– Бог и тебя тоже любит! – заверил тот, на всякий случай отступив на шаг. – Он всех любит! Почитайте – и вы все поймете. Аллилуйя!
– Ступай себе, – миролюбиво процедил Танкован. – Здесь тебе ничего не светит.
– Ты мой брат! – объявил молодой человек. – Купи! – И протянул круглый желтый значок, на котором красными буквами в четыре ряда было написано:
«Jesus died for your sins!»[5]
– Не покупайте, – посоветовала женщина. – Крестика, спрятанного на теле, вполне достаточно. А все эти кричащие картинки – бал-маскарад.
– Десять рублей, – увещевал парень. – И ты сделаешь шаг навстречу Богу.
Максим усмехнулся.
– А всего сколько?
– Что? – не понял поляк.
– Я говорю: сколько всего шагов? Семь? Тринадцать?
Молодой человек, казалось, задумался.
– Сто, – нерешительно объявил он.
– Выходит, тысяча рублей за весь путь, – констатировал Танкован. – Немного, с учетом кризиса.
Гул поезда понизился на октаву. За окнами вынырнула из темноты многолюдная платформа.
– Станция «Автозаводская»! – объявил диктор. – Уважаемые пассажиры! Уступайте места людям пожилого возраста, пассажирам с детьми и инвалидам!
– Ладно, – махнул рукой поляк, оглядываясь на толпу братьев и сестер, намеревающихся влиться в вагон. – Бери так! – Он сунул в руку Танкована желтый кружок и поспешил навстречу пастве. – Аллилуйя!
Солнце остыло и упало на крыши домов тусклым оранжевым шаром. На улицах царила обычная вечерняя суматоха. Люди толкались на переходах и на автобусных остановках, сновали по тротуарам, ежеминутно тычась в двери магазинов и мелких кафешек, гудели пуганым роем у витрин и афиш.
Фирма «Интеллект сервис» заканчивала работу в шесть. Полседьмого разбредались по домам сотрудники технических служб. На двух опустевших этажах оставались допоздна лишь уборщицы, охранник на проходной, пара-тройка компьютерных гениев, которым разрешалось приходить на работу днем и стучать клавишами хоть до следующего утра, и, конечно, Анна Ильинична Лиснянская. Руководитель одного из самых крупных и самых важных отделов компании, она имела обыкновение засиживаться в своем кабинете до восьми, а то и до девяти часов вечера.
Танкован знал об этом. Он умышленно выбрал для беседы время, когда нет посторонних глаз и телефоны не разрываются ежеминутно нетерпеливыми звонками. Лиснянская устала за день – и это тоже ему на руку.
Весь недолгий срок работы в «Интеллект сервисе» Максим тщательнейшим образом приглядывался к начальнице, старался понять ее, просчитать, обнаружить в ее поведении, манере держаться с подчиненными уязвимые места. Он искал любую зацепку, любой ключик, способный открыть перед ним настоящую Анну Ильиничну – простую одинокую бабу, которой не чужды слабости и пороки. Он пытался найти возможные рычаги давления на Лиснянскую, чтобы сломать ее, сделать ручной и безвольной.
И кажется, он что-то нащупал. Теперь задача – привести рычаги в действие.
Максим вошел во двор, где размещалось грязно-белое здание его конторы, без четверти восемь. Прошагав вдоль ряда металлических гаражей, он свернул направо, обошел строение по периметру и остановился возле серой трансформаторной будки недалеко от въездных ворот. На асфальтовом пятачке парковки стояли всего две машины – ржавый «Сааб» коменданта и зеленый «Ниссан» Лиснянской.
Он не ошибся со временем визита. Начальница была на рабочем месте, и скорее всего одна.
Деловой, спешащей походкой, похожей на стремительный танец, исполняемый перед камерой наружного наблюдения, Максим прошагал по дорожке к невысокому крыльцу с черной металлической дверью и надавил на кнопку звонка.
Через минуту щелкнул замок и хмурый охранник высунул наружу коротко стриженную голову.
– Тебе чего?
– Анна Ильинична назначила мне на восемь, – глухо сообщил Танкован и сокрушенно вздохнул: – Даже поболеть нельзя…
Охранник не спешил открывать дверь.
– Э…э, тебя ведь не было сегодня на работе? – уточнил он.
– Говорю же: я на больничном! – раздраженно сказал Максим. – А дел – по горло! Вот Анна Ильинична меня и вызвала на ночь глядя.
– А как твоя фамилия?
«Будет совсем некстати, если этот бритоголовый чурбан свяжется с Лиснянской по телефону, – подумал Танкован. – Та, разумеется, ни сном ни духом о моем визите».
– Возьми карточку. – Он протянул охраннику пластиковый прямоугольник с фотографией.
– Еще чего! – фыркнул тот. – Прокатаешь на терминале. Порядок есть порядок. – И отступил, освобождая путь.
В коридоре висел запах краски и знакомого моющего средства.
Максим быстрым шагом проследовал мимо стендов с приказами, объявлениями и графиками совещаний, мимо плотно закрытых дверей с темно-синими табличками «Технолог», «Комендант», «Комплектующие», «Отдел заказов», «Старший экономист», «Бухгалтерия», через узкий аппендикс с наглухо замурованным окошком кассы, через холл, заваленный системными блоками, мониторами, пустыми коробками и мотками проводов – на лестничную площадку. Мигом взлетев на второй этаж, он снова двинулся по коридору, но теперь уже в обратном направлении.
Эта часть здания была отдана творческому и руководящему составу. Об этом косвенно свидетельствовали отделка стен «под мрамор», новенький, еще не затертый ковролин на полу, кожаная мебель в холле и прямо заявляли таблички на дверях: «Приемная», «Зам. по развитию», «Переговорная», «Отдел разработок», «Программисты», «Отдел инноваций», «Сектор испытаний», «Системный отдел».
Все лампы в коридоре горели, несмотря на то, что рабочий день уже закончился, а за огромными, прикрытыми легким тюлем окнами с узкими гранитными подоконниками еще маячил световой день.
Максим остановился перед неплотно закрытой дверью с надписью «Начальник отдела разработок».
Лиснянская разговаривала с кем-то по телефону.
– А что вы хотели? – доносился из кабинета ее низкий грудной голос. – Чтобы нам в глаза тыкали? Над программой трудились наши лучшие кадры! Копирайт – наш, и мы это будем доказывать в суде! Мы живем в демократическом государстве, дорогой мой! По-вашему, украсть батон хлеба в супермаркете – плохо, а увести чужую идею – в порядке вещей?
Танкован хмыкнул. Кажется, он догадывался, о чем речь. Несколько программистов, уволенных Лиснянской в прошлом году, по видимости, утащили с собой свои же собственные разработки и предложили их конкурентам.
– Ничего подобного! – кипятилась начальница. – У нас остался оригинал программы и черновики с набросками. Вряд ли вам что-то светит в суде. Предлагаю решить проблему полюбовно в досудебном порядке. При чем здесь шантаж? Я действую в правовых рамках! Ну, как угодно… На нет и суда нет. Точнее, суд-то как раз непременно будет! – И она бросила трубку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});