Так, стоп! Что это со мной???
Отогнала от себя неуместные мысли и сосредоточилась на Ванессе, которая, против обыкновения, не потупилась, не замерла, а смотрела на меня с вызовом, словно готовилась напасть. Прямо воинственный котенок, какая прелесть! Так и хочется взять за шкирку и тряхнуть хорошенько. Для верности бы еще носом потыкать, чтобы уже взялась за ум и своего мужика, пока не потеряла окончательно, но это я так, фантазирую.
— Полагаю, вы чем-то недовольны, Ванесса? — сбросив с лица любой намек на улыбку и едва не застонав от облегчения, посмотрела я на девушку, что от моего вопроса возмущенно вспыхнула и поджала красные, пухлые губки. Будь я еще хоть немного романтичной, посчитала бы, что именно такие уста романтики сравнивают с лепестками спелой вишни, розы или прочих представителей флоры и ботаники. Но я далека от романтики, потому для меня было очевидно, что данная краснота явление созданное искусственно, упорным жеванием губ, вероятно, в моральных терзаниях и нервах.
— Вы еще интересуетесь? — пораженно всхлипнула она. Полагаю, планировалась пламенное негодование, но девчонка перенервничала, и голос сорвался, лишая момент любой убедительности или пафоса. — Да, как вы можете спрашивать меня о таких вещах?
— Обычно я пользуюсь языком и губами, но специально для вас могу и написать от руки, — не смогла я сдержать язвительности. Девчонка выпрямила спину и покраснела в гневе, но я была не намерена разводить сопли, потому подалась вперед и холодно произнесла, вглядываясь в ее лицо. — Помнится, ты говорила, что любишь моего мужа и не сдашься.
— Так и есть! — гордо и важно задрала она прелестный носик, но я знала, как обстоят дела на самом деле, потому не впечатлилась и позволила себе ироничную улыбку. Мои мысли подтверждало хотя бы то, что меня вчера в пустующем кабинете едва ли не отымели!
— Видимо, плохо стараешься, если учесть, что твой любовник не прочь обратить внимание и на собственную супругу, от которой прежде воротил нос. Чему ты только способствуешь, — не упустила я возможности, носом ее все же ткнуть. А почему бы и «нет», если есть возможность?
— Я не способствую этому. И это не так! Это вы, только вы, совращаете его! — едва ли не плача, отчаянно шептала Ванесса, которой хватало мозгов не голосить во все горло и не привлекать к себе внимания.
— Серьезно? А не ты ли сегодня отправила его прямиком ко мне в ванную? — провокационно подняла я бровь. — Понравилась реакция Костаса на обнаженную жену? Как по мне, вид он оценил, даже очень, — жестко улыбнулась я, давая ей возможность прочувствовать все грани своей ошибки. — Или на что еще у тебя был расчет? Чего ты добилась теперь?
— Я этого не хотела! — с дрожащим подбородком заявила девчонка, но не убедила. — Я всего лишь сказала, что вам плохо! Я не ожидала, что он отправится прямиком к вам с проверкой!
— Хочешь сказать, что я это подстроила? В своей глупой надежде меня скомпрометировать в его глазах, ты выставляешь лишь себя полной дурой, а Костаса отталкиваешь только сильнее. Не успеешь оглянуться, как он помашет тебе батистовым платочком на прощание из окна моей спальни, если не прекратишь валять дурака. Этого хочешь? — Горло девчонки перехватило и сил у нее хватило лишь отрицательно покачать головой. — Вытри сопли, они тебя не красят. Хочешь, чтобы он увидел тебя такой и пожалел? Мне казалось, это больше не работает. Ему не нужна еще одна обуза, опомнись! На нем висит забота о целом королевстве, ты должна быть поддержкой, а не усложнять задачу! Ему нужна сильная, хладнокровная и рассудительная женщина рядом, а не сопливая истеричка! — холодно отчитала я ее, и, к моему удивлению, она повиновалась. Молодец, не совсем потерянная. — Ты уже стала свидетелем того, к чему ты его подтолкнула. Хорошо было быть единственной, но когда дело дошло до конкуренции с законной супругой, ты взяла неверный тон. И, как итог, Костас ждет лишь отмашки, прежде чем забраться в мою постель. И допустила это ты, а не я! — совершенно справедливо возмущалась я. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я буду отчитывать любовницу мужа за то, что та плохо его ублажает?! А вот как жизнь повернулась. На досуге обязательно всплакну от иронии ситуации.
— Что же мне делать? — потерянно посмотрела она на меня с такой надеждой, словно я сейчас же выдам ей полную инструкцию по обольщению загулявшего любовника. Нет, я, конечно, могла бы это устроить, так как по части обольщения меня натаскивали лучшие из лучших (Улссон не гнушался даже нанимать мне в наставницы лучших куртизанок из борделей столицы!), но на это требуется время, которого у меня нет.
— Для начала прекрати испытывать его терпение на прочность своей ревностью и обидами. Ему куда легче переключиться на меня. Любовь — единица непостоянная. Она уходит и приходит, а вот стабильность и моральное спокойствие в его нелегком деле правления — это дело куда более ценное, чем простые душевные терзания. Про утоление низменных и интимных потребностей я уже и вовсе молчу. Как мы уже с тобой знаем, меня он считает достойной заменой тебе. Если не больше.
— Почему вы мне это говорите? — подняла она на меня влажные глаза. — Почему помогаете? Неужели вы не любите его? — посмотрела она на меня, как на полоумную, отчего мне вновь захотелось ее ударить.
— Быть может, мне тебя жаль? — мрачно усмехнулась я, а девчонка дернулась, как от пощечины. Невинные и влажные глаза налились ненавистью и злостью, а момент был упущен.
— Я вам не верю, — посуровела она и подозрительно прищурилась. — Он не поступит со мной так! Все это его расположение к вам — лишь представление, а любит он меня! Он сам говорил! Вы это специально делаете, чтобы сильнее рассорить нас. Но я не отдам вам его так просто. Я люблю его. Люблю!
— Твое право, — с тяжелым вздохом отозвалась я, понимая, что на помощь девчонки рассчитывать не приходится и выкручиваться придется самой. — Что же, тогда готовься к последствиям своих решений, — подвела я итог, с мрачным удовлетворением заметив нерешительность и сомнение в ее взгляде. Может, она мне и не доверяет, но мои слова к сведению приняла. И, если будет достаточно рассудительной, сможет вычленить зерно истины из них. Возможно, это даст мне отсрочку во времени, и ненадолго отвлечет супружника на моральные метания между мной и Ванессой. Возможно.
Ладно, с этим разобрались, пора бы и на покой. Времени прошло достаточно, чтобы со спокойной душой и совестью оповестить супруга, что, таки недомогания меня доконали, я утомлена, и вообще мне свет не мил со всеми этими гостями. Короче, пусть дальше сам разбирается, пока нежная супружница страдает в своих покоях и набирается сил для завтрашнего дня, прибывших гостей и новых развлечений.
Когда там уже этот бал, после которого можно будет немного расслабиться? Выходило, что через пять дней только. Печально. Я бы, даже, сказала, прискорбно!
При моем приближении с выдающейся вереницей свиты, Костас отвлекся от своего выстрела и расплылся в восторженной улыбке, окидывая меня взглядом. На Ванессу даже не посмотрел, то ли поддерживая иллюзию счастливых новобрачных, то ли…
Скосила взгляд на графиню, которая сейчас, тоже задавалась этими мыслями, что ее явно не радовало.
— Как прогулка, сударыня? — участливо поинтересовался Костас, целуя меня в руку, которую не отпускал еще несколько секунд, что было очень выразительно для наблюдающих.
— Благодарю, — расплылась я в обворожительной улыбке. — Все было замечательно, прогулка впечатляющая, но… слегка утомительна, — потупилась я, помня, что играю, не только для супруга, но и для сотен глаз, что сейчас впитывали каждую деталь с жадностью строительного пылесоса.
— Вы устали? — с легкой тревогой нахмурился Костас и придвинулся ближе с видом, от которого неокрепшая психика особо впечатлительных была бы навсегда порушена его образом бога, едва ли не сошедшего с небес. — Вы не должны были доводить до этого, Виктория, — гуляя взглядом по моему лицу, заметил он вкрадчиво, а сзади послышались слаженные вздохи умиления, и, кажется скрип зубов особо завистливых.