— Ну как тут у вас?
— Пришла проведать? Великодушно, с твоей стороны — тихо съязвил он.
— Ну что ты, это же все во благо.
Заметив на себе вопросительные взгляды, Уна выпрямилась, и вежливо пояснила:
— Не беспокойтесь барышни, я в этой затее не участвую. В другой раз я бы с удовольствием, но… обстоятельства немножко иные. Этот хмурый, но очень милый юноша, если кто не в курсе дела — мой сын.
— Да ладно!? — воскликнула старшая из сестер.
— Правда, правда. Без шуток. А потому, зная ваши порочные наклонности, хочу чисто символически предостеречь: Мальчик дорог мне как есть, с руками, ногами и головой. Ну и всем, что у него там прилагается.
— Ну что ты, как можно. — драматично возмутилась Аделина — Отец дал нам четкие указания на этот счет. Сей кладезь жизни мы на руках носить готовы. Дело за малым: узнать какой у юноши план?
Арон придвинулся к Сольвейг и еще раз уточнил:
— Ты действительно этого хочешь?
— Шутишь? Я это предложила!
— Зачем?
— Я, все-таки, благородных кровей, и пекусь о своем народе. А еще, я искренне желаю моим милым, любимым сестрам испытать все прелести материнства.
На словах «все» и «испытать», Сольвейг сделала особый акцент. А потом уже шепотом, как можно тише добавила:
— Пусть эти надменные суки огребут по полной, хотя бы разок в жизни.
— Я тебя понял — не без улыбки, согласился он. Сольвейг все же не сильно изменилась.
Уна, которая отлично слышала разговор, всем своим видом проявляла солидарность. По крайней мере, его суженая с его же матерью на одной волне. Хотя, это же и пугает.
Кузнец неспеша доел остатки чудесного десерта и вытер руки салфеткой. Делать тут больше было нечего, и он жестом предложил Сольвейг уйти.
— Ты иди. Нам еще есть что обсудить. Уна охотно составит тебе компанию.
Кузнец кивнул. Стараясь сильно не шуметь массивным деревянным стулом, он встал. Оглядев всех еще раз, слегка поклонился. После чего, в компании довольной Уны Арон покинул обеденный зал.
Уна шла молча, чуть впереди, но на лице ее предательски светилась ехидная улыбка.
— Ты точно моя мать? — усомнился Арон.
— Да…! — протянула она на распев — и я нахожу все это чертовски забавным. Чему ты не рад?
— Есть причины.
— Так поведай, может помогу советом? — оживилась она.
Арон обернулся. Кроме неустанного солдата, который сопровождал его решительно везде — вокруг никого не было. За окном уже темнело, опустились сумерки. Жизнь во дворце, казалось, замерла.
— Дело в том, что, не считая вакханалии в деревне, и еще пары неудачных моментов… воя подруга стала первой женщиной в моей жизни. У меня порой, дыхание перехватывает от одной только мысли о близости с кем-то еще. Но, я понятия не имею как вести себя с этой чистокровной сворой. Они меня живьем сожрут!
— Это да. Без сомнений. Прости… Не подумала об этом. Не знала. Я вообще еще слишком плохо знаю тебя. Много пробелов, которые надо бы восполнить — Уна призадумалась.
— Так, как с советом?
— Знаешь, чем поразил меня твой отец? — вдруг спросила она.
— Волей?
— Нет. Хотя, это конечно тоже. Но нет. — Улыбнулась она грустно.
— Тогда чем же? — смутился молодой кузнец.
— Лаской, сын. Лаской…. И добротой. Они ведь такие же как я. Воительницы. Хотя каждая из сестер приставлена к разным обязанностям. Будь то научные изыскания, земледелие, или сугубо житейские заботы — все они отличные хорошо слаженные, обученные, обожженные в боях воины. Но это не наша суть. Все это привито. Вживлено в связи с суровой необходимостью. Внутри, мы все те же девушки, когда-то мечтавшие о любви, страсти… романтике. Понимаешь, о чем я говорю?
— Кажется да — согласился Арон — хотя, слышать о ласке из твоих уст….
— Никому не говори об этом — полушутя пригрозила Уна увесистым кулаком, закованным в стальную перчатку. Он как-то позабыл, что большинство женщин здесь закованы в броню и носят ее как повседневную одежду. В том числе и сестрички. Пожалуй, только королева мать не обременяет себя латами.
— Уж куда яснее… — улыбнулся он устало — Мне нужно подумать над твоими словами.
— Так, ты сделаешь это?
Арон потянулся всем телом, балансируя на носочках. Развел руки в стороны, размял запястья. Потом, слегка попрыгал на месте, проверяя не звенит ли чего в одежде. Словно готовился к бою.
— Сделаю — четко ответил он — В конце концов, от меня не убудет. Пускай повременят до завтра. Поразмышляют на досуге.
За неспешной беседой, они добрели до уже знакомой двери. Уна подмигнув сыну, попрощалась до утра и отправилась к себе в покои. Арон проводил мать взглядом, пока та не свернула в галерею.
Глава 28
Ворох мыслей наполнил и без того озабоченную голову. Эсхил хранил молчание, а Арон хотел побыть с собой наедине. Он заглянул в кроватку возле постели, но ребенка в ней, конечно, не было. Хоть Арон и не был сторонником этой идеи, но королева мать на ночь забирала младенца к себе. Оказывается, из-за физиологических особенностей, у крылатых женщин всегда есть грудное молоко, и они всегда готовы к размножению. И она настояла на том, чтобы время от времени будет кормить ребенка сама. Арону это казалось странным, но, кто знает, как, у них бессмертных тут заведено. Он как-то слышал про племена в далеких странах, у которых дети вообще считались общими. Может быть, тут что-то подобное.
Скинув свои штурмовые сапоги и освободившись от одежды, кузнец прогулялся до умывальни. Служанок тут никаких не было, и никто не помешал ему задержаться по дольше под жесткими горячими струями. Погруженный в свои мысли, он нехотя покинул душ, побрился, хорошенько растерся полотенцем, и сделал все, что обычно делают в ванных комнатах.
Сольвейг все еще не было. Ей определенно было что обсудить со своими старшими сестрами. Главное, чтобы все не закончилось дракой…
Арон обернулся льняным полотенцем, приглушил свет и с превеликим удовольствием разлегся на кровати, раскинув руки и ноги в стороны. Кровати во дворце были просторными. И дело не в роскоши. Вообще, как он успел заметить, архитектура в этих местах изумительная. Грех было бы вырезать жилища из мрамора и делать их безликими. Однако, на этом и в целом, роскошь тут заканчивалась. Быт и убранство, как внутри дворца, так и в городе, были весьма аскетичны. Что до кроватей, так тут все просто. Во-первых, не надо забывать, что валькирии, и остальной крылатый народ весьма рослые сами по себе. Кроме того, крылья во время сна тоже занимают немало места.
Арона беспокоил не столько последний разговор в обеденном зале, сколько судьба племени. Как-то все разом поменялось. Всплыли новые обстоятельства. Когда он решил отвести Кили домой, а потом помогал ее сородичам с переселением, то совсем не думал, что придется брать на себя какую-то ответственность. Перебить волков и найти место для новой стоянки — это одно дело. А вот держать ответ судьбы хоть и маленького, но народа — это совсем другое. Хотя, если подумать, то из этой затеи может выйти нечто путное. При правильном воспитании и обучении… мудрых законах и правильном руководстве… Как знать?! Но, как бы то ни было, он уже вляпался в эту историю. Не то чтобы планов у Арона было много. Но личную свободу это заметно ограничит. Опять же, поселиться среди людей, которые его Арона ценят, он всерьез подумывал. Эзрин сама это предлагала. Сейчас все поменялось. Когда его корабли спустятся с неба, не передумала бы она о своем решении. Тут нужен опыт общения.
Хотя, опять же, есть Эсхил, который замечательно справится со всеми текущими делами. А раз ему нравится общаться с людьми, так пусть упражняется.
С тех пор как дом Арона сожгли, он еще ни разу не задумывался о новом доме. Конечно, можно остаться во дворце, чего от него и ждут, вероятно. Но неплохо было бы иметь и свой угол. Глядя в потолок Арон уже представлял, как и из чего он будет строить свой новый дом. Просторная долина среди отвесных скал представлялась ему достаточно четко, и ясно, чтобы можно было крутить ее в уме. За этим занятием он и погрузился в иную реальность.