Читать интересную книгу Большая судьба - Евгений Федоров

Кахраман Елиазаров постарался: заказ исполнил в срок. Офицеры кавказской армии - большие знатоки восточного булата - нашли, что кинжалы и сабли - исключительно высокого достоинства. Изготовленные клинки с нарочным были спешно доставлены в Петербург.

Канкрин отнес булаты царю. Николай был в восторге. Он любовался синеватым отливом их и не хотел выпускать клинок из рук. "Отменное оружие! - одобрил он и, оборотясь к министру, сказал: - Такое надо и у нас делать. Договоритесь научить сему искусству наших златсустовских мастеров!".

Министр финансов вновь написал письмо наместнику Кавказа, прося его договориться с Кахраманом Елиазаровым о том, чтобы тот за изрядную оплату взялся обучить нескольких мастеров делать булат. Тифлисский мастер долго отказывался. Но червонцы, щедро высыпанные перед ним, соблазнили его и он согласился принять учеников и научить их своему секретному мастерству.

Еще задолго до приезда Гумбольдта в Златоуст прискакал петербургский курьер и по приказанию Канкрина велел срочно отобрать четырех смекалистых мастеров для отсылки в Тифлис. В городке поднялся переполох. Ахте настоял на том, чтобы обучаться булатному делу поехали два русских и два золингенца. На том и порешили. Павел Петрович предложил Швецову послать в науку сына его - Павла, но литейщик безнадежно махнул рукой. "Пусть помогает тут! Ничему их там не научат. Одно мошенство! - хмуро отрезал он. - Какой же настоящий мастер продаст свой секрет! Шалишь, батюшка!"

Златоустовские мастера уехали в Тифлис и пробыли в учении у Елиазарова два года. Жили они плохо, выполняли черную работу. Ни разу ученики не видели, чтобы Кахраман сам готовил сплавы. Уральские мастера привезли с собой пластины стали, железа, чугуна, но Елиазаров их забраковал. "Булат можно приготовить только из индийского железа!" заявил он. "Но чем оно отличается от нашего уральского?" - спросил наиболее любознательный из уральцев. "Это увидишь сам!" - строго сказал мастер и вручил уральцу кусок стали.

Разглядывая ее, ученики вспомнили, что точно такую же сталь они видели в кабинете Аносова. "Это кум-гунды, индийская волна!" - признал булат один из уральцев. "Ну вот и будешь ее нагревать!" - сказал Кахраман.

Целыми днями ученики постигали нагревание булатной стали. Сам Елиазаров садился за станок и принимался разрисовывать клинки.

Присматриваясь к работе мастера, золингенец вдруг вскричал: "Смотри, что он делает! Этот плут наводит узор. Так делают у нас в Золингене. Зачем было сюда ехать?".

Ученики отправились к наместнику. После долгих ожиданий их, наконец, пустили в приемную. Грозно насупившись, Паскевич выслушал златоустовских мастеров и укоряюще сказал: "Поторопились вы со своим суждением. Кахраман - старик, восточный человек. Он, без сомнения, знает секрет булата, но, судите сами, легко ли ему сразу расстаться со своей тайной? Потерпите, понаблюдайте, и всё откроется!".

Но сколько уральцы ни наблюдали за мастером, ничего интересного не нашли. Старик хитрил, лукавил. Своим таинственным поведением и недомолвками он старался показать, что таит волшебную тайну. На самом же деле, седобородый Кахраман скупал булатную сталь у персидских купцов и делал из нее клинки. Прошло два года, и златоустовские мастера были отозваны в Петербург. Их представили министру финансов, и уральцы по совести рассказали Канкрину всю правду. Министр пришел в негодование: он понял, что Елиазаров обманул Паскевича.

Канкрин был расстроен, не зная, как доложить о случившемся царю. К этому времени и подоспело письмо Александра Гумбольдта, в котором тот сообщал об Аносове. Министр финансов обрадовался: наконец-то найден выход! В тот же день начальству горных заводов уральского хребта последовало предписание поручить Аносову продолжать опытные плавки по изготовлению булата...

Глава четвертая

НАЧАЛО МЕТАЛЛОГРАФИИ

Павел Петрович обрадовался, расширил опыты. В 1830 году он проделал семнадцать опытов, а в последующем году - уже двадцать шесть. Аносову удалось получить сталь с различными узорами. Однако он сдержанно относился к своим успехам: победа была еще далека!

В журнал об очередном опыте им было записано: "Сталь с хромом принимает высшую полировку... Узоры от хрома красивее, нежели от марганца, и по расположению своему более других приближаются к булатным".

"Но всё же это не булат! - решил инженер. - В этом, по всей вероятности, и кроется ошибка французского химика Бертье, который почитал хромистую сталь за булат".

Аносов упорно продолжал работать. Последнее время он почти не спал, руки у него огрубели, глаза стали воспаленными, красными...

Наступил хмурый, дождливый день. Из-за гор поднимались темные, косматые тучи и целый день клубились над Златоустом, изливая обильные потоки. Громатуха вздулась, гремела.

- Разошелся наш урыльник! - шутили рабочие.

В эти дни из Петербурга пришла неожиданная для Павла Петровича эстафета: Ахте переводили на должность берг-инспектора Пермского горного правления, а начальником горного округа и директором Златоустовской оружейной фабрики назначили Аносова.

Эта весть мгновенно облетела городок и заводы. Крылатая шутка смешила всех:

- Ахти, что стало?

Несмотря на проливной дождь, толпы рабочих спешили на завод проверить весточку.

- Как же так, что на этот раз обошлось без иноземца? - весело перекликались они. - Чудо, на русском примирились...

Назначение Аносова на высокую должность вызвало много толков.

Министр финансов Канкрин долго противился выдвижению Павла Петровича, хотя в горном департаменте все стояли за способного инженера. "Но ведь вы всегда за тех, кто умеет создавать доходы, - лукаво и вкрадчиво сказал министру начальник департамента. - Аносов очень полезный для горного дела человек, а это так важно для нашего министерства финансов". После долгих раздумий Канкрин, скрепя сердце, согласился назначить Павла Петровича. Когда царю Николаю доложили об Аносове, он наморщил лоб и вдруг вспомнил: "А, это тот самый, который клинки знатно мастерит! По всему видать, понимает толк в военном деле". Канкрин не успел и рта раскрыть, как император размашисто начертал: "Быть по сему!.."

Татьяна Васильевна была довольна служебным продвижением мужа.

- Теперь тебе станет легче. Ты сможешь опыты поручить другим, простодушно обрадовалась она.

Павел Петрович нахмурился и сурово ответил жене:

- Нет, теперь мне вдвое будет тяжелее: придется начальствовать и производить опыты.

В конце июня тучи разошлись, выглянуло жаркое солнце, и семья вновь назначенного берг-инспектора покинула Златоуст. Обширный дом начальника округа опустел; обоз, груженный мебелью, сундуками, разной домашней рухлядью, потащился из городка. Татьяна Васильевна успела-таки кое-что приобрести у госпожи Ахте и теперь оживленно суетилась в гулких комнатах новой квартиры, обставляя ее по своему вкусу. Павел Петрович целые дни пропадал на службе.

На неделю ему пришлось оторваться от опытов, и старик литейщик с мастеровыми сам возился со сплавом. Швецов ревниво относился ко всему, а особенно никого не допускал к составлению шихты. Сын Павел заметил озабоченность отца: перед уходом на завод старик долго возился у заветного сундучка, гремел разными камешками, обсечками сплавов, отбирал на ощупь, на глазок подходящее и всё ссыпал в ладанку, пряча ее на груди.

Молодого литейщика разбирало любопытство. Он не утерпел и спросил:

- Ты что это, батя, колдуешь?

Отец взглянул на Павла:

- Знай, да помалкивай. Пришла пора пустить в ход присадку к сплаву.

- Чего ж ты скрывал ее от Павла Петровича? - спросил сын.

- И вовсе не скрывал, а сам он не допытывался про мою коренную тайность. От твоего деда перешла она мне, да батюшка с меня заклятье взял не передавать ее барину... Ведь мы заводом куплены у Демидовых, не вольные. А что от господ натерпелись, не приведи бог!..

Швецов истолок в ступке камешки, а порошок подсыпал в плавку. Делал он всё на глазок, чутьем догадываясь о ходе плавки. Нет-нет, да и тяжко вздыхал старик: нехорошо было на душе от сознания, что делает всё втайне от Аносова. Плавка шла нормально. Швецов прислушивался к потрескиванию тигля, подолгу, до ряби в глазах, смотрел на огоньки и, когда выдали сплав, сказал:

- Ну, сынок, если коренная тайность покажет себя - будет булат, а тогда и нам радость. Не скажется удачи, знать, и умирать нам крепостными!..

Тут подоспел Павел Петрович:

- Ну что? Как? Покажи!

Начальник горного округа, одетый в тот самый старенький мундирчик, в каком всегда приходил в цех, надел кожаный запон и стал исследовать сталь.

- Не плоха, не плоха, - бормотал он, испытывая металл. - Но опять-таки не булат! Когда же узнаем, в чем суть? - огорченно воскликнул он и записал в журнал: "Сталь в ковке чиста, тверда; зубила не уступали английским... Узоры мало приметны..."

Руки старика задрожали.