— Ну у тебя и выдержка, — с уважением заметил Ницан. — Я бы не то что заклинание ни вспомнил, я бы имя собственное забыл...
— Так они же у меня перед глазами, — девушка указала на стены конторы. Сыщик окинул их недоуменным взглядом и кое-что начал понимать. Тут красовались самые разные трансмутационные формулы. Именно эта разновидность магии использовалась помощницей мага-целителя Арам-Лугальты в рекламных целях.
Превращение в кошку спасло девушке жизнь.
— Конец ментальной нити закрывался смертным заклятьем, — продолжила Астаг. — Так что никаких намеков на личность мага. Разве что... — она задумалась. — Он изготовил амулеты. Но имя женщины, вырезанное тут ранее, уничтожил не он. Вам это поможет?
Ницан молча выложил на стол шесть серебряных шекелей.
— Этого много, — запротестовала было девушка.
— Купишь себе новое платье к празднику, — сказал Ницан и быстро покинул контору мага-целителя Арам-Лугальты. На улице прямо из воздуха вдруг материализовался Умник и немедленно занял свое место в кармане куртки. Все это время он болтался где-то между Миром людей и его Изнанкой.
— Да-да... — рассеянно сказал Ницан. — Пора домой, дружок, пора...
Пройдя два квартала от улицы Бав-Илу по направлению к Южному кварталу, где находился его дом, Ницан вдруг почувствовал, что за ним кто-то следит. Он как раз свернул в Царский переулок, некогда бывший центром старого Тель-Рефаима, но вот уже около шестидесяти лет по сути заброшенный, сдавленный высокими, давно не ремонтировавшимися зданиями, и к тому же очень скудно освещенный. Настолько, что полутемная Бав-Илу казалась теперь настоящим царством света.
И поэтому Ницан слежку именно почувствовал, а не увидел. Отвратительное ощущение — кто-то сверлит тебе затылок и шагает след в след, так что его шаги кажутся эхом твоих.
Ницан сделал вид, что ищет что-то в кармане, при этом замедлил шаги. Шаги невидимого преследователя тоже замедлились, но с некоторой задержкой, поэтому сыщик успел примерно определить расстояние, на котором следивший находился. Сыщик ускорил шаги — и невидимка пошел быстрее.
Значит, действительно за ним следили. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Могли следить полицейские. Могли следить преступники. К тому же он не особенно прятался. Даже в храме Анат-Яху предосторожности сводились к минимуму.
Ницан перешел улицу и ступил в глубокую тень, падавшую от полуразрушенного здания старой ратуши. Тут имелись некоторые выходы, известные только старожилам и ведущие на другую улицу — оживленную и освещенную аллею Шаррукина.
Сыщик шел несколько расслабленной походкой, пытаясь сбить преследователя с толку относительно своих намерений.
Дойдя до нужного подъезда, Ницан нырнул туда и скользнул за следующий поворот, в темноте едва не вписавшись лбом в угол. Через мгновение он разочарованно услышал, как преследователь остановился у входа и направился точь-в-точь по его следам.
Таиться дальше не имело смысла. Ницан развернулся и пошел назад, нисколько не опасаясь, что может столкнуться с собственным невидимым преследователем. У него закололи подушечки пальцев. Он громко выругался, вышел снова в Царский переулок.
И тут на голову ему обрушился сильнейший удар, от которого темнота старого переулка на мгновение озарилась яркой вспышкой, осветившей главным образом беспечность и беззаботность сыщика. Прежде чем полностью лишиться сознания, Ницан успел почувствовать, как чьи-то руки быстро и грубо шарят по его карманам.
Когда он очнулся, Царский был по-прежнему пуст и темен. Держась за влажную шероховатую стену, Ницан поднялся на ноги. Голова гудела как после хорошего трехдневного запоя. Видимо, Умник тоже это понимал, потому что в руке сыщика мгновенно оказалось спасительное средство в виде стакана пальмовой водки.
— Тоже мне... — проворчал Ницан. — Заботливый. Не мог позаботиться раньше... — он опорожнил стакан, разбил рюмку о мостовую и принялся исследовать карманы.
Пропали печати. Можно было, конечно, предположить, что преследователь был обычным уличным грабителем, а печати забрал, потому что ничего больше у случайного прохожего не оказалось — последние деньги он оставил в конторе мага-целителя.
Правда, Ницан раньше никогда не слышал, чтобы обычные грабители пользовались магическими средствами для невидимости.
Впереди послышались голоса — какая-то довольно многочисленная компания двигалась по переулку в сторону Бав-Илу. Сыщик двинулся им навстречу, с трудом переставляя ноги.
Гулякам он явно показался подозрительным, они осторожно обогнули его и двинулись дальше.
— Эй ребята, который час? — крикнул им вслед Ницан.
— Полночь, — не останавливаясь ответил один. Сыщик присвистнул. Выходило, что он провалялся без сознания не менее двух часов. В таком случае ему крупно повезло. В окрестностях Бав-Илу ночью не рекомендовалось терять сознание — местная нечисть запросто могла навсегда переселить его в Царство Мертвых.
Он быстро пошел дальше, раздумывая на ходу, отчего это нападавший интересовался содержимым его карманов, вместо того чтобы прикончить и навсегда избавиться от проблем.
— Хотя нет, — сказал Ницан вслух, когда уже приблизился к своему дому. — Им я нужен живой. Только без всяких доказательств. Живой — иначе не на кого будет свалить убийство Сивана. Ну, это мы еще посмотрим, — он поднялся по ступеням, внимательно осмотрел свою дверь и облегченно вздохнул. Утренние полицейские не сделали того, что безусловно должны были сделать: не поставили на входе охранное заклятие. Видимо, настолько поразило их появление мага-эксперта. Так что Ницану не пришлось прибегать к каким-то сложным способам проникновения в собственное жилище.
Но если он думал, что приключения, по крайней мере, на эту ночь, закончились, то очень ошибался.
Войдя в комнату, он, во-первых, обнаружил ярко горевший светильник, которого не зажигал перед уходом. А во-вторых, прямо посередине стоял человек в желтой одежде храмового послушника и нелепо размахивал руками.
— Ты кто такой? — рявкнул Ницан. — Какого черта ты тут делаешь?
Вместо ответа незванный гость подмигнул хозяину, после чего оттопырил руками и без того большие уши и старательно высунул длинный розовый язык: «Бэ-э-э...» Ницан слегка обалдел. Осторожно нащупав за спиной табуретку, он сел и присмотрелся к послушнику внимательнее. Тот продолжал выделывать со своим лицом такие штуки, что на конкурсе гримас, ежегодно устраивавшемся в Ир-Хадаште, наверняка получил бы первое место. При этом он несинхронно размахивал руками, выдавая в изобилии неприличные жесты, принятые среди жриц Иштар. Сыщик задумчиво подпер рукой подбородок. Пантомима ему вскоре надоела, и он решил ее прекратить. Тем более, все было ясно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});