полголовы и ухо, и сторона, и как тебя ныне Бог милует? Обо всем этом отпиши мне подлинно».
Как видим, гнойничок на шее сына взволновал Василия значительно больше, чем болезнь жены, которая была много серьезнее и, возможно, вызвала температуру. Но и на этот раз великий князь даже не вспоминал о лекарях и посоветовал Елене лишь уповать на милость Бога.
Не исключено, что великая княгиня и маленький Иван заболели из-за простуды, которую они получили во время богомольной поездки в Троице-Сергиев монастырь в сентябре того же года. Хотя Елена с годовалым сыном ехала в крытой теплой повозке, но осенние дороги уже размыло дождем, и частые остановки были неминуемы. Кроме того, приходилось несколько раз ночевать не в самых подходящих условиях. Путевых дворцов в то время еще не строили.
Василий Иванович понимал, что постоянное пребывание жены и сына в густонаселенном Кремле не слишком приятно, особенно летом. А потому занялся обустройством загородной резиденции в Коломенском, располагавшемся неподалеку от столицы в красивом и живописном месте на высоком берегу Москвы-реки. Сам он любил бывать в Александровой слободе, но ездить туда с маленьким ребенком было хлопотно.
В честь рождения Ивана русские зодчие начали возводить в Коломенском необычайный по своей архитектуре храм Вознесения. Как стрела с пышным оперением возносился он в небо. Современники описали его так: «Церковь та необычайна своей высотой, красотой и светлостью. Такой на Руси еще не было».
Действительно, храм Вознесения стал одним из красивейших каменных шатровых сооружений в Московии. До этого строились лишь небольшие деревянные шатровые церкви, преимущественно на Севере.
Торжественное освящение храма состоялось 3 сентября 1532 года. На нем присутствовала не только великокняжеская семья, но и братья Василия III, удельные князья Юрий Дмитровский и Андрей Угличский, а также московское духовенство и знать.
Праздничные торжества продолжались три дня: молебны чередовались с пирами и увеселениями.
Елена с удовольствием прогуливалась по открытым галереям Вознесенского храма и любовалась широкими далями за Москвой-рекой. Вскоре ей предстояло вновь стать матерью. Маленький Иван, по обычаям того времени, находился под бдительным надзором мамок и нянек. Посторонним до пятилетнего возраста видеть его не полагалось.
Сын Юрий родился 30 октября того же 1532 года (в некоторых изданиях ошибочно указан 1533-й). Появление второго ребенка еще больше обрадовало Василия III — теперь он был уверен, что корень его не погибнет и все его дела окажутся в надежных руках наследников. Правда, позже выяснилось, что Юрий «несмыслен и прост и не годен ни на что доброе», то есть попросту слабоумен. Но отец об этом вряд ли успел узнать.
Крещение второго сына проходило тоже очень торжественно — в Троице-Сергиевом монастыре у раки святого игумена. Крестными отцами стали переяславский игумен Даниил (как и у Ивана) и троицкий игумен Иоасаф Скрипицын (будущий митрополит).
Окончательно успокоившись насчет будущего престола, весь следующий 1533 год великий князь провел в разъездах. Он не знал, что это последний год его жизни.
Снова к Елене в терем полетели письма, полные вопросов о сыновьях: «Ты б и впредь о своем здоровье и о здоровье сына Ивана без вести меня не держала. И о Юрье-сыне ко мне подробно отписывай, как его станет вперед Бог миловать. Да и о кушанье сына Ивана вперед ко мне отписывай: что Иван-сын покушает, чтоб мне было ведомо».
Для ответов мужу Елене приходилось либо самой браться за перо, либо приглашать дьяка и самым подробным образом описывать свое состояние и особенности роста сыновей.
Вероятно, ей было приятно, что муж думает и беспокоится о семье и шлет и шлет нескончаемые письма в Москву.
Осенью по сложившейся традиции было решено вновь отправиться в Троице-Сергиев монастырь для празднования Сергиева дня 25 сентября. После посещения обители Елена с маленькими детьми вернулась домой. Василий же с братом Андреем и многочисленной свитой поехал к Волоку Дамскому на охоту за зайцами. Ничто не предвещало скорой беды.
Смерть мужа-государя
Около села Озерище великий князь, ехавший верхом, почувствовал сильную боль на сгибе левого бедра. Оказалось, там образовалась багровая болячка величиной с булавочную головку.
По мнению современных врачей, у Василия был периостит — гнойное воспаление надкостницы, вызванное какой-либо травмой или простудой. Заболевание это не смертельно и сейчас успешно лечится антибиотиками.
Василию Ивановичу следовало отлежаться, побыть в тепле, но он не хотел менять своих планов из-за небольшого прыща. Превозмогая боль, он вновь вскочил на коня и отправился на пир в имение своего любимца Шигоны Поджогина. Во время обильного застолья великий князь забыл о болячке, однако на следующий день с трудом дошел до бани, где обычно приходили в себя после чревоугодия.
После парной Василий почувствовал себя лучше и, увидев, что погода ясная и сухая, решил поохотиться с братом Андреем. Псари отпустили в поле собак, князья сели на лошадей и поскакали за ними. Однако через две версты из-за резкой боли в левой ноге Василий решил вернуться. Он подумал, что хорошее застолье поможет ему забыться, и приказал накрыть столы. Но после пира ему пришлось лечь в постель и больше с нее не вставать. Болезнь усиливалась, и великий князь попросил Михаила Глинского привезти из Москвы иностранных лекарей, но при этом ничего не сообщать Елене, чтобы заранее ее не пугать.
Хотя Василий не позволял жене и детям обращаться к врачам, но на себе их науку решил испробовать.
Лекари осмотрели больное место, посовещались и сказали, что болячка — не что иное, как заурядный фурункул. Чтобы ускорить его созревание, они стали прикладывать печеный лук и пшеничную муку, смешанную с медом (сейчас эти средства считаются народными). В итоге образовался гнойник, и следовало дождаться, когда он прорвется.
Но великий князь не хотел жить в деревне и приказал слугам отнести его на носилках в резиденцию бывшего волоцкого удельного князя. Поскольку стояла поздняя осень и хороших дорог не было, то путешествие затянулось и больной в довершение всего простудился.
На Волоке лекари начали прикладывать к фурункулу специальную мазь, и он прорвался. Однако количество гноя всех испугало — до таза в день. Вскоре больному стало хуже: в груди появилась тяжесть и пропал аппетит. Тогда врачи дали ему слабительное (какие-то горошки и семена), но и это не помогло.
Тут-то великий князь понял, что дела его плохи и пора подумать о завещании. Тайком от всех он отправил наиболее близкого ему дьяка и постельничего в Москву за списком духовной грамоты, составленной до рождения сыновей.
Поездку скрыть не удалось. Весть о болезни государя быстро распространилась при