Пожалуйста…
Никому из них я не могла помочь, я не была обязана. Я искала Ронни...
На третьем этаже его тоже не оказалось. Я спустилась на второй, здесь было тихо и пусто: или всех убили, или здесь изначально никого не было.
Фонарик Чейза пригодился только сейчас, достав его из нагрудного кармана, я открывала каждую дверь и направляла луч света в палату, продолжая звать Ронни. И я нашла его. В самой последней комнате, забившегося в угол и трясущегося с ног до головы не пойми от чего: это приступ, или ему просто страшно?
Тугой узел в груди немного ослаб, и я бросилась к мальчику. Взяла его лицо в свои ладони и заставила посмотреть на себя.