Я сосредоточился на воспоминании об её поведении, когда она ухаживала за мной и о том, что она мне сказала. Она сказала мне, что никогда не сможет ненавидеть меня и что она скучала по мне. Она даже улыбнулась несколько раз. Означало ли это, что она простила меня? Готова ли она была дать нам шанс? Она вернулась. Это же должно что-то значить.
Я ушёл из этого дома в ночь, когда она едва не разорвала связь, чувствуя, как моё сердце вырвали из груди. Услышав её слова, что она ждала моего возвращения домой и как она винила себя за мой отъезд, наполнили меня ужасным сожалением. Вплоть до той минуты я и не осознавал, как сильно обидел её, и я возненавидел себя за это. Боль, которую я ощущал последние четыре дня, не шли ни в какое сравнение с тем, через что я заставил пройти её.
— Мммм, — нежно пробормотала Бет.
Она заёрзала и, тихо ахнув, замерла. Не желая пугать её, я не двигался, ожидая, что же она сделает.
Прошло несколько минут, прежде чем она начала отодвигаться от меня. Инстинктивно моя рука напряглась на её талии, я пока что не желал отпускать её. Она легла обратно и безропотно вздохнула.
— На этот раз я не забиралась в твою постель, — пробурчала она.
По груди растеклась лёгкость. Невзирая на её слова, она не прозвучала расстроенной, что спала со мной. Мне это не почудилось и не приснилось. Что-то между нами изменилось.
Я улыбнулся в её волосы.
— Не думаю, что это можно назвать постелью.
Она тихо фыркнула и снова начала вставать. На этот раз я не стал останавливать её, но когда она случайно ударила меня локтем в голову, я не смог сдержать стон боли.
Бет села и посмотрела на меня, обеспокоенно нахмурившись.
— Ты в порядке?
Я вздрогнул и накрыл глаза рукой.
— Дам тебе знать, как только моя голова перестанет грозить взорваться.
Её смех стал неожиданностью и самым красивым звуком, что я когда-либо слышал. Ещё день назад, я боялся, что никогда больше его не услышу.
— Такое бывает, когда напиваются до беспамятства, — пожурила она. — И что же подтолкнуло тебя напиться демоническим ликёром?
— Во всём виноват Ниалл, — простонал я, закрывая лицо руками.
Подробности того, как мы оказались в баре "Сол" были расплывчатыми, но я помнил, как Ниалл подначивал меня на раунд нобса — демоническая игра с алкоголем. Мой разум был затуманен, иначе я никогда бы не принял вызов от ирландца, любимым занятием которого была выпивка.
— Да, уверена, он с силой заливал в тебя эту гадость, — сказала она без капли сочувствия, а потом встала и направилась в спальню.
Я взглянул на спортивную сумку, стоявшую на другом конце кофейного столика, задаваясь вопросом, насколько будет больно встать и подойти к ней. Приложив огромные усилия, я умудрился сесть, но повалился на подушки. Комната бешено закружилась. Пот проступил на лбу, и я сглотнул от начавшегося мятежа в желудке.
— Убейте меня.
Я снова принял горизонтальное положение, медленно и глубоко дыша, желая успокоить бурлящий желудок. Как-то раз я уже перебрал муррена и должен был помнить, что похмелье становится ещё хуже, когда начинаешь двигаться.
— Держи.
Я открыл глаза и увидел стоявшую надо мной Бет. В её руке была банка с пастой-гунна. Я взял банку, но мои руки так дрожали, что я не смог её открыть.
Бет раздражённо фыркнула и присела на край дивана. Она открыла банку и двумя пальцами зачерпнула большой кусок зелёной пасты.
— Открой рот, — быстро приказала она. Я подчинился, и она положила пасту на мой язык.
До того, как она успела убрать пальцы, я сомкнул рот и облизал остатки пасты с них. Паста была ужасной на вкус, но видеть как её губы приоткрылись и румянец вспыхнул на её щеках того стоило.
Она одёрнула руку, и я проглотил пасту как послушный пациент.
— Спасибо, — прохрипел я.
— Ты что-то побледнел. Тебя случайно не тошнит?
Я закрыл глаза.
— Нет. Мне просто надо смирно полежать, пока паста не заработает.
— Хорошо.
Она встала, и я услышал, как она поставила банку на кофейный столик, а потом ушла на кухню. Вскоре звуки и аромат свежезаваренного кофе наполнили комнату. Через несколько минут она вернулась и поставила чашку кофе на столик рядом со мной.
— Выпей, когда больше не будет тошнить.
— Ты ангел, — сказал я, не открывая глаза.
В её голосе явно сочилось веселье.
— Постарайся, чтобы тебя не стошнило. Муррен и так достаточно испоганил твоё дыхание. Я не хочу знать, как он пахнет, когда выходит обратно.
— Я постараюсь.
Я услышал, что она села в кресло и пригубила кофе. Казалось, её вполне устраивало молчание, поэтому я тоже промолчал. Было достаточно знать, что она находилась со мной в одной комнате. Я был счастлив лежать здесь, пока она сидела рядом, и дал время пасте-гунна творить её волшебство.
Примерно через двадцать минут, пульсация в голове стихла, желудок перестал угрожать извержением. И ещё через пять минут я уже смог поднять голову с подушки, не уронив её снова. Приняв полулежащее положение, я взял чашку всё ещё немного дрожащей рукой.
Кофе остыл, но мне было плевать. Он был бальзамом на моём опалённом горле. Я осушил чашку и вытер рот тыльной стороной руки.
— Как раз самое то, — сказал я Бет, которая всё ещё сидела в кресле. — Спасибо.
Она подошла и забрала у меня чашку.
— Лучше?
— Гораздо.
— Хорошо.
Она отвернулась, но я успел увидеть на её лице мягкое выражение. Она заботилась обо мне больше, чем хотела показать. Не знаю, что смягчило её отношение ко мне, но я принимаю это.
Она отнесла наши чашки в кухню и помыла их. Вернулась она с бутылкой воды для меня. Когда она начала уходить, я схватил её за запястье нежной хваткой.
— Посиди со мной.
Она вскинула бровь, но не отпрянула.
— Ты эксплуатируешь роль больного пациента.
Я хотел было отшутиться, но вместо шутки, решил ответить честно.
— Моему Мори надо быть ближе к твоему, — я большим пальцем нежно погладил её ладонь. — Мне надо быть ближе к тебе.
Она запнулась, и я наблюдал игру сомнений и беспокойства на её лице. Но эти эмоции не оказались столь сильны как ответная потребность, которую я увидел в её глазах.
Я выпустил воздух, который сдерживал, когда она села на край дивана и повернулась ко мне. Я отпустил её запястье и взял её за руку, обрадовавшись, что она не стала возражать и не одёрнула руку. Ощущение её кожи на моей гораздо больше облегчило боль, чем всё остальное.
— Как были твои дела с?.. — я умолк, не зная как закончить вопрос.
Она опустила взгляд на наши соединённые руки и прошептала:
— Хорошо. — И я прекрасно понял, что было всё отнюдь не так.
— А сейчас? — аккуратно надавил я.
Она потеребила зубами нижнюю губу.
— Немного лучше.
Я улыбнулся на её тихое признание. Я понимал её нежелание открываться мне, и я знал, что мне надо быть терпеливым и нежным с ней, и уж тем более сейчас.
— Мне тоже лучше, и не только из-за пасты-гунна.
Это вызвало у неё едва заметную улыбку, и она подняла на меня глаза.
— Ты ужасно бледный.
Я кивнул.
— Несколько минут моя жизнь висела на волоске. Спасибо, что позаботилась обо мне сегодня... и ночью.
Она скривила лицо.
— Я едва не сказала Николасу оставить тебя на лужайке.
Я рассмеялся, но затем вздрогнул от затяжной боли в голове. Я никогда в жизни больше не притронусь к муррену.
— Уверен, я заслужил это.
— Вероятно, но я побоялась, что ты утопишь себя в бассейне.
— Так значит, я тебе нравлюсь, — подшутил я, заслужив от неё закатанные глаза.
— Ты не отстанешь с этим, да?
— Неа, пока ты не признаешься в этом.
Она потупила взгляд снова, замолчав на долгий миг. Я наблюдал, как она склонила голову, и понадеялся, что не слишком рано вовлёк её в разговор о её чувствах. Для меня это была совершенно новая территория, и я не хотел облажаться. Я никогда не был тем, кто не торопится, когда дело касается женщины, но опять же, я никогда и не был влюблён ни в одну из них до Бет.