мог бы убить меня? — задаю вопрос и чувствую привкус горечи на языке, и Игнат вскидывается весь и отвечает четко:
— Никогда. Никогда не смог бы навредить. Намеренно уходил от этого, топил себя в выпивке поначалу, потом обрушились проблемы, и я решал вопросы по бизнесу, но я тебя давно нашел, Юля, и не трогал.
Глядит в мои глаза и дает понять, что все мог со мной сделать. Абсолютно все. Мог запереть в одном из своих особняков и мучить, но он не трогал... дал право на жизнь и не мешал мне добиваться успеха.
— То есть я спасла себя…
Кивает.
— Да. От тебя бы избавились по-тихому, разыграв какой-нибудь несчастный случай. Это наиболее логично. Но ты спутала этим тварям все карты, — делает паузу, а потом вдруг как-то улыбается странно, с вызовом и каким-то восхищением: — Ты и мой дед. Вы обдурили всех, потому что моя жена исчезла, а возникла другая девушка с абсолютно легальными документами и историей, не подкопаться, что называется, если не знать, где искать.
— Господин Бахтияров, кажется, был провидцем, — отвечаю, улыбнувшись, вспоминая светлый образ импозантного старичка, который захаживал в ресторан, в котором я работала, и садился только за столик, который обслуживала именно я.
Странноватый. С какими-то лучистыми веселыми глазами, которые порой становились какими-то вдумчивыми, цепкими.
Этот мужчина, убеленный сединами и в летах, сразу же расположил меня к себе, я к нему потянулась, и всегда, когда он приходил, улыбка на моем лице не была дежурной, она расцветала, потому что мне было приятно общаться с этим человеком.
— Дед был уникальным человеком, но прежде всего он был стратегом, и равных ему не было в шахматах, возможно, он мог стать гроссмейстером, если бы не пошел в большой бизнес.
— А мне Альберт Генрихович говорил, что ты как раз его обыгрывал, — отвечаю и сама не замечаю, как все та же светлая улыбка рождается на моих губах, стоит только вспомнить этого мужчину.
— Значит, он тебе рассказывал. - выдает задумчиво и тоже улыбается с грустью и какой-то тоской.
— Мне его не хватает.
И столько в этой короткой фразе, что я сама чувствую, насколько одинокий Юсупов.
У него все четко. Бизнес. Дела. Но... я ведь с самой первой нашей встречи видела, что он сильно смахивает на робота. Идеального какого-то, но словно неживого.
И мне еще тогда захотелось вдохнуть в Игната жизнь.. и сама вспоминаю, как затащила его в пиццерию, как мы в кино сидели, и я.. я понимала, что есть в нем и свет, и тепло, просто все это спрятано так глубоко, да еще и Игнат не спешил к себе кого-то допускать, а я... я влюблялась в него.
Девчонка. у меня не было ни единого шанса против этого матерого и холодного хищника.
— Ты уже нашел тех, кто виновен во всем, что случилось? - спрашиваю, чтобы избавиться от тяжелых мыслей, а Игнат качает головой.
— я в процессе, — произносит уклончиво, — но уже есть ниточки, за которые буду потягивать...
Голос ровный, а вот взгляд у Игната настолько ледяным становится, что я четко для себя понимаю, что никому от возмездия не уйти, найдет всех, абсолютно всех и накажет.
— Ты страшен в гневе, - говорю, улыбнувшись, и чувствую, как энергетика пространства меняется, ощущаю, как у меня по коже мурашки бежать начинают по мере того, как Юсупов окидывает меня внимательным взглядом.
— Более чем, Юля... Но здесь. слишком личное задели, пощады не будет..
Молчим, как совершенно неожиданно Игнат вдруг вскидывает глаза и выдает с нажимом:
— Иди ко мне, Юля...
Я смотрю на Юсупова, как загипнотизированная, и будто по ниточке двигаюсь к нему, еще не до конца осознавая, что делаю, но мне кажется, что все правильно.
Именно сейчас. В эту секунду все идет так, как идет, как должно быть.
Стоит мне немного приблизиться к Игнату, как он протягивает руку и кладет ее мне на шею, будто фиксирует, чтобы не убежала. В глаза мои глядит, и мне вдруг кажется, что на дне его зрачков черные звезды вспыхивают, они манят, утягивают в свою глубину.
Мы будто замираем так, в одно мгновение, общаются, может, наши израненные сердца, я не знаю, изголодавшиеся тела тянутся друг к другу, когда Игнат чуть давит пальцами, сам подается вперед и целует мои губы.
Сначала необычайно нежно, будто пробует меня на вкус, словно я самая настоящая карамельная сладость, которую он хочет распробовать кончиком языка, но спустя пару вдохов муж углубляет поцелуй, впивается в мой рот, подчиняет, прозорливый язык заползает в мой рот, подобно изворотливой змее, и заигрывает с моим.
Искры вспыхивают в моем позвоночнике и импульсами несутся по всему телу, грудь становится какой-то тяжелой, чувствительной, и, будто почувствовав это, пальцы Игната соскальзывают с моей шеи и ласкают вершинки, сначала нежно-нежно, едва касаясь, будто проверяя и даря мне необычные ощущения, а затем уже пощипывают, заставляя меня зашипеть.
На мгновение отпускает мои губы и откидывается на бортик, будто приглашая меня следовать за ним, одним взглядом, таким горячим и сшибающим наповал, имеет меня, рассматривает так, что мне бы покраснеть и смутиться, но у меня внутри словно что-то меняется. Нет той девушки, которая лишь несколько минут назад просила не смотреть на нее, пока оборачивалась в полотенце.
Сейчас есть какая-то воительница, амазонка, кто угодно, кто живет во мне, и эта другая я, она какая-то отчаянная, и она точно знает, чего хочет, поэтому каким-то плавным, скользящим, кошачьим движением я оказываюсь на коленях у Игната. Более того, я раскидываю ноги по обе стороны от него и чуть приподнимаюсь, а он как завороженный смотрит на меня, отдает мне всю инициативу, и это. это так не по-юсуповски.
Уже второй раз Юсупов первенство отдает мне, чтобы я сама делала то, что хочу, будто выбор дает, которого у меня по факту нет, потому что у меня в крови какая-то атомная волна, она приливом концентрируется в самом низу живота, и я делаю то простое движение, которое заставляет женщину и мужчину стать единым целым. Я скольжу к Юсупову, и он запрокидывает голову, сжимает зубы, и я вижу, как дергается кадьк.
Кажется, он мне себя отдает, чтобы моя внутренняя амазонка пленила свою жертву, забрала ее себе, но по факту пленяют меня, потому что спустя пару моих движений Игнат оживает, услышав мой горячий стон,