Первое предложение составило двадцать пять тысяч. Питт молчал, пока поднимали цену.
Мун изучал его.
— Вы не собираетесь торговаться?
— Всему свое время.
Стильно одетая женщина в возрасте около пятидесяти лет подняла карточку участника в торгах. Аукционист кивнул и одарил ее улыбкой.
— Двадцать девять тысяч от прекрасной мисс О’Лири из Чикаго.
— Он знает всех? — спросил Мун с искрой интереса, блеснувшей в глазах.
— Коллекционеров немного, довольно узкий круг, — ответил Питт. — Большинство из нас посещают одни и те же аукционы.
Торги приостановились на сорока двух тысячах. Аукционист почувствовал, что наступил пик.
— А сейчас, дамы и господа, сообщаю, что эта машина стоит дороже, значительно дороже.
Питт поднял карточку участника на торгах.
— Спасибо, сэр. Сорок три. Кто-нибудь скажет сорок четыре?
Мисс О’Лири, в двубортном шерстяном клетчатом пиджаке от модельера, в узкой серо-коричневой фланелевой юбке с откровенным разрезом впереди, просигналила увеличение цены.
Не успел аукционист объявить ее цену, как в воздухе оказалась карточка Пита.
— Теперь она знает, что началась настоящая борьба, — сказал он Муну.
— Сорок четыре и теперь уже сорок пять. Кто скажет сорок шесть?
Торги приостановились. Мисс О’Лири совещалась с более молодым спутником, сидевшим рядом с ней. Это была женщина, добившаяся успеха своим собственным трудом, сделав приличное состояние на торговле косметикой. Ее коллекция, одна из лучших в мире, насчитывала почти сто автомобилей. Когда букмекер наклонился, чтобы зафиксировать сделку, она подняла голову, повернулась и подмигнула Питту.
— Едва ли это подмигивание дружественного конкурента, — наблюдательно заметил Мун.
— Иногда приходится иметь дело с более пожилыми женщинами, — сказал Питт, словно поучая школьника. — Им лишь немногое неизвестно о мужчинах.
Привлекательная девушка направилась в сторону Питта и попросила его подписать соглашение о продаже.
— Может, сейчас? — с надеждой спросил Мун.
— Как ты добрался сюда?
— Моя подруга подкинула меня из Арлингтона.
Питт поднялся на ноги.
— Пока ты поговоришь с ней, я отправлюсь в офис и подпишу счет. Она может следовать за нами.
— Следовать за нами?
— Ты хотел поговорить наедине, мистер Мун. Поэтому хочу доставить тебе удовольствие и довести обратно до Арлингтона в настоящем автомобиле.
«Дженсен» легко катил по трассе на Вашингтон. Питт одним глазом следил за дорожным патрулем, вторым за спидометром. Скорость была около семидесяти миль в час.
Мун застегнул пальто на все пуговицы, вид у него был жалкий.
— Печка-то есть в этой реликвии?
Питт не заметил, что в машине стало очень холодно из-за холодного воздуха, проникающего через матерчатую крышу Он повернул ручку на приборной доске, вскоре тонкая струйка теплового воздуха начала поступать в салон «Дженсена».
— Итак, Мун, мы одни. Так в чем дело?
— Президент хочет, чтобы вы возглавили поисковую экспедицию на реках Святого Лаврентия и Гудзон.
Питт оторвал взгляд от дороги и уставился на Муна.
— Ты шутишь?
— Серьезнее не может быть. Он считает, что вы единственный квалифицированный человек, который может взять на себя ответственность за поиски экземпляров Североамериканского договора.
— Тебе известно об этом?
— Да, он доверил мне эту тайну через десять минут после вашего ухода из офиса. Во время исследований я буду действовать в качестве связного.
Питт сбросил скорость до допустимого уровня и хранил молчание в течение нескольких секунд. Затем сказал:
— Думаю, что он не понимает, о чем просит.
— Уверяю вас, что президент рассмотрел это со всех точек зрения.
— Он просит невозможного и ожидает чуда. — Выражение на лице Питта стало скептическим, голос спокойным. — Невозможно, чтобы хоть кусочек бумаги остался целым и невредимым после того, как пробыл в воде три четверти столетия.
— Согласен, что проект кажется бесперспективным, — согласился Мун. — И всё же, если на существование экземпляра договора есть хоть один шанс из миллиона, президент полагает, что мы должны приложить по возможности все усилия, чтобы найти его.
Питт пристально смотрел на дорогу, рассекающую сельскую местность Виргинии.
— На минуту допустим, что нам повезло, мы положили на стол президента договор. Что дальше?
— Не могу сказать.
— Не можешь или не хочешь?
— Я всего лишь адъютант президента по особым поручениям. Мальчик на побегушках, как вы грубо назвали это. Делаю то, что мне поручили. Мне приказали оказывать вам всяческое содействие, следить за тем, чтобы удовлетворялись ваши требования на финансирование и аппаратуру. Что будет, если вы найдете документ, — не мое и не ваше дело.
— Скажи мне, Мун, — произнес Питт, и на его губах появилась слабая улыбка. — Тебе приходилось читать «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей»?
— Даже никогда и не слышал об этом.
— Ничего нет удивительного.
Питт сел на хвост электромобилю, который отказался уступить скоростную полосу, и посигналил фарами «дженсена». В конце концов водитель той машины просигналил в ответ и уступил дорогу.
— А что будет, если я откажусь от этого дела?
Мун почти неправдоподобно застыл на месте.
— Президент очень расстроится.
— Это льстит мне.
Он продолжал вести машину, погруженный в свои мысли. Затем повернулся и добавил:
— Ладно, попытаюсь сделать по возможности всё, на что способен. Полагаю, что приступаем к делу немедленно.
Мун просто кивнул, чувствуя огромное облегчение.
— Первый пункт в твоем перечне, — сказал Питт. — Мне нужны люди и ресурсы Государственного агентства по подводным и морским научным исследованиям. Чрезвычайно важно проинформировать о проекте адмирала Сандекера. За его спиной я не буду работать.
— То, в чем вы будете принимать участие, мистер Питт, целиком соответствует избитому термину «деликатная ситуация». Чем меньше людей будут знать об этом договоре, тем меньше будет возможность того, что о нем станет известно канадцам.
— Сандекера необходимо проинформировать обязательно, — твердо настаивал Питт.
— Хорошо, назначу встречу и ознакомлю его с проектом.
— Годится, но не совсем. Хочу, чтобы адмирала ввел в курс дела президент, он заслужил это.
У Муна был такой вид, словно у него вырвали кошелек. Он уставился в пустоту, затем ответил.