Дэвид внимательно смотрел на ее руку, крепко сжимавшую его. Она показалась ему такой маленькой и беззащитной. Потом он поднял голову, встретил прямой взгляд ее зеленых глаз. Дэвид понял, что она обдумала каждое свое слово, но не вытерпел и закричал:
– И ты хочешь меня уверить, что готова пожертвовать нашим счастьем, твоим и моим, ради каких-то религиозных предрассудков, давно устаревших и просто смешных? Я не могу в это поверить. Кто угодно, но только не ты, моя отважная Эмма, готовая сразиться со всем миром, лишь бы добиться всего, что ты захочешь.
– Да, я такая, но дело вовсе не во мне, Дэвид, постарайся понять…
Она остановилась, понимая, как глубоко оскорбила его своим отказом, и не в силах ничего исправить. Дэвид вырвал у нее свою руку и провел ею по лицу. Ужасная, до тошноты, боль разрывала его грудь. Ему показалась, что жизнь покидает его тело. Было такое чувство, будто кто-то внезапно разрушил все его мечты, отнял у него надежду на будущее. Но он понимал, что все сказанное Эммой – правда, и знал, что она никогда не изменит своего решения так же, как его мать не откажется от своих предрассудков.
Дэвид вскочил и шагнул к очагу. Потом остановился, постоял несколько мгновений молча и повернулся обратно к Эмме, пристально глядя ей в глаза.
– Это – твое последнее слово? – прошептал он так тихо, что она с трудом разобрала его слова.
– Да, Дэвид, мне очень жаль, но я не могу нанести такой удар твоей матери.
– Я понял тебя, Эмма. Ты должна меня извинить: я вынужден уйти. Прошу прощения за сорвавшийся обед, но у меня что-то пропал аппетит.
Он повернулся и выбежал из комнаты, чтобы скрыть от нее хлынувшие из его глаз слезы. Эмма медленно встала.
– Дэвид, постой! Подожди, пожалуйста!
Дверь захлопнулась за ним, и Эмма осталась одна. Она долго смотрела на дверь, а потом подобрала с пола свои эскизы и спрятала их в буфет. Она подумала было об обеде, стоявшем в духовке, но ее охватило такое глубокое уныние и ощущение огромной потери, что у нее не было сил доставать его из плиты. Она думала прежде всего о Дэвиде, а не о себе, потому что внутренне всегда знала всю обреченность их отношений. Они могли быть друзьями, деловыми партнерами, но не более того. Эмма достаточно долго общалась с Джанессой Каллински, чтобы понять: та никогда не допустит ничего большего между ней и Дэвидом. Эмма долго сидела одна, глядя невидящими глазами перед собой. Лицо Дэвида стояло перед ее мысленным взором, и она никогда, до конца своих дней не сможет забыть застывшего на нем выражения страшного горя.
Примерно часом позже громкий стук в дверь заставил Эмму очнуться и выйти из оцепенения. «Дэвид вернулся!» С его именем на устах она вылетела в маленькую прихожую, сердце ее трепетало. Эмма распахнула дверь и обнаружила перед собой грушевидную физиономию Джеральда Фарли. Эмма так растерялась, что на минуту потеряла дар речи. Но тут же, охваченная испугом, схватилась за круглую ручку двери и, нажимая на нее, попыталась захлопнуть дверь. Джеральд не позволил ей это сделать. Он протиснулся в дверь и плотно закрыл ее за собой. «Как ему удалось найти меня?» – сверлило в ее мозгу. Эмма услышала собственный голос, казавшийся ей чужим:
– Что вам надо?
Джеральд осклабился.
– Разве ты не приглашаешь меня войти, Эмма?
– Нет, мне не о чем с вами говорить. Пожалуйста, немедленно уходите, – собрав всю свою храбрость сказала она ледяным тоном.
От многолетнего обжорства Джеральд невероятно растолстел и выглядел отталкивающе. Настоящая гора мяса и жира. Но он оставался страшно сильным. Насмешливое выражение появилось на его отвратительном лице.
– Ни за что! Мне надо сказать вам несколько слов, «миссис» Харт, – иронически произнес он.
– Я повторяю: мне не о чем с вами говорить. Уходите.
– Где ребенок? – прорычал Джеральд, его хитрые глазки налились злобой.
– Какой ребенок? – спокойно спросила Эмма, но колени ее дрожали, и она молила Бога, чтобы Дэвид вернулся и помог ей.
Джеральд рассмеялся ей в лицо.
– Нечего мне заливать! Я знаю, что у тебя есть ребенок от Эдвина, и незачем это отрицать. Он сам мне сознался в этот уик-энд. Видишь ли, я рассказал ему, что нашел тебя. Случайно, конечно, я и не собирался тебя разыскивать. Этот дурак захотел навестить тебя, помогать тебе и ребенку. Но я этого не допущу.
Он приблизил к ней свое багровое лицо. Эмма отшатнулась и прижалась спиной к стене. Джеральд усмехнулся.
– Мир тесен, Эмма. На прошлой неделе мы приобрели у Томпсонов их фабрику, и представь себе мое удивление, когда, разбирая старые книги, я натолкнулся в них на твое имя. Оказывается, ты там работала ткачихой перед тем, как выйти в свет. Я имею в виду – податься в торговлю, – пренебрежительно уточнил он. – Итак, где ребенок?
– У меня нет никакого ребенка, – упорно отрицала Эмма, обхватив себя руками.
– Не ври мне. Мне это очень просто проверить. Запомни одну вещь, «миссис» Харт: у меня в руках деньги и сила. Я могу пойти в госпиталь – Святой Марии, кажется? – и, сунув там несколько фунтов в нужные руки, смогу в любой удобный для себя момент просмотреть их регистрационные записи.
У Эммы упало сердце – она знала, что сейчас он говорит правду, но, несмотря ни на что, она решила все отрицать.
– У меня нет ребенка, – потупившись произнесла она.
– Давай-давай, ври дальше Эмма, смотри только, не споткнись. Эдвин не стал бы мне сознаваться, если бы это не было правдой, особенно теперь, когда он собрался обручиться с леди Джейн Стэнсби. – Джеральд грубо схватил ее за руку. – Я чувствую, что ты намерена потом шантажировать Эдвина этим ребенком. Это принято среди шлюх из рабочего класса. Но я собираюсь этому помешать. Фарли не допустят скандала. Поэтому говори без уверток, где этот ублюдок? Кстати, это – девочка или мальчик?
Эмма пристально смотрела на него.
– Говорю вам, нет у меня никакого ребенка от Эдвина, – резко ответила Эмма, сверкая ненавидящими глазами. Она оттолкнула его руку. – И если вы еще раз хоть пальцем дотронетесь до меня, Джеральд Фарли, я вас убью.
Он расхохотался. Потом увидел лестницу тускло осве – щенную светом лампы, горевшей в спальне. Он грубо отстранил Эмму с дороги и затопал наверх по лестнице. Эмма, с трудом сохранив равновесие, ринулась вслед за ним.
– Как вы смеете врываться в мой дом! Я вызову полицию! – закричала она.
Джеральд скрылся в спальне. Когда Эмма влетела туда за ним следом, она увидела, что Джеральд выдвигает подряд все ящики и разбрасывает их содержимое по комнате.
– Вы соображаете, что делаете? – заорала она, дрожа от ярости.
– Ищу следы присутствия ребенка, которого, как ты говоришь, у тебя нет и никогда не было. Я хочу знать, где он и что из себя представляет. Я докопаюсь до этого, пока ты ничего не успела предпринять.