— Я тебе верю. Извини, просто…
— Ты ревнуешь, — улыбается Киран, проводя большим пальцем по моей щеке. — Все в порядке, детка. Я не возражаю. Не буду лгать, мне очень приятно. Но у тебя нет никаких причин для ревности.
— Правда? — Я хмурю брови, глядя на него.
Киран смеется и тащит меня на диван, вручая мне кружку теперь уже теплого какао.
— Ага. Тебя мне вполне достаточно. Остальные не нужны.
***
Несмотря на мои страхи и протесты, ужин оказался не таким уж неловким и ужасным, как я предполагал. Помогло и то, что Тейлор уже знал все о Рейне и Сиене. Их детстве, дружбе, сексе — обо всем.
Но, также, к моему большому удовольствию, Сиена оказалась классной девчонкой.
Простой, острой на язык и очень смешной. Честно говоря, теперь я понимаю, что Тейлор в ней нашел.
После ужина мы решили выпить пару стаканчиков. Ну, я решил. Рейн остался трезвым, по крайней мере, достаточно, чтобы мы могли безопасно вернуться в шале на квадроцикле.
Я стою у бара, ожидая свой заказ и искоса наблюдая, как Рейн и Сиена разговаривают на балкончике, куда мы пересели после ужина. Ко мне подходит Тейлор, ловит мой взгляд и издает низкий стон — манера, которой он всегда отличался, когда хотел что-то сказать, но пытался прикусить язык.
Я слышал этот звук сотни раз, но Ти никогда не издавал его в отношении меня.
— Говори уже, у нас нет секретов, — вздыхаю я, рассеянно постукивая пальцами по стойке.
— У тебя есть к нему чувства?
Я хмыкаю.
Ага, вот оно.
Тейлор никогда не ходит вокруг да около, и, честно говоря, я благодарен ему за это, даже при таких обстоятельствах.
Полностью развернувшись от Рейна к Тейлору, я прикусываю губу:
— Не думаю, что это имеет значение. Все закончится, как только мы вернемся в Боулдер.
Тейлор качает головой и ухмыляется:
— Мы с тобой два сапога — пара. Всегда желаем большего, чем нам готовы предложить.
Я рассеянно пожимаю плечами, раздражаясь от того, что он прав. Мы всегда были сделаны из одного теста. Гораздо более восприимчивые, чем остальные наши друзья. Наверное, поэтому мы чувствовали между собой эту нерушимую связь и могли разговаривать друг с другом обо всем.
— Мы слишком молоды для подобной хрени.
Ти хмуро на меня смотрит:
— Рив, не будь идиотом. Мы оба знаем, что если чувствуешь, то чувствуешь. Неважно, шестнадцать тебе, двадцать один или тридцать с хвостиком. Когда человек, с которым тебе суждено быть, оказывается рядом, ты должен его удержать. Неважно каким образом.
Засранец проницательный, как и всегда.
Потому что, да, в данный момент я предпочту любым способом быть рядом с Рейном.
— У нас все по-другому, Ти. Не так просто.
Тейлор пожимает плечами:
— Совсем просто никогда не бывает. У нас с Сиеной тоже есть свои сложности. Она даже не хотела начинать спать вместе. Составила дурацкий список правил, которым мы должны были следовать, если сделаем это. И я нарушил их все до единого. Наши отношения могут закончиться тем, что я облажаюсь, и, в конце концов, останусь с разбитым сердцем. Но быть с ней даже недолго гораздо лучше, чем не быть вовсе.
— Хочешь сказать, что считаешь ее своей единственной?
Облизнув губы, Ти издает тихий смешок:
— Я полюбил Сиену с того момента, как встретил на первом курсе, Рив. Я бы сделал ей предложение хоть сейчас, если бы был шанс, что она согласится. Мне хочется провести с ней всю жизнь. Жениться, родить детей. Стареть вместе.
— Но мы всегда хотим больше, чем нам готовы предложить, — бормочу я его же слова.
Тейлор снова кивает, и именно в этот момент бармен ставит передо мной мой джин с тоником. Я хватаю стакан, делаю быстрый глоток, прежде чем поставить тот обратно на стойку.
— Послушай, Рив. Ты мой лучший друг. Я хочу для тебя только лучшего. Чтобы ты нашел человека, с которым у тебя и мыслей не будет о том, чтобы расстаться.
— Я знаю, чувак, — смеюсь я, не понимая, к чему он клонит. — И, конечно, желаю тебе того же.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тейлор ухмыляется:
— Я знаю, придурок. Но дело не во мне. А в тебе и о том парне, от которого ты не можешь оторвать глаз больше, чем на несколько секунд. Боже, чуть раньше я даже заметил вспышку ревности и буду честен — в жизни бы не подумал, что ты можешь так реагировать. Обычно ты вообще не паришься.
— Правда? Ну, как видишь, я полон сюрпризов.
Мой друг потирает затылок и ухмыляется:
— Такое происходит, когда ты влюблен, дружище.
Опять это слово. Любовь.
Но, услышать его из уст Тейлора, который знает меня лучше, чем кто-то еще? Черт, у меня начинается зуд.
— Я не влюблен в Рейна. Конечно, он мне нравится. Но, серьезно. Всего несколько недель назад мы были готовы убить друг друга.
Тейлор ухмыляется, и впервые в жизни мне хочется влепить своему лучшему другу по физиономии за то, что он считает, будто знает что-то, чего не знаю я. Словно знает обо мне и Рейне больше, чем я, понаблюдав за нами, сколько? Пару часов?
— Дело не именно в вас. Я уже видел подобное, с парой друзей в Мичигане, — говорит он мне. — Страсть есть страсть. Всепоглощающая, первобытная и даже токсичная время от времени. Все дело в том, что станет гранью между любовью и ненавистью. — Тейлор делает паузу, дважды постукивая пальцами по барной стойке, прежде чем схватить мою руку, чтобы заставить меня замолчать.
Ти изо всех сил старается позволить мне осознать все самому, но могу представить, как это его раздражает.
— Извини, — говорю я ему, засовывая руки в карманы штанов.
— Не позволяй себе чувствовать неуверенность. Перестань с собой бороться. Нет никакого смысла бояться.
Я усмехаюсь:
— Я не боюсь ни любви, ни страсти.
Ти прикусывает губу и кивает. Но он делает так всегда, когда думает: кому ты врешь?
— Нет, не боюсь.
— Да уж, конечно, Рив. Я не виню тебя за это. Ты забыл, что я видел, как ты переживал развод родителей? То, что ты считал крепким браком, готовым выдержать самые жестокие бури, разлетелось вдребезги в ту же секунду, как ударил крошечный порыв ветра. И, что хуже всего, твой отец решил, что ты больше не стоишь того, чтобы быть его сыном, как будто бисексуальность — это выбор образа жизни, а не чертова ДНК. Тот день, когда отец тебя бросил, доказал, что его любовь была лишь условностью.
Я прочищаю горло, пытаясь сглотнуть ком:
— И какое это имеет отношение к нам с Рейном?
Тейлор закатывает глаза и качает головой:
— Ты боишься любви, зная, каково это — когда у тебя отнимают то, что ты считал настоящей любовью. И твоя жизнь переворачивается с ног на голову. Ривер, ты стараешься никого не любить только из опасений, что тебя не полюбят достаточно, чтобы хотеть остаться.
Твою мать.
Ублюдок читает меня, как открытую книгу.
— Когда это ты успел стать экспертом?
Тейлор смеется:
— Ты забываешь о том, мы с тобой — одна сторона медали, только выгравированная немного по-разному. — Я киваю, прекрасно понимая, о чем он. Хоть мы взрослели не совсем одинаково, Тейлору всегда было немного тяжелее, чем мне. Даже с суперзвездой НФЛ в качестве отца. Или, может, из-за этого. — Послушай, Рив. Все, что я пытаюсь сказать — не бойся. Если будешь бояться, то никогда не окажешься на той же стороне, что и Рейн. На этот раз — правильной.
— Не знаю, возможно ли такое, — качаю я головой. — Прошла неделя с тех пор, как мы перестали пытаться выцарапать друг другу глаза. Не может быть, чтобы у нас было что-то большее, чем просто секс.
— Любовь, страсть, желание. У этих эмоций нет никакой временной шкалы. Но, опять же, ты и сам об этом знаешь.
Я раздраженно вздыхаю, соглашаясь с логикой в его аргументах.
— У нас все сложно. Киран такой закрытый. Я… даже сказать не могу, осознает ли он, в какие воды ступает, понимаешь? Рейн определенно не открыт, как я.