проститься с женой и благословить сыновей. Первым к постели больного был допущен Иван. Его на руках внес Иван Глинский, брат Елены, за ним шла мамка Аграфена. Благословив сына, великий князь наказал мамке не отпускать от себя ребенка ни на пядь. Затем было позволено войти великой княгине. С трудом Андрей Угличский удерживал ее. Она билась в руках, рыдала и норовила броситься на грудь умирающего.
Василий стал утешать ее слабым голосом: «Жена, перестань, не плачь, мне легче, не болит у меня ничего». Но вид его говорил об обратном: землистый цвет кожи, ввалившиеся глаза и заострившиеся черты лица показывали, что конец близок.
Немного придя в себя, Елена спросила: «Государь великий князь! На кого меня оставляешь?» В ответ услышала: «Благословил я сына своего Ивана государством и великим княжением, а о тебе в духовной грамоте написал, как писалось в прежних грамотах отцов наших и прародителей, как следует по закону, как писалось о прежних великих княгинях».
Этот ответ слегка успокоил Елену. Она знала, что при маленьких детях великие княгини были соправительницами, как Евдокия Дмитриевна, вдова Дмитрия Донского, или Софья Витовтовна при Василии II. Лишь позднее выяснилось, что муж отвел Елене более скромную роль, и за свои права ей пришлось отчаянно бороться.
Понимая, что расставание близится, великая княгиня попросила Василия определить судьбу и младшего сына. Тот заверил Елену, что в духовной грамоте все предусмотрено, но эти слова не успокоили ее. Страх перед будущим и горе настолько захватили Елену, что она начала голосить и громко рыдать. Василий, не в силах переносить это, попросил брата увести жену, однако тот не смог с ней справиться. Вырвавшись, бедная женщина упала на грудь супруга и последний раз горячо его поцеловала. Затем выбежала из комнаты и упала на руки прислужниц.
В полуобморочном состоянии Елену отвели в терем. Там она легла на постель и затихла. Все пережитое окончательно ее сломило.
Тем временем Василий готовился отойти в мир иной. Его теперь волновало только одно — братья не дадут ему постричься и за все свои грехи придется ответить перед Богом полностью. Поэтому он попросил митрополита Даниила хотя бы положить на его тело монашескую одежду, после чего начал беспрестанно повторять молитву и осенять себя крестным знамением, хотя правая рука уже пе повиновалась ему. Свой взор Василий устремил на образ Богоматери, висевший перед ним. Так он и умер. Стоявший рядом Шигона сказал всем, что дух из государя вышел, будто легкое облачко. Услышав это, присутствующие зарыдали. Только митрополит Даниил, считавший себя главным ответственным за выполнение государевой воли, сохранил присутствие духа. Он попросил не кричать, чтобы не напугать великую княгиню и ее маленьких детей. Затем отвел в переднюю палату великокняжеских братьев, Юрия и Андрея, и при боярах вновь заставил поклясться на кресте, что они будут верно служить новому государю Ивану и его матери, великой княгине Елене Васильевне. Государство у них отнимать не станут, против недругов стоять будут вместе. После этого клятву верности дали все придворные.
Выполнив свой долг, Даниил отправился в покои к Елене известить ее о случившемся. Увидев митрополита и бояр, она тут же упала в обморок, и несколько часов боярыни не могли привести ее в чувство. Многодневное нервное напряжение дало о себе знать.
Вскоре весть о кончине Василия III разнеслась по столице. С громким плачем москвичи бросились в Кремль проститься с государем. Многие задавали один и тот же вопрос: кто теперь будет управлять страной? Грядущее страшило всех.
Тем временем монахи облачили умершего в иноческую одежду, положили на покрытый черной тафтой помост и с пением вынесли на Соборную площадь, где уже собрались тысячи москвичей. Елена идти сама не могла, дети боярские вынесли ее, усадили в сани. Рядом встали регенты: князья Шуйские, боярин Воронцов, Тучков, Михаил Глинский. Они демонстрировали всем, что являются теперь главными правителями страны.
По обычаю, каменную раку с телом Василия захоронили в Архангельском соборе подле его отца, Ивана III. Траурные церемонии прошли быстро и без каких-либо неожиданностей.
На престоле
Поначалу у читателей этого очерка мог возникнуть вопрос: а собственно, кому он посвящен? Ведь большая его часть рассказывает о Василии III. Действительно, до поры до времени Елена Глинская предстает перед нами лишь как бледная тень мужа, имевшая одну задачу — родить ему наследника. С появлением на свет Ивана и Юрия весь интерес великого князя переключился на сыновей. Проживи он подольше, нам вообще ничего не удалось бы узнать о самой великой княгине. Но волею судеб она осталась одна и была вынуждена взять бразды правления большой страной в свои маленькие и слабые руки. После этого она предстала перед нами во всей плоти и крови. Так заглянем ей прямо в лицо. Изыскания современного антрополога С. А. Никитина дают нам эту возможность.
Холодный взгляд чуть раскосых глаз, тонкий прямой нос, упрямо сжатые красивые губы. Лицо удлиненное, чуть скуластое. Особенно поражает высокий лоб, говорящий о большом уме. Перед нами молодая, красивая и уверенная в себе женщина. Именно такой должна была быть правительница, расправившаяся со всеми, кто посягал на ее власть, и осмелившаяся приблизить к своему трону тайного фаворита.
Официально Елена не была объявлена государыней и всегда называлась только великой княгиней. Управлять страной за ее сына Ивана предстояло регентам и Боярской думе. Однако коллективная форма правления развита не была, напротив, в Русском государстве сложились сильные традиции единодержавия. Этим вдова и воспользовалась. Она ловко расправилась с каждым из регентов, поскольку те так и не поняли, в чем состояли их полномочия.
Прежде всего Елена Васильевна потребовала, чтобы ее трехлетний сын Иван был официально поставлен на великое княжение и публично объявлен государем.
В назначенный день в Успенском соборе митрополит Даниил благословил крестом маленького великого князя и надел на него великокняжескую шапку и бармы. При этом он сказал следующее: «Бог благословляет тебя, государь князь великий Иван Васильевич, Владимирский, Московский, Новгородский, Псковский, Тверской, Югорский, Пермский, Булгарский, Смоленский и иных многих земель. Теперь ты царь и государь всея Русии. Будь добр и здрав на великом княжении, на столе отца своего». После чего дьяконы пропели Ивану многолетие, а присутствующие одарили всевозможными подарками.
Как видим, маленькому великому князю и Елене Васильевне предстояло править существенно большими владениями, чем имевшимися когда-то у Дмитрия Донского и даже у Ивана III. Их держава простиралась от Смоленска и Пскова на западе — до Перми и Волжской Булгарии (Казанского ханства) на востоке.
Далее великая княгиня постаралась уверить подданных,