Читать интересную книгу С носом - Микко Римминен

— Но ведь, наверное, они про исследование. Ну, это, спросили.

Я замолчала. Старые огромные клены во дворе, сплошь покрытые снежной коростой, тянулись куда-то в космос, словно локаторы. Солнце опустилось за дома и окрасило небо в красный цвет. Казалось, где-то там, в небе, в космосе, так много всего случилось, и в эту же минуту у меня в голове промелькнуло множество разных, накладывающихся друг на друга, запутанных воспоминаний, стоило лишь на мгновение расслабиться и впустить туда мысли о Кераве. Не все они были приятные, эти воспоминания, но что-то довольно быстро их от меня скрыло. Словно натянули защитную пленку.

— Нет, — сказала я, возможно, резче, чем собиралась, и посмотрела поверх крыш, над которыми тихо ползли озябшие борозды дыма. — Они ничего не спрашивали.

Виртанен взглянул на меня с таким видом, будто думал: ну сейчас-то она точно что-то скрывает, а я продолжила. Повторила почти слово в слово все то, что рассказала мне по телефону Ирья; сама я ни за что на свете не осмелилась бы ни о чем таком спрашивать. Она подчеркнула две вещи: первое — это то, что Арья, мать погибшего мальчика, ничего толком не помнит ни с похорон, ни про те несколько дней до них, второе — что ее муж, полицейский, никого не вызывал на кладбище. А о проблемах с душевным равновесием у дочери Хятиля, именно так дипломатически сформулировала это Ирья, уже давно было всем им известно.

Виртанен посмотрел в окно на темнеющий двор. Какой-то подросток, спасаясь от мороза, пытался войти в подъезд дома напротив, но одеревеневшими руками без перчаток никак не мог попасть ключом в замок. Виртанен озабоченно наблюдал за ним, а потом, когда мальчик наконец справился с дверью, сказал:

— Печально.

— Да, — подтвердила я.

— То есть, конечно, хорошо, что с тобой все, ну, это, хорошо. Или в общем. Как там, не знаю. Надеюсь, что хорошо. Но хотелось бы, чтобы и у других тоже было хорошо.

— Да, — сказала я. — Хотелось бы.

— И чтобы у тех вредных, ну, то есть той одной. Уж если у нее с головой того-этого.

— Да, — повторила я еще раз, но с важностью и большим пониманием в голосе.

Мы еще посидели и помычали, а потом я, несмотря на довольно расслабленное состояние и на то, что спешить было вроде некуда, засобиралась домой. На меня вдруг нашло какое-то синее настроение, стало грустно при воспоминании о неприятностях, случившихся за последнее время, но, с другой стороны, было отрадно, что Виртанен оказался способен проявить заботу о совершенно постороннем для него человеке, хотя сам, что называется, ничего особенного из себя не представлял, ни то ни се. Стоя в дверях, он пристально посмотрел на меня своими водянистыми глазами, почесал подбородок и поблагодарил за оказанную честь. Потом коротко выругался и заскочил обратно в комнату, вернулся, в руках у него была какая-то карточка, он протянул ее мне и сказал, что чуть не забыл, у меня тоже для тебя подарок, рождественский, и хорошего тебе Рождества.

Я держала в руках ламинированную справку, в которой много чего было понаписано, но был в том числе и номер парковочного места. В углу дыроколом была проделана аккуратная дырочка, через которую шла длинная розовая резинка с привязанной к ней нелепой одинокой шоколадной конфетой в сине-золотой обертке. Я посмотрела на него, на Виртанена, онемев от удивления, и поблагодарила. Он сказал: ну, увидимся.

— Конечно, увидимся, — ответила я и закрыла дверь, с трудом сдерживая слезы.

Когда я вышла на улицу, там тоже все было синим. Безветренный мороз схватил кожу словно коркой и заморозил ресницы. Палатки с площади уже исчезли, но, похоже, никто не позаботился о том, чтобы убрать с мостовой мусор, оставшийся после этих смешных ларьков, хотя, наверное, разбрызгивание водой в такие морозные дни — занятие весьма бесполезное. Когда я проходила через площадь, взгляд упал на вязаный детский носочек, розовый, с двумя коричневатыми полосками, цвет полосок невозможно определить точнее, так как, помимо синевы кругом, окрестные фонари стали еще разливать повсюду свою желтизну. Стало немного страшно, когда я смотрела на него, на носок, несмотря на источаемую им нежность; хотелось найти ему какое-нибудь объяснение, вдруг где-то на краю площади брошенный малыш ползает по этому жуткому морозу. Не знаю, откуда вдруг взялись такие мрачные мысли, ведь в целом настроение было очень даже мыльно-пузырное, по правде сказать, я чувствовала себя настолько уверенно, что позволила меланхолии просочиться в свою душу.

Вряд ли он кому-то был нужен, и я — не знаю, почему я решила это сделать, — взяла этот сиротливый носочек и отнесла в киоск в подземном переходе возле метро. Абсолютно розовая девушка-продавец в желто-синей форме вначале посмотрела на него с отвращением, словно на какого-то крысенка, но потом, разглядев повнимательнее, стала ахать и причитать. Ой-ой какой малюсенький носочечек, Да, Надеюсь кто-нибудь догадается прийти и забрать его отсюда, Да, Бедная крошка потеряла носочек, Надеюсь он не замерзнет, Да, Да, Это ужасно если у такой крохи замерзнет ножка, Да ужасно, Как же хорошо что вы его принесли, Спасибо приятно слышать, Как хорошо что есть люди которым небезразлично, Да, Но ведь это же вы, Что, Вы, Кто, Мы виделись с вами осенью, И правда, Там на берегу, Точно точно, Мы были с подругой, Да так и было, Здорово снова встретиться, Да уж, Даже смешно так вот просто снова встретить незнакомого человека, Уж да, Хотя конечно все тут в одном районе крутимся, Да, Но все равно приятно, Да да, Хорошо если бы кто-нибудь пришел за носочком.

— Хорошей вам зимы! — прокричала она на прощание и пригласила зайти узнать, не забрал ли кто носочек. Я обещала, что приду. Выходя на улицу, где-то на границе теплого воздуха из гудящих кондиционеров и проникающего с улицы морозного остановилась, чтобы смахнуть навернувшуюся слезу.

И правда стояла чудесная зима. Я заблудилась в переходе и вышла на улицу совсем не там, где нужно, стояла на трамвайной остановке и смотрела на площадь, окруженную невероятно красивыми деревьями в белых одеяниях. В таких же нарядах щеголяли торчавшие на крышах антенны. Неожиданно стемнело. Вдалеке над крышами района Круунунхака уже поднималась застенчивая луна с загадочным искрящимся ореолом.

Я еще поудивлялась, до чего пустынной выглядит площадь Хаканиеми сейчас, вечером, когда, по идее, только-только должен был схлынуть поток спешащих с работы людей. А потом вдруг вспомнила, что сегодня воскресенье. Выходной. Стала искать что-то в сумке, не знаю что, в руку попался подарок Виртанена, защемило сердце.

Только тогда поняла, что ведь и правда Рождество уже совсем на носу, через два дня. Не то чтобы меня охватила паника, ее и так в последнее время было за глаза; и, хотя я уже много лет по-настоящему не праздновала Рождество, что-то все равно приходилось придумывать. Подарки, к примеру. Часть подарков пока еще не нашла своего адресата.

Для предпраздничного времени — эта мысль совершенно внезапно пришла мне в голову — город был странно спокоен и тих, может быть, это тридцатиградусный мороз заставлял людей сидеть дома; за то время, что я простояла на трамвайной остановке, на глаза попалось лишь несколько странных прохожих. Я решила прогуляться по берегу залива. Снегоуборочные машины сюда еще добраться не успели, и хорошо, вдоль берега тянулась длинная и очень уютная тропинка, которая словно вела к бане, и было хорошо идти по ней. На скамейке кто-то аккуратно смахнул немного снега, ровно для того, чтобы присесть. Посередине снежного сиденья виднелась призывная примятость. Я подошла к скамейке по чьим-то следам, достала из сумки бесплатную газету, разложила ее на примятости и села. Удивительно хорошо было сидеть, как-то очень эргономично, точно сидишь в мягком яйцеобразном кресле.

Сидела долго. Впереди виднелась вмерзшая в лед лодка. Признать в этом снежном холме лодку удалось только благодаря оранжевому канату, который терялся в сугробах у причала. Слышался далекий шум шоссе, холодное лязганье поездов на другой стороне залива, шепот и потрескивание мороза в деревьях и кустах. По льду через залив бежала одинокая собака. Через мгновение за ней следом показался сгорбленный, невероятно медлительный старик. Десятки дымовых и паровых облаков поднимались над деревьями, похожими на безе, прямо в черное безветренное небо, все в холодных и мерцающих звездных дырах.

Но дольше так сидеть было нельзя, если, конечно, не хотелось замерзнуть и умереть прямо на скамейке. Мне не хотелось. Я встала, отряхнулась сзади от снега и пошла в обратную сторону. Только когда переходила дорогу, почувствовала, что тепло снова вернулось в мои конечности, вдобавок что-то округлое и приятное шевельнулось в душе. Пока шла по тротуару, всего за несколько десятков метров в голове промелькнуло несколько хороших идей для подарков. Открывая скрипящие на морозе ворота во двор, успела унестись мыслями в какую-то даль; шагая к подъезду, ощутила, как что-то необычное и щекочущее зашевелилось в сердце; поднимаясь по лестнице, уже предвкушала голоса, запахи и даже вкусы. Сняв верхнюю одежду и отметив, как от тепла сразу загорелись щеки, я уже окончательно перенеслась в лето, похоже, я в Кераве, на каком-то странном празднике. Вроде бы и Рождество, но жара, на улице, под ярким солнцем, собрались все, и Ялканены с ребенком, хлопочущие возле гриля, и Мякиля тоже неподалеку, и конечно же вся семья Йокипалтио, хозяин, побритый и вновь вернувшийся на работу, и сын, и дочка — юные и чуть заносчивые, они держатся в стороне, — ну и, безусловно, самая важная среди них Ирья, непоколебимая Ирья, с подкрашенными губами, которая разливает всем игристое вино и ворчит из-за того, что Ирма снова купила пластмассовые стаканчики. Потом, заварив на кухне чай, я позволила этой глупой фантазии развиться, и вот уже папаша Хятиля с удовольствием глотает кофе и откусывает мелкими зубами булочку, его дочь прошла курс лечения и объясняет кому-то из гостей что-то про гороскоп, а потом откуда ни возьмись появляется Виртанен с Хаканиеми, у него напомажены волосы, он в новой рубашке, а рядом с ним садится и мой сын, он похудел и отказывается от лонг-дринка, который Виртанен пытается ему всучить. И чем более невероятной казалась вся эта картина, тем приятнее было прокручивать ее в голове, пока на улице трещит мороз, а на окнах вырастают сказочные ледяные узоры; так приятно было мечтать, играть этими фантазиями, наверняка очень далекими от суровой реальности, но какая разница, ведь нам все равно было бы хорошо, даже если бы мы стояли в котельной и потягивали чуть теплый сок, главное, чего хотелось в тот миг, когда я всматривалась в тени от ледяных узоров на кухонном столе, — это только чтобы все мы были счастливы и были вместе, а еще чтобы мы были добры друг к другу.