не дай бог, а мне ваша светлая голова еще ох, как нужна. – Девушка вышла в коридор и решительно направилась в сторону рубки. В этот момент она была поразительно похожа на Дитмара.
– Да, бросьте вы, светлая голова…, – скромно отозвался антиквар, едва поспевая за девушкой. – Если бы я понял это сразу, а так…
Он не договорил, потому что они уже очутились возле капитанского мостика, где Фогель задумчиво выслушивал Штельмахера.
– …таким образом, нам не уйти от шторма в полной мере, поскольку нам не хватает глубины. И единственный вариант, который я вижу – это попытаться пройти вот здесь и лечь на дно между этих двух подводных холмов. Они должны частично уберечь нас от морского волнения и сгладить мощное течение, о котором я доложил ранее. Но предупреждаю, что этот маневр крайне опасен, так как из-за возможного засасывания грунта в шахты теплообменников мы можем их засорить, что приведет к последующему перегреву реактора.
– Это… это что пирамиды?! – вдруг не сдержался Мороний и капитан Штельмахер недовольно посмотрел на постороннее гражданское лицо в пределах мостика. – Нет, точно, это же пирамиды майя!
– Это подводные горы, – отчетливо произнес Фогель, – а вы мистер Мороний, если будете нести всякую чушь, особенно когда вашим мнением никто не интересовался, то отправитесь за борт вместо торпеды. Вы знаете, что шутить я не умею, а потому настоятельно рекомендую вам в следующий раз помнить об этом прежде, чем открыть рот без моего разрешения.
– Но, мистер Фогель… Херр… Я просто уверен в своих словах! Вы разве сами не видите сходства?! Я отлично понимаю чем я сейчас рискую, но это явно искусственное архитектурное сооружение.
– Наши зонды подтверждают его слова, – тихо произнес капитан и только сейчас Фогель понял о чем хотел сказать ему Ульрих, когда вызвал на мостик.
– Откуда посреди моря могут быть пирамиды, да еще и индейцев?!
– Э… если позволите, – Мороний вопросительно посмотрел на главу пятого Рейха, не желая очутиться за бортом. Получив молчаливый кивок, он тут же с горячностью продолжил: – Дело в том, что как на самом деле назывался народ майя никто не знает. Собственно “майя” их назвали более поздние народности, поселившиеся на местах былых городов предшественников. Формально говоря, города, построенные на Юкатане, построили даже не сами майя, а их предки, которые согласно легендам пришли в незапамятные времена, как раз-таки с подводной сейчас Бермудской возвышенности. Само слово «май» означало на их языке народ, который мы бы сейчас назвали атлантами. – Мороний выдохнул и с сомнением посмотрел на Фогеля, ожидая что тот в любую секунду отдаст приказ сопроводить его к торпедному аппарату. Однако Дитмар молчал, переводя взгляд со старика на экран монитора и о чем-то думая. Тогда немного осмелев, Мороний добавил: – Согласно легендам майя их великие предки первоначально жили в Алмазном городе на Бермудах и оттуда пришли уже на Толлан. Это тот самый город или земля, которую часто ассоциируют с Туле. По преданиям именно в Толлане обитал знаменитый пернатый змей Кетцалькоатль, там было несколько пирамид, сделанных из разных драгоценных камней, но главная из них еще в далекие времена оказалась под водой. Я думаю, что если это та самая пирамида, то скорее всего она является частью огромного энергетического комплекса, построенного некогда атлантами.
В комнате воцарилось молчание. Упоминание про легендарную землю Туле сделало своё дело. Мороний же, следуя своей привычке рассказывать всё что знает, меж тем вкрадчиво произнес:
– Пернатый змей – это скорее всего прозвище какого-то божества, данное ему за некие сверхспособности. Говорят, оно было зачато когда его мать, богиня Чимальма, приняла внутрь себя особый минерал, а вот о его смерти мало что известно. Легенда гласит, что Кетцалькоатль был изгнан из своего же дома хитрыми жрецами за то, что воспротивился их ритуалам с человеческими жертвоприношениями. Собственно с тех самых пор индейцы и ждут возвращения своего заступника, ведь именно он принес с собой знания о медицине, астрономии, математике и даже музыке. Он был посланником небес и защитником индейцев. Кстати, сам Кортес в свое время воспользовался этим поверьем, чтобы поработить народы южной Америки, ведь легенда гласила что уходя в изгнание Пернатый змей отрастил себе бороду и в знак скорби надел белую маску на лицо. Вот эта-то борода Кортеса и его бледная кожа и проложили ему путь среди невежественных индейцев. Впрочем, кажется я отвлекся…
Фогель, конечно же не верил в подобные рассказы, во всяком случае не считал, что их надо воспринимать дословно. За тысячелетия своей жизни на земле люди столько раз переврали собственное прошлое, подгоняя его под свои культурные и исторические особенности, что зачастую правды в этих рассказах было не больше, чем снега в летнюю ночь в Африке. Однако немец хорошо знал способность старика получать знания прямо из пространства и сознавал, что за догадками антиквара стоит нечто большее. Да, и платформа стражей, расположенная в непосредственной близости от подводных пирамид, означала, что это место было для них чем-то особенным. Но вот чем?
Мысль об Эрнесто Альваресе, который рисковал жизнью, чтобы сквозь шторм доставить нечто на эту платформу прочно засела в сознании Дитмара. Что-то во всем этом было. Что-то важное! Настолько важное, что стражи впервые за много лет рискнули пойти на открытую войну с Рейхом. Невразумительные мифы про пернатых змеев вряд ли были достаточной причиной для этого, но тогда что?!
– Херр капитан, – коротко обратился Фогель. – Лодка должна лечь на дно прямо между этими холмами.
– Да, мой фюрер. Я дам небольшой дифферент на нос и постараюсь сделать так, чтобы нас не присосало ко дну.
– И еще. Я хочу чтобы вы отправили несколько наших зондов, оснащенных лидарами на облет вокруг этих холмов. Полагаю, двух будет достаточно. Я не хочу лишиться глаз во время шторма.
– Да, мой фюрер, – вновь повторил капитан и тут же отдал необходимые распоряжения своему старшему помощнику и связался с машинным отделением.
– Что ж, посмотрим действительно ли здесь обитал этот змей с перьями, – задумчиво произнес себе под нос Фогель, гоняя в голове сразу несколько мыслей.
* * *
Джек бесцельно брел по поселку. Свобода, которую он получил столь неожиданно, имела странноватый привкус.
Еще утром Джек был пленником и хотел убить капитана, а теперь обрел свободу и должен был решить как ею распорядиться. Хотел убить, а вместо этого спас – странно. Прислушавшись к себе, Стоун не заметил никаких угрызений совести. Наоборот на душе впервые за долгое время было спокойно и хорошо. Он принял решение и поступил как счел