и отцы пропали из-за её мужа. Он пошёл на охоту один. Его унесла лавина, а все остальные люди умерли тогда, когда пошли его искать. Он стал причиной смерти ещё шести человек. Это всё от Аллаха, их дни были сочтены на земле, а охотник стал причиной их ухода в мир иной. Но не все же умные, чтоб это понимать. Некоторые жёны и родственники умерших, оказывается, упрекали жену охотника. Слух пошёл в ауле, мол, она сказала, что хочет свежее мясо тура. А молодой муж, над которым имела власть красивая молодая жена, пошёл на охоту, чтобы ей мясо достать. Возможно, что это было не так, мужчина и сам мог пойти на охоту, однако пошёл слух, что причиной этого несчастья стали капризы молодой красивой женщины. А отчаявшиеся от горя и безысходности жёны пропавших мужей открыто упрекали жену охотника: «Почему не ешь мясо тура? Поставь казан и довольствуйся мясом, твоя алчность похоронила наших мужей живьём в снежной лавине».
Вот такую страшную зиму прожили люди, убитые горем в этой снежней стихии, в диком, оторванном от большого мира вместе с лютыми морозами, со снежными бурями и лавинами, где выли волки, плакали ночами жёны и матери, ждали обманутые дети наступления весны и возвращения своих отцов домой.
Отцы не возвращались. С большим опозданием проявлялись первые признаки весны: таяли снега, снежные лавины, что заполняли ущелья, изо дня в день они становились меньше. Люди ежедневно работали и искали потерянных сельчан. Понемногу находили тела и предавали земле. А несчастного охотника и ещё одного человека из пропавших не могли найти. Когда после очередных поисков возвращались люди с трупом, женщины и дети стояли на плоских крышах и ждали вестей: кого же нашли на этот раз? Среди ожидающих была и несчастная жена охотника. Часть молодых людей пришла вперёд, чтобы подготовить могилу на кладбище. Они и сказали женщинам, которые их встретили у годекана, чей труп оттуда несут. Выяснилось, что не охотник он, а один из последних, кто пошёл на поиски охотника. Женщины гурьбой с плачем и причитаниями пошли к дому, где должна была пройти похоронная процессия. На краю плоской крыши осталась одна оклеветанная и сгорбленная горем несчастная жена охотника, которая стала объектом ненависти сельчан. Она зарыдала и что-то говорила там причитаниями, длинный плач был, я не всё помню, — сказала тётя и прервала разговор. Мне чрезвычайно интересен был именно этот плач несчастной женщины, но я не спрашивал об этом, могло выглядеть несерьёзно, когда мужчина интересуется такими вещами. Тут она процитировала несколько строк из того, что осталось в её памяти из плачи жены охотника:
«Ратунби, ратунби, рацIцIа ратунби,
Мун, гIайиб ккарав чи, гIорсой хутIиби.
Регьиби, регьиби, рацIцIа регьиби,
Лъимал гьеав дада дава воунби…»
В подстрочном переводе звучит примерно так:
Пусть находят, находят, всех находят,
Ты же виноват, оставайся в лавине.
Пусть вернутся домой, все вернутся,
Отец без детей пусть останется там,
(обращается к пропавшему мужу — ред.)
В русском переводе плач получается несколько корявым и не звучит, на диалекте аварского — сильно цепляет…
— И какова была судьба этого несчастного охотника? Нашли его? — спросил я наконец у тёти, хотя во всей их беседе практически не принимал участия.
— Летом… летом, когда полностью растаяла лавина, нашли его тело на самом верху, где было мало снега и легче всего можно было найти. Просто не попали на него, так было угодно Аллаху, — закончила тётя эту страшную историю общества Тлянада. Я не стал вдаваться в подробности жуткой истории, не раскрыл имена людей и название аула, ибо люди есть разные и не всем нравится, когда упоминают страшные истории их родных и близких. Многие от такого убегают как от дурного сна, от привидения, будто, если вспомнить это, мы накликаем на себя очередную беду…
Но была, оказывается, ещё одна жуткая история из этой же серии, это было в Джурмуте.
История одной беды в Джурмуте
История эта случилась в 30‑х годах прошлого столетия в ауле Чорода общества Джурмут. У них луга для сенокоса находятся в нескольких километрах, по ту сторону реки. Поэтому чородинцы не возили сено в аул, строили там же, на пологих склонах хутора. Молодые женщины переселялись туда, до середины зимы ухаживали за животными, а ближе к марту, когда заканчивались запасы сена, возвращались в аул вместе со скотом. Но беда, если зима окажется снежной, огромные сугробы, зависшие на горных хребтах, обрушиваются вниз, перекрывая и ущелья, и даже саму реку Джурмут.
Та зима была именно такой. Два дня без перерыва падал снег, а к вечеру второго дня сошла лавина, унося все, что встретилось на ее пути, вниз, к большой реке. Когда грохот стих, все в природе будто оцепенело в ужасе и тоске. Люди Чароды застыли на плоских крышах своих домов. Они смотрели в сторону ущелья, где мгновенье назад чернели их зимние фермы.
Все, кто мог хоть что-то делать, похватали лопаты, веревки и побежали вниз к речке. Наступил вечер, в ауле было так тихо, будто онемели мужчины, онемели женщины и даже младенцы у материнской груди тоже онемели.
После полуночи кто-то крикнул, что по мосту через реку Джурмут вроде бы кто-то идет, виден слабый свет факелов. Спустя некоторое время к годекану вышли трое молодых парней, они шли тяжело, сгорбившись, будто каждый нес на плечах пудовыые мешки. Они не поднимали голов, не глядели в глаза аульчанам. Аул боялся их о чем-либо спросить. А они боялись заговорить.
А потом один из них сделал шаг вперед и стал называть имена. Одно имя. Два. Три. Четыре. Пять… После шестого имени он замолчал. И тогда над аулом поднялся плач. Женские вопли и причитания смешивались с детским плачем и страшными лающими звуками мужских рыданий без слез. Понемногу к годекану подходили остальные спасатели, они и рассказали, что первая лавина, обрушившаяся с западного склона горы, унесла двух молодых девушек с зимней фермы. А когда подоспевшие раньше других шестеро молодых крепких мужчин, начали поиски, с восточного склона сошла вторая, забрав и их.
Выжившие стояли вдоль стены мечети, не смея поднять взгляд. А аул на разные голоса оплакивал своих погибших, дочерей, сыновей, сестер, братьев. Через некоторое время шагнул вперед убеленный сединой старик и прокричал:
— Воистину мы все от Аллаха к нему и возвращаемся. К этой большой беде привело наше безрассудство и неумение слушать старших. Когда первые три человека побежали к речке после лавины я, старый человек до нижней части