гостей. Вставляю новую колоду карт в автоматическую тасовку, а затем вытаскиваю карты. Я предпочитаю чувствовать новую колоду в руках. Мои большие пальцы сгибают карты, складывая две половинки вместе, и снова тасуют. Я кладу одну карту для Джуда и одну для себя. Он стучит по столу, чтобы взять еще одну карту. Я беру также одну для себя, и мы одновременно вскрываем наши карты. Он проигрывает, и у меня остается семнадцать.
— Мы в состоянии войны, — я снова тасую карты, сгибая их, прежде чем сложить веером. Я проделываю этот процесс снова и снова, глядя на своего некогда лучшего друга. — Они хотят возмездия.
— Они добивались этого годами. Мы знали, что мир не будет долгим.
— Они хотят твою голову.
— Они могут попытаться прийти и забрать ее, — задиристо добавляет он, пожимая плечами.
Я позволяю картам упасть на пол и набрасываюсь на Джуда. Моя рука обхватывает его шею и пригвождает к столу.
— На твоей спине гребаная мишень, и она распространяется на твою семью. Ты подверг мою жену опасности, — рычу я. Мысль о том, что кто-то может причинить боль Джин, сводит меня с ума. Мой отец показал мне, что значит потерять то, что любишь. Я никогда не хочу проходить через это со своей женой.
— Я высылаю тебя из города.
Лицо Джуда из красного превращается в пурпурное, и я ослабляю хватку. Он падает на пол, пытаясь отдышаться.
Чувство вины душит мое медленно бьющееся сердце. Я должен был сделать что-то еще, чтобы взять Джуда под контроль, потому что теперь Джиневра может оказаться в опасности.
— Мы были братьями всю нашу жизнь, а ты даже не собираешься всадить в меня пулю. Если ты когда-либо был мне предан, пристрели меня. Не подсылай кого-то, чтобы он всадил пулю мне в затылок.
— Когда ты в последний раз проявлял преданность ко мне? Проявлял преданность к своей гребаной семье? — я повышаю голос, но никто за пределами этой комнаты не сможет услышать.
— Все, что я когда-либо делал в своей жизни, было сделано ради этой гребаной семьи! — кричит он, вставая.
Я выхватываю пистолет.
— Не ори на меня, — мой голос до жути спокоен. Я мог бы решить множество проблем, убив Джуда, но не могу так поступить с Джиневрой. Она любит своего брата. Я отказываюсь быть тем, кто это разрушит. Я предан ей, а не Джуду.
Джуд округляет глаза, он стоит неподвижно, отказываясь пошевелиться. Он высоко держит голову и пристально смотрит на меня сверху вниз. Он думает, что я собираюсь убить его, это читается в его глазах. Он смирился со своей участью.
— Не сегодня, Джуд. Вали отсюда нахуй, пока я не передумал, — убираю пистолет обратно в кобуру.
Он убегает, не оглядываясь. Мне нужно обустроить тренажерный зал в этом казино. Я бы сейчас с удовольствием поколотил боксерскую грушу.
Я в сотый раз за сегодня беру телефон, чтобы написать Джин. Интересно, чем она сейчас занимается. Но вместо того, чтобы написать ей, убираю телефон и выхожу, направляясь в заднюю комнату. Мои братья уже ждут меня там.
— Двое наших солдат были застрелены посреди улицы. Их тела оставили там, а пули даже не подобрали, — сообщает Аттикус. У него ужасная привычка сразу переходить к описанию ущерба, который наносят нам в последнее время. Я потираю лоб. — Две ночи назад это была девушка из стриптиз — клуба. Они оставили письмо на ее теле.
Я присаживаюсь, наблюдая, как Сайрус расхаживает по комнате, пока нас отчитывают.
— Они пытались украсть еще один груз средь бела дня, но это была наша приманка.
— Нам нужно приставить охрану к Еве и Джиневре, — объявляет Сайрус.
— Ева взбесится, — хмыкает Аттикус, — мы это уже проходили, и ничего хорошего не вышло.
— Я согласен с Сайрусом. Армато не остановятся, пока не почувствуют, что нанесли нам такой же сильный удар.
Сайрус добавляет: — Девочки не будут в безопасности, пока мы не разберемся с этим, — он скрещивает руки на груди.
— А что, если мы попросим Макса Манчини убрать Армато? — спрашиваю я.
Аттикус качает головой: — Мне нравится эта идея, но они техасская мафия. Они ведут бизнес иначе.
— Они наши союзники, — настаиваю я.
— Мы сами с этим разберемся, — требует Сайрус, не оставляя места для споров.
— Я хочу, чтобы охрана начала работу с самого утра, — мне следовало приставить к Джин телохранителя, как только она согласилась стать моей невестой.
— Не могу не согласиться. Мы пригласим девочек на ужин сегодня вечером и сообщим им о новых обстоятельствах, — отвечает Сайрус, уже набирая номер, чтобы сделать телефонный звонок.
ДЖИНЕВРА
Я дремлю на диване, пока Ева не начинает меня трясти.
— Мои братья что-то замышляют, — говорит она смертельно серьезным голосом. Я пытаюсь встать, но падаю обратно на диван. Я думала, что сон отрезвит меня, но сейчас я пьянее, чем была.
— Смотри, — она сует мне в руки телефон. Мое сердце замирает, когда я вижу имя Сорена. — Открой, — требует Ева. Что, если он пишет мне что-то непристойное? Я не могу открыть его при ней.
Ева наклоняется, нажимает на кнопку телефона, и появляется сообщение.
— Я так и знала! — шепчет она.
— О чем ты говоришь?
Она расхаживает передо мной, и от этого движения у меня кружится голова, поэтому я опять ложусь на спину. Когда это не помогает, снова сажусь, пытаясь сосредоточиться на одной точке на ковре.
— Я получила то же сообщение, с той же формулировкой. Единственный раз, когда мои братья планируют совместный ужин, это когда они думают, что я сделала что-то не так.
— А ты? — спрашиваю я.
Она несколько секунд тупо смотрит на меня.
— Конечно, нет, — защищаясь, отвечает она.
— Может, они узнали о поездке в Вегас?
— Ты ведь не сказала Сорену? — ее лицо бледнеет. Мне нужна вода, и чтобы эта комната перестала кружиться.
— Я оскорблена, что ты вообще спрашиваешь, — я встаю, чтобы сходить за водой. Пока вода наливается в мой стакан, мне приходит в голову мысль. Должна ли я была рассказать Сорену? Ведь он теперь мой муж. Я выключаю кран и делаю глоток.
— Брак меняет людей. Ты на моей стороне или на его?
Она так нервничает из-за пустяков. Это трудно понять, но я никогда не росла с тремя старшими братьями. Я смотрю на ее раскрасневшееся лицо, не понимая почему. Ева беззаботная. Обычно она так себя не ведет.
— Я храню твой секрет, — признаюсь я, но мой желудок сжимается, когда произношу эти слова. Что такого в маленьком путешествии?