Чувствуя, как груз вопросов давит на меня, я упала на постель и без сил уставилась в потолок.
Возможно, Марин была права, и мне никому нельзя было верить. Я даже самой себе не могу верить — меня ставят в тупик мои собственные сны. Но прямо сейчас, в эту самую минуту, мне нужен был кто-нибудь, кому я верила бы без доказательств, вопреки всему. Когда все становится слишком запутанным, словно твоя жизнь — странная игра в прятки, начинаешь нуждаться в чем-то, за что можно ухватиться и держаться.
«Мне нужно увидеть Сиана, — подумала я. — Мне нужно увидеть его прямо сейчас».
* * *
Наверное, я была единственной студенткой Драголуна, имеющей возможность безнаказанно передвигаться ночью по территории академии — нужно было лишь перейти на темную сторону луны, скрытое пространство, существующее специально для меня. Только два человека могли меня разоблачить: Лерика и Найт. Но Лерика сейчас крепко спала в своей комнате, а Найт… Я надеялась, что в это позднее время не встречу его.
Во флигеле, где жил Сиан, я была лишь раз — в ту ночь, когда он привел меня в Драголун, — но найти дорогу к нему мне не стоило труда.
По дороге мне никто не встретился, и я сочла это хорошим знаком. Приближаясь к небольшой пристройке, примыкающей к одному из корпусов академии, я думала, что Сиан, наверное, уже спит — полночь миновала, — но в окнах флигеля слабо мерцал свет.
Вместо того чтобы постучаться, я наугад толкнула дверь и обрадовалась, когда она оказалась открыта. Мне пришлось бы выйти с темной стороны луны, постучись я. Иначе Сиан, открыв дверь, не увидел бы меня. А мне хотелось войти незамеченной. Будет плохо, если кто-то заметит, как глубокой ночью студентка входит во флигель, где живет преподаватель академии.
В канделябрах на стенах горели свечи. Они бросали слабый мягкий свет на мебель из темного дерева, на окна со слегка раздвинутыми шторами, на кресла и диван в центре гостиной.
Я улыбнулась. Сиан спал на диване — в той же одежде, в которой я видела его в академии. Быстро глянув на столик напротив дивана, я увидела песочные часы. Из верхней части часов сыпалась струйка песка, но не падала на дно — неподвижно застыла в воздухе, как будто время остановилось. Часы стояли в центре начерченного на столе мелом сложного рисунка — видимо, это был какой-то магический знак. Похоже, Сиан работал над очередной лекцией по хроноведению, но прилег на диван и случайно уснул.
Я тихо подошла ближе и склонилась над ним. Верхние пуговицы рубашки Сиана были расстегнуты — на обнаженном участке кожи я заметила что-то вроде тонкой веревочки, наверное, какой-то талисман. Глаза Сиана были закрыты, и на миг вспомнив, что там, под веками, они янтарные, я почти услышала в своей голове голос Марин Бриант:
«Глаза Сиана всегда были зеленого цвета. Они изменились после твоего возвращения».
Отмахнувшись от голоса, как от назойливой мухи, я снова улыбнулась: нет смысла подозревать Сиана в чем-то плохом. Если кто и заботился обо мне, дорожил мною, то это всегда был он.
Волосы Сиана упали ему на глаза, и мои пальцы невольно потянулись к ним, чтобы отвести со лба. Сейчас, они казались совсем темными. В сумраке гостиной, освещенной только слабым светом догорающих свечей, я не видела прежнего медового оттенка, который всегда мне так нравился. На секунду показалось, что передо мной другой человек. Однако это, конечно, было не так.
Осторожно, почти неосязаемо, я прикоснулась ладонью к щеке Сиана и замерла, боясь, что могу разбудить. Но Сиан не пошевелился. Я невольно улыбнулась еще шире. Было что-то волнующее в том, чтобы вот так дотрагиваться до него, когда он спит и ни о чем не подозревает.
Подушечками пальцев я очертила контур его брови, мягко коснулась губ… Его лицо, в свете свечей отливающее тем самым медовым оттенком, который утратили его волосы, казалось мне очень красивым и нежным. В каждой его черточке было столько нежности, и вся она как будто существовала только для меня. Впрочем, может, так и есть? Ведь Сиан мой сателлит — мужчина, который родился, чтобы быть моим спутником, принадлежать мне.
Мне нестерпимо захотелось его поцеловать. Это был просто порыв, но я не могла ему сопротивляться. Да и не хотела. Так много вокруг чужих людей… У меня есть только Сиан. Только он, больше никого во всем мире.
Положив ладонь ему на ключицу, я потянулась к его губам, и в этот самый момент он глухо простонал во сне и пошевелился. Испугавшись, я отпрянула. Рука, только что прикасавшаяся к ключице Сиана, зацепила рубашку — ткань натянулась, одна из пуговиц оторвалась, обнажая грудь лежащего на диване мужчины еще больше, и моим глазам открылось то, что было подвешено к тоненькой веревке на его шее.
Украшение, которое предназначалось для того, чтобы быть надетым на палец, было нанизано на веревочку, словно кулон. Красивый перстень с янтарем, внутри которого застыл неподвижным сном мотылек — перстень, один в один похожий на тот, что сейчас был на моей руке.
— Кто здесь? — сонным голосом произнес Сиан.
Я отпрянула, увидев, что он просыпается, и тотчас застыла, парализованная мыслью, что он вот-вот увидит меня. Сиан приподнялся на диване, издал глухой стон и мотнул головой, чтобы прогнать сонливость. Затем затуманенным взглядом посмотрел вокруг.
Я тем временем пятилась назад, не отрывая от него ошеломленного взгляда, однако он не видел меня и не слышал, как я учащенно и громко дышала, пытаясь закрывать рот рукой.
Осознав, наконец, что я для него невидимка, я развернулась и бросилась к выходу из флигеля.
Мне было уже все равно, что Сиан наверняка услышал, как хлопнула входная дверь, потому что в этот момент мною овладел ужас, несравнимый ни с чем.
Оказавшись на улице, я не видела куда бегу — перед моими глазами стояла картина: мужчина, чьи волосы покрыты капюшоном темной накидки, чье лицо скрыто под маской; вот он заносит надо мной кинжал, и последнее, что я успеваю увидеть, перед тем, как оружие стремительно опускается вниз — перстень с янтарем на его руке, и мотыльком, застывшим в камне цвета солнца.
Точно такой же перстень, как тот, что я получила в подарок…
Глава 33. МЕТАМОРФОЗЫ НАЙТА
Остаток этой ночи я провела без сна. Сидела на своей постели, подтянув ноги к груди, и, дрожа, словно осиновый лист, смотрела в окно, где по ночному небу медленно плыла луна.
В тот момент, когда я увидела перстень с янтарем на груди Сиана, я вспомнила. Вспомнила ночь, когда меня убили. Вспомнила человека, который занес надо мной кинжал.
В последний момент, перед тем, как кинжал опустился, я изловчилась дотянуться до лица своего убийцы и сорвать с него маску… Я вспомнила, чье лицо увидела. Это был Сиан.
Сделав судорожный вдох, я вытерла рукой слезы, текущие по лицу. Как же так? Что же мне теперь делать? Единственный человек, которому я хотела верить вопреки всему, оказался моим убийцей. Мне казалось, земля уходит из-под ног, я как будто потеряла последний островок в этом море одиночества и тайн, которые меня окружали. Я тонула. Сейчас меня хватало только на то, чтобы дрожать и плакать.
В какой-то момент голос рассудка прорвался сквозь хаос моих мыслей.
Постой, Наис, говорила я самой себе, ты ведь на самом деле не умирала, на твоем теле, когда ты очнулась, не было ни следа от раны, не было ни пятнышка крови на одежде.
В таком случае, есть ли всему этому другое объяснение? Что на самом деле произошло в ту ночь? Если я не умерла, если Сиан не убивал меня, то что все это значит? Просто сон? Навеянная кем-то иллюзия? Обман?
Но что важнее: тогда, когда моя рука сорвала маску с убийцы, лицо Сиана не было для меня лицом незнакомца. Я знала его! Сейчас я вспомнила это очень ясно: я сразу узнала его!
Я опустила взгляд на свой перстень с янтарем — у Сиана был в точности такой же. Откуда? И что может означать существование этих перстней-близнецов?
«Ты же знаешь эту легенду, что мотыльки — это души давно вымерших драконов?» — прозвучал вдруг в моей голове голос совсем еще молодого Найта из моего сна.