— Хъанчфаразы (вероотступники) в Цоре получили много земель, денег и высокое положение у грузинского царя и новой русской власти. Они имели административную власть над мусульманами Джаро-Белоканов. Склоняли слабых в вере и падких на мирские блага людей в свою сторону. Были даже отдельные кладбища этих «хъанчфаразов», я помню их. Позже, когда в Белоканах открыли мост над речкой и проложили новую дорогу, местные жители — мусульмане — направили трактора через их могилы. Это был знак, своего рода месть и надругательство над вероотступниками, как мне кажется, — говорит отец. Но это было много позже. А тогда положение было серьёзное. Если города Белоканы и Закаталы не могли открыто восстать против новой власти, то с аулами дело обстояло иначе. Там были фанатично преданные религии и враждебно настроенные к иноверцам мусульмане. Больше всего таких было в аварском селе ЧIар (Джар).
Теперь вот что хочу сказать, как автор, многие детали вызывают сильные сомнения, чтоб не сказать больше. Вопрос — разве может быть такое, чтобы крестили кровью, да ещё и в церкви и откуда бралась всё время свежая свиная кровь — я задавал себе сам. Наверное, это было придумано людьми, чтобы подчеркнуть их отношение к отказу от своей веры. Но я всего лишь рассказчик, старающийся передать то, что слышал, без искажений. Так что слушайте и не перебивайте.
Итак, люди говорили, что сама процедура отказа от ислама и принятия христианской веры проходила в церкви на грузинской стороне. Мол, человек должен был прийти в церковь, произнести слова об отказе от ислама, после чего его голову мазали свиной кровью, надевали на шею крест, и дальше новообращённый насранияв (христианин) пользовался всеми благами новой жизни. Когда в Джаре об этом услышали, один молодой человек из влиятельного и набожного тухума тоже изъявил желание принять христианство. У него было доисламское аварское имя — ЛъикIав (Добрый). И тухум их назывался, оказывается, ЛъикIазул тухум. Итак, прискакал на гнедом коне этот молодец в грузинскую церковь, где принимали христианство. Рассказывают, это был пасмурный летний день, город и река Алазани были покрыты густым туманом. Коня своего ЛъикIазул ЛъикIав привязал к дереву возле церкви, поздоровался с двумя солдатами и вошёл внутрь. На плечах ЛъикIава был чобос (одежда, похожая на пальто без рукавов).
— Я пришёл принять религию Иисуса, он и у мусульман среди самых почитаемых пророков. Думаю, что можно принять религию Исы (мир ему), — сказал ЛъикIав. Служители внимательно смотрели на загадочного гостя. Обычно мусульмане в церковь шли через новообращённого христианина и доверенного лица, некоего Горги из Белоканы. А тут человек явился без сопровождения и предварительных переговоров.
ЛъикIав почувствовал недоверие служителей и сказал: «Вы только скажите, какие слова необходимо произнести и что за процедура у вас тут для принятия христианства».
Один из служителей пошёл к стене, где стоял какой-то таз. Свиная кровь! — решил ЛъикIав, скинул с плеч чобос, выхватил саблю и одним ударом по горлу лишил врага жизни. Второй не успел даже крикнуть, ЛъикIав и его убил. Когда он выбежал с окровавленной саблей, солдат схватился за ружьё, но опоздал — его ЛъикIав зарубил на месте. Другой же от страха убежал в сторону города.
Могучий конь унёс молодца с места кровавой резни. Густой туман и лес укрыли от погони. Преследователи не смогли понять, откуда он явился и в каком направлении исчез.
Дальнейшая судьба ЛъикIазул ЛъикIава неизвестна, но эта резня положила конец процессу перехода мусульман Джаро-Белоканов в христианство, — говорили старики. А те, кто уже отошёл от ислама, по-прежнему жили богато и имели власть, но и в христианство они не вошли, разве что на словах. Наиболее богатым и влиятельным среди них был тухум Горгиял. Из этого тухума был, кажется, и тот Горгил Башир, который вместе с Мавраевым скрывался в Джурмуте в 30‑х годах ХХ века, — говорит отец. — О нём мне больше ничего не известно. Убит ли он был, репрессирован ли, не знаю. Но о людях Горгиял говорили, что вот такая история была. Какие именно из Горгиял, тоже не могу сказать, слышал, в Кабахчели есть такой тухум, имеют ли они связь с этими или нет, не знаю.
Маралбег, Горги и его дочь Яци
— Был ещё один забавный случай, связанный человеком по имени Горги из Белоканов. Выходит, что он был именно из тех хъанчфаразов. Он, как богатый человек, имел дома на каждое время года: осенне-весенние, летние, зимние. Летом Горги жил в местности ЖохIолъ на горе, на границе с Джурмутом, где живописные места и чистый горный воздух. Пришёл как-то к нему в гости известный шутник и острослов Маралбег из Чорода. Поздоровались, словами перекинулись, пошутили друг с другом Горги и Маралбег и поинтересовался Горги, куда путь держит Маралбег.
— Еду за кукурузой в Белоканы, пока перевал не закрыт, надо на зиму запасы делать, — сказал Маралбег.
— У меня есть очень хорошая кукуруза, если ты мне отправишь из Чорода овечий сыр, можешь у меня из Белоканы брать кукурузу сколько тебе надо, — сказал Горги. Охотно согласился Маралбег, даже обрадовался, что можно, не теряя время по базарам Белоканов, вернуться быстро домой, и спросил:
— Кого мне там искать? Дадут ли они мне кукурузу, если пойду к тебе?
— Там моя дочь дома, скажи, что я отправил, наполняй свои мешки, сколько могут взять твои лошади, и вернись сегодня же.
У Горги дома была взрослая незамужняя дочка, то ли имя было у неё такое, то ли прозвище, но белоканцы ее называли Яци. Эта горделивая и взбалмошная девица имела большое влияние в доме у Горги. Когда Маралбег, привязав коней на улице, рукояткой плети постучал в калитку, эта Яци лежала на тахте, привязанной к ветке орехового дерева на манер гамака, и раскачивалась, отталкиваясь от земли ногой в нарядной туфельке.
— Ле адамал!!! (Эй… люди!!!) — крикнул Маралбег.
— Шев мун? (Кто ты?) — прокричала в ответ Яци. Ей лень было вставать. Маралбег отворил калитку и вошёл во двор. Прямо на него летела тахта, на которой развалилась полная девушка с дерзким взглядом, через секунду тахта понеслась назад, пряча в густой тени и девицу, и её дерзкий взгляд, и излишне обнажённые, по горским меркам, полные ножки. Он задумался немного, никогда ничего подобного он в горах не видел. Потом собрался и сказал:
— Меня зовут Маралбег, я из Джурмута. Я был у отца вашего в ЖохIолъ, он сказал, чтобы вы мне дали кукурузу. За кукурузу я Горги отправлю с гор овечий сыр…
— Где сыр?
— Сыр в горах…
— Что тебе надо?
— Кукуруза…
— За кукурузу что даёшь?
— Сыр…
— Сыр где?
— В горах…
— За сыр, который в горах,