Читать интересную книгу Гарнизон - Игорь Николаев

Затем болезнь вступала в заключительную стадию, на которой все развивалось стремительно. Начиналось разложение тканей, в течение нескольких минут пациент выкашливал в мелкодисперсном виде собственные легкие с кровью. Мышцы и внутренние органы распадались в кашицеобразную массу, кровь и распавшиеся органы кишели вирусами. Докашливал, собственно, уже труп.

После прорыва кожи, оставался, фактически, один скелет. Кишащая вирусами масса легко поднималась в воздух, неся смерть при любом контакте. Кожа незараженного человека до некоторой степени обладала сопротивляемостью вирусу, но уже 2–3 миллилитра массы давали достаточную концентрацию токсинов для преодоления кожного барьера. На месте попадания капли оставалась небольшая язвочка, а иногда всего лишь красноватое пятнышко.

И цикл начинался заново…

— Хотя, надо сказать, вирус, как и положено вирусу, малостоек во внешней среде, — говорил хирург. — Ультрафиолет, нагрев, кислоты, щелочи легко его разрушают. Но если уж зацепило, то зацепило.

— Так что там насчет покойников? — нетерпеливо спросил Иркумов, доселе сидевший тихо и молча.

— С покойниками сложно, — в очередной раз вздохнул медик и перешел к пересказу наиболее обрывочной и туманной части сообщения.

Зараза была страшна и смертельно опасна. Но до этого момента все‑таки понятна. В гигантском Империуме, на мириадах планет люди сталкивались с подобными хворями бессчетное число раз. Болезнь угрожала Танбранду всерьез, но с ней можно было бороться традиционными, проверенными тысячелетиями методами.

Если бы после смерти носителя хворь не становилась настоящей Чумой.

То ли вирус был неустойчив и мутировал, то ли он был создан или модифицирован злобным разумом, но случилось действительно страшное. Инкубационный период остался прежним, но вирус начал еще активнее передаваться воздушно — капельным путем. Клинические симптомы оказались сходны с первым этапом, но место эйфории занимало желание спрятаться. Через 6–12 часов наступала потеря сознания, а затем остановка сердца и формальная биологическая смерть. Однако, труп не остывал, более того, температура тела оставалась стабильно выше чем окружающая среда на 1–2 градуса. Перерождение, точнее, учитывая, что речь идет о мертвеце — трансформация органов занимало еще несколько часов.

А затем мертвое тело поднималось, ведомое лишь инстинктом убийства.

— На выходе получаем злобную и очень устойчивую к повреждениям тварь, — резюмировал Александров. — Двигается обычно медленнее чем живой человек, но при этом способна на стремительные броски — совсем как рептилия. Предположительно могут сохраняться обрывки знаний из предыдущей жизни — пароль от кодового замка, расположение камер наблюдения, расписание часовых и так далее. Предположительно, видят в темноте. Предположительно, настолько сильны, что проламывают стены и вышибают стальные двери. В отчетах, видимо, собрали все слухи…

— Это нормально, — ответил комиссар, — У штабных аналитиков фантазия всегда такая, что мекбои обзавидуются. Но, в общем, скверно.

— Ну, хоть какая‑то определенность, — проворчал священник, выпростав руку из‑под накидки и осеняя себя аквилой. — А Ересь то здесь точно есть?

Медик, в который уже раз, тяжело вздохнул и ответил с видом занудного лектора:

— Нет и не может быть биологического механизма, который воскрешает покойников. Любое движение есть процессы обмена веществ. А их, то есть обменных процессов, в мертвечине не может быть по определению. Поэтому, собственно, мертвое есть мертвое, а не живое. Существуют определенные грибки и плесневые структуры, которые развиваются на жарких, джунглевых планетах. Они могут какое‑то время использовать разлагающийся объект, как внешний каркас и источник питания, но там совсем другой механизм, и это определяется простейшим анализом. А у нас совсем иная картина. Это — Ересь, без всяких иных вариантов. Нас атаковал культ, скорее всего Владыки Распада.

— Особо злобные микробы? — осведомился комиссар.

— Скорее благословленные кем‑нибудь из Нечистых.

— Страх ничтожен, потому как вера моя сильна, — пробормотал священник, вновь сотворив аквилу, и на сей раз все повторили его жест.

Солнце закатилось за горизонт, Туэрка включила освещение и, словно вторя ее действию, начали зажигаться мощные прожекторы по периметру Базы.

— Что со смертностью? — деловито спросил комиссар. — Есть хоть какая‑то определенность?

— Почти все пораженные заболевают, летальный исход в ста процентах. Но тут есть один нюанс…

— Какой? — живо полюбопытствовал комиссар.

— Поскольку хворь носит отчетливо еретический и хаотический отпечаток, вера может помочь. Истинная, идущая от сердца Вера в нашего возлюбленного Бога — Императора, который защищает и направляет.

— Кто бы сомневался, — жестко произнес Фаций.

— Никто не сомневается, — умиротворяюще поднял руку Александров. — Я только пересказываю сообщение мортуса, который подытожил доступные ему данные. По рассказам очевидцев есть люди, которых Чума не берет, несмотря на полноценный контакт. Например, рассказывали, что арбитр Владимир Сименсен дрался в гуще толпы, без скафандра и шлема, был с ног до головы забрызган кровью и прочими выделениями, но до сих пор жив. И он не один такой.

— А если человек все‑таки подхватил заразу? — негромко спросила Туэрка.

— Если Чума поразила пациента, то его уже ничто не спасет, — покачал головой хирург. И повторил:

— Ничто.

— Это нехорошо… — протянул комиссар. — Нас пока обходит, но значит надо еще больше ужесточить карантинные меры. Рано или поздно кто‑то до нас доберется… Виктор, что‑нибудь еще?

— Дальше узкомедицинское, — отозвался медик. — Ну и совсем уж непроверенные и дикие слухи.

— А ты расскажи, — очень веско посоветовал Тамас.

— Ну в общем… — медик откровенно замялся. — Вроде как несколько групп пробились к арбитрам Сименсена с юго — восточной стороны Танбранда, из подземных комплексов, где перегоняли прометий на всякие высокоуровневые фракции. В тех дистриктах больше всего очагов инфекции. Эти беженцы… рассказывали диковатые вещи…

— Давай, жги на полную, — посоветовал Иркумов. — Тут уже поздно чему‑то удивляться.

— Они говорили, что среди поднявшихся в свою очередь начались процессы разделения… можно сказать, специализации.

— Что? — не понял комиссар. — Специализации?

— Так говорили, — отозвался медик. — В основном мертвецы просто нападают и стремятся укусить, в крайнем случае обрызгать слюной и прочей телесной пакостью. Частично обожрать тело, пока то не поднимется в свою очередь. Но некоторые накапливают в себе то ли кислоту, то ли фермент под давлением, и… э — э-э… блюют ею.

— Кислотный распылитель, что ли? — уточнил Иркумов со знанием дела.

— Наподобие. Эта отрава не содержит вирусов, поэтому, наверное, все же основа у нее кислотная, а не ферментная. Но зато она растворяет практически все, включая сталь и пластик. Еще сообщали о неких "прыгунах", которые способны перемещаться по стенам и двигаться еще быстрее обычного. И об "офицерах", которые как‑то координируют действия больших толп поднявшихся. Но тут совсем темно и непонятно.

— Специализация… — задумчиво протянул Лино. — Совсем плохо, как я погляжу.

— Мортус предположил, что э — э-э… как бы это объяснить… в общем если принять всех поднявшихся за некую биомассу, то эта масса могла поглотить какой‑то реагент, элемент, который она переварила, усвоила и включила в собственные процессы… некрожизни, наверное, не знаю, как это можно назвать.

— То есть эти твари сожрали что‑то такое, что изменило их? — уточнил Тамас, ухвативший суть идеи. — Наделило новыми свойствами? Начало превращать в этих… как их… блевунов и прочих?

— Где‑то так. Но это только гипотеза одного человека. Вряд ли ее можно проверить и доказать. Или опровергнуть.

В рубке воцарилось молчание. Лишь тихо похрипывала таблетка вокс — приемника в ухе комиссара — наверное пришло время вечерней смены караулов с обязательными отчетами. Судя по спокойствию Хаукона, все шло по заведенному порядку и должным образом.

— Если все это хоть на четверть правда, — наконец выговорил Тамас, негромко и тяжело. — То у нас будут большие проблемы. Рано или поздно, но будут.

— Даже если брешут, — цыкнул зубом Иркумов. — Про орков не забудем.

— Не забудем, — повторил комиссар. — Гайка, с эфиром все то же самое?

— Все по — прежнему, — сказала Туэрка. — Обрывки фраз и слов, обычно бессвязные. Передатчики слабые, не добивают даже в границах нескольких дистриктов. Только гвардия губернатора и арбитр кое‑как вещают. Но там все по — прежнему — инструкции, как баррикадироваться, где точки сбора и фильтрации беженцев, как сделать оружие из подручных средств и все такое.