Читать интересную книгу Солнце восемь минут назад - Анна Витальевна Малышева

– Уезжают закупаться… В Москву, за материалами, за мебелью, – выдохнула она вместе с клубами пара. – Все трое!

– Почему трое? – Александра остановилась, не дойдя до середины дорожки. – Прежде речь шла только о твоем отце и Лене.

– Сергей будет за рулем. Это же его машина. И втроем они быстрее справятся.

– Но… Они ведь вернутся? – задав этот вопрос, Александра испытала нечто вроде дежавю. Ей вспомнился вечер знакомства с Богуславским, его прощальные слова, когда он высаживал ее в Москве, возле метро. «Он спросил, вернусь ли я, – художница переживала тот момент словно наяву и даже слышала музыку, которая играла тогда по радио. – В этом месте, таком красивом, есть что-то ужасное, от чего хочется сбежать».

Елена тем временем уселась на переднее сиденье машины и захлопнула дверцу. Двигатель вовсю работал, Сергей суетился вокруг, счищая щеткой снег с кузова и лобового стекла. Из своего шале появился Аристарх, неся большую папку с эскизами и черный пластиковый портфель, где обычно хранил бумаги. Нина подошла к нему вплотную, преградив путь, и о чем-то спросила. В ответ Аристарх пожал плечами и направился к машине Кольцовых. Он со своим багажом разместился сзади. Через пару минут машина выехала за ворота, и вскоре шум двигателя растворился в тишине ясного зимнего дня.

На крыльце большого шале появился Жора. Осмотрев опустевшую площадку, он вынул из кармана пульт, и ворота стали закрываться. Никто не попытался его остановить. Александра чувствовала себя беззащитной, когда ворота были открыты, и не сомневалась, что Нине, несмотря на ее показную самоуверенность, тоже не по себе.

– Все, нас осталось трое, – парень подошел к ним. – Только бы снег не повалил, тогда им назад не пробиться.

Он взглянул на безмятежно ясное небо, прислушался к ровному рокоту в глубине соснового леса. С удовлетворенным видом кивнул:

– Кажется, ничего не будет. И отлично, они мне тут заказ на прощанье дали: расчистить дорожки к тем недостроенным шале. Сказали, скоро привезут вещи.

– Давай помогу, – вызвалась Нина.

– А я не в состоянии, к сожалению. – Александра старалась не опираться на больную ногу. – Глупый случай. Я бы с удовольствием помахала лопатой.

Художница не кривила душой, ей в самом деле вовсе не хотелось сидеть одной и обдумывать все, что стало известно за последние сутки. Тяжелее всего было то, что она ни с кем не могла разделить этот груз. «Стоит мне заговорить, как Нина узнает сразу и о смерти матери, и о причастности к этому отца. А Жора о страшной смерти своего…» То, что Жора, несмотря на все уверения Максима, все-таки являлся сыном Богуславского-старшего, было для Александры почти бесспорным фактом. Она не могла забыть взгляда Максима в тот миг, когда измотанный Жора едва не скатился с лестницы. В этом взгляде вспыхнуло ужасающее сочетание ненависти и жгучей надежды. «Так ненавидеть можно только очень близкого человека».

– Да и не надо помогать, – отмахнулся Жора. – Мы сейчас эти две дорожки мигом расчистим. А вы идите в дом, ложитесь на диван. Я камин растопил, дров привез. Да!

Он поднял указательный палец, что-то вспомнив. Порывшись в кармане, достал комок желтого цвета, встряхнул. Комок расправился, и Александра моментально узнала кусок вязаной каймы и две желтые кисти. Фрагмент шали Елены.

Нина потянулась за клочком, который Жора продолжал демонстрировать на весу:

– Это же шаль Лены, дай посмотрю! – Получив клочок, она подтвердила: – Точно.

– Я это за домом нашел, возле поленницы, когда дрова накладывал. Сегодня утром.

– Зацепилась за что-то, шаль порвалась. – Нина сунула находку в карман парки. – Я ей отдам.

– Что она вообще там делала? – без особого интереса произнес Жора и отправился за скребком.

Нина последовала за ним. Уже исчезая за углом большого шале, она обернулась и внимательно посмотрела на Александру.

– Вид у вас, честно скажу… Хотите доведу до дивана?

– Ни в коем случае, – запротестовала Александра и захромала к крыльцу. – Мне уже лучше.

Она лгала. Сустав сильно распух и болел все сильнее, даже после того как художница улеглась на диване, подложив под колено свернутую валиком куртку. Александра лежала, глядя в окно, где сияло лазурное январское небо без единого облачка. Время от времени брала в руки телефон, в который раз проверяла почту, отвечала на некоторые письма. Затем искала в списке вызовов номера Богуславского, Мусахова, Аристарха Сазонова… И откладывала телефон, закрывала воспаленные от недосыпа глаза, слушая, как в камине потрескивает огонь, как тихонько шипят подсыхающие на углях дрова. Иногда погружалась в дремоту, но ее мигом выкидывало оттуда – границу сна обозначал клочок желтой шерстяной шали, тревожный знак из реального мира.

Она уснула, не заметив этого, и ей снилось, что она не спит. Александра была все в той же комнате, в камине пылал веселый огонь, в окне голубым парусом раздувалось ясное небо. И все-таки это был сон, потому что в ногах, на краю дивана, сидела Светлана. Она не двигалась, не говорила, даже не смотрела на Александру, скованную ужасом. Поза Светланы выражала печальный укор и терпеливое ожидание – ни то, ни другое ей было при жизни неприсуще. Казалось, женщина может сидеть так вечно, потому что времени для нее больше нет.

– Н-нет, – сквозь зубы выдавила Александра, – н-нет…

Ее плеча коснулась чья-то рука, художница широко открыла глаза. Над ней склонялась Нина.

– Зашла посмотреть, как вы, – с тревогой пояснила девушка. – Мне кажется, у вас небольшая температура. Ушиб сильный. Антитела… Надо было отправить вас в город с отцом и Леной.

– Нет! – уже во весь голос резко ответила Александра. Окончательно придя в себя, она смягчила тон: – Совершенно ни к чему. В больницу я не лягу, пока заказ не сдан, да и ушиб пустяковый. А что касается присмотра… Здесь я полагаюсь на тебя. Ты ведь почти медик.

Нина задумчиво кивнула:

– Так-то оно так. А знаете, Жора уже докопался до первого коттеджа, отпер дверь и нашел прямо у порога двух мертвых синичек. Они туда во время строительства залетели, а потом все окна закрыли щитами, и птицы остались внутри… Так жалко.

– Жалко, – автоматически повторила Александра.

– Жора сейчас дочищает последнюю дорожку. Можно я колено потрогаю?

Не дожидаясь позволения, Нина легко коснулась кончиками пальцев опухоли, распирающей повязку.

– Надо бы немножко подвигаться, а то отек блокирует мышцы. И лучше бы вам лечь у себя в спальне, а то здесь будет проходной двор, когда вечером все вернутся. Давайте помогу дойти.

На этот раз Александра не отвергла ее помощь. Одевшись, опираясь на руку Нины, неожиданно сильную, художница вышла на крыльцо, осторожно, боком, спустилась по ступенькам. Девушка взглянула в сторону одного из недостроенных шале:

– Смотрите, дверь открыта! Жора уже внутри. Это не человек, а снегоуборочный комбайн.

В этот миг на крыльце шале показался сам сторож. Он прятал нижнюю часть лица в сгибе локтя.

– Что такое? – крикнула Нина. – Кровь из носа пошла?

Вместе ответа парень схватился за перила веранды и перегнулся через них. Его худое тело сотрясали сильные спазмы.

– Опять приступ, кажется, – пробормотала Нина. Она рванулась было в сторону гостевого шале, но тут же остановилась. Александра крепко держалась за ее локоть, боясь потерять равновесие.

– Идем вместе, – предложила художница. – Вдруг я тоже чем-то помогу.

Когда они добрели до крыльца, Жора поднял голову и уставился на них покрасневшими глазами.

– Не ходите туда пока. – Он махнул в сторону распахнутой настежь двери. – Там, наверное, водяная крыса сдохла под полом. А может, не одна. В лесу, неподалеку, болото, там их много. Здоровенные, как ондатры. Они такие дуры, норы себе ищут. Осенью забирались в вентиляционные отверстия, в фундаментах. Но под конец-то все решетками наглухо закрыли. Они и дохнут там, вылезти не могут. Вонища, как от мешка гнилой картошки.

Жадно вдохнув полную грудь чистого холодного воздуха, парень добавил:

– Надо бы камин растопить. Вся вонь в тягу уйдет.