– Моим настоящим отцом был вельможа Тан, а его отцом – Пианки, вельможа Харраб. Его матерью была освобожденная рабыня Техену. Я унаследовала ее светлые волосы и голубые глаза. Говорят, она была прекрасна. Говорят, отец был похож на нее и тоже очень красив. Говорят, он был самым красивым мужчиной в Египте.
– Кто внушил тебе эту… – я собирался сказать «откровенную чушь». Но сделал над собой усилие и сумел остановиться.
– Мама. Царица Лостра. А теперь скажи, что она мне солгала!
Я был в замешательстве, почти в панике. Трон фараона и само существование Египта сотрясались. Небо готово было рухнуть на меня. Я никогда не слышал более опасного утверждения.
– Кому еще ты сказала? – сумел я наконец спросить.
– Никому, только тебе.
– Ты понимаешь, что произойдет, если ты кому-нибудь скажешь?
– Дорогой Таита, я не полная дура.
Она наклонилась с седла и взяла меня за руку, как мать, успокаивающая испуганного ребенка.
– Ты уверена, что никогда не говорила об этом с братом? – спросил я, и мой голос резко прозвучал в моих собственных ушах. – Фараон знает? Беката? Ей ты говорила?
– Нет, – отвечала Техути спокойно и уверенно. – Беката еще глупа и мала. А Мема убило бы, если бы он узнал, что он не настоящий фараон.
– Это тебе тоже сказала мама? – Я потряс ее руку; теперь я был в ужасе. – Она все тебе рассказала? Пожалуйста, скажи, что я тебя не понял.
– Ты прекрасно меня понял. Мама рассказала мне, что все мы трое – дети вельможи Тана, а не фараона Мамоса. Мы все трое незаконнорожденные.
– Зачем ты сейчас говоришь мне об этом, Техути?
– Затем, что очень скоро я окажусь в том же положении, в котором была мама. Ты спас ее… – начала она, и я замотал головой. – Не тряси головой, вельможа Таита, – рассмеялась она. Действительно рассмеялась мне в лицо! – Ты спас маму, а сейчас должен спасти меня.
Она была права. Единственной любовью моей жизни была царица Лостра, но ее давно не стало, и ее место заняла Техути. Я ни в чем не мог ей отказать, но мог хотя бы обозначить свои правила и условия. Она почти несомненно не станет соблюдать их, как и ее мать, но попытка не пытка.
– Скажи мне точно, чего ты от меня требуешь, Техути?
– Моя мать была замужем за царем, но у нее был и муж по ее выбору. Она рожала детей от него, а не от царя. Она не могла устроить это сама. Ты помог ей. Разве не так?
– Да, так, – признался я. А что мне оставалось.
– Большую часть жизни я прожила в гареме брата, – продолжала Техути. – У него двести жен, но любит он всего одну. Масара стала первой из них и родила ему троих сыновей. Я бы удовольствовалась тем, что есть у нее. Но я видела, как несчастны остальные жены. У большинства их за все время после свадьбы он побывал не больше одного или двух раз. Знаешь, что они делают, Таита? – спросила она, и в голосе ее зазвучало глубокое неодобрение. – Они играют с собой или с другими женщинами гарема, а не с мужчинами… с мужчинами, которых хотели бы и любили. Им делают игрушечные уды из слоновой кости или серебра. Они запихивают эту ужасные штуки в себя или друг в друга. – Она замолчала и содрогнулась. – Это так печально. Я не хочу стать такой, как они.
Я видел, что лицо ее изменилась, стало мрачным. Увидел неожиданные слезы в углах ее глаз. Она больше не играла.
– Я знаю, что ты отвезешь меня в чужую незнакомую землю. И отдашь старику, морщинистому и седому, с холодными руками и зловонным дыханием, отчего меня будет тошнить. Он будет делать со мной всякие гадости… – Она подавила рыдание. – И я хочу, чтобы перед тем, как это случится, ты дал мне то, что было у моей матери. Хочу быть с мужчиной, который заставляет меня смеяться, мое сердце биться быстрей. С мужчиной, который меня любит и которого искренне люблю я.
– Ты хочешь Зараса, – мягко сказал я. Она задрала подбородок и посмотрела на меня сквозь слезы.
– Да, я хочу Зараса. Всего один раз я хочу любить и прижимать любимого к сердцу. Я хочу, чтобы Зарас стал моим мужем, чтобы он глубоко вошел в меня. Если ты дашь мне это хоть ненадолго, я с готовностью выполню свой долг перед фараоном, перед Египтом и перед тобой, мой дорогой Таита.
– Ты обещаешь, Техути? И никогда никому не скажешь, даже родным детям?
– Моя мать… – начала она, но я перебил.
– У твоей матери были особые обстоятельства. У тебя их не будет. Ты должна дать мне слово.
– Даю слово, – согласилась она, и я не мог усомниться в ней.
– Ты должна понять, что не будешь носить детей Зараса – никогда.
– Я бы хотела, чтобы было иначе, Таита. Я очень хотела бы получить своих собственных маленьких Зарасов. Но я знаю, что должно быть так, как ты говоришь.
– Каждый месяц, когда должен будет расцвести красный цветок твоей женственности, я буду давать тебе настой. И вместе с кровью из твоей утробы извергнется младенец.
– Я буду его оплакивать.
– Став женой Верховного Миноса, ты навсегда откажешься от Зараса. Ты будешь жить в царском гареме на Крите. Зарас вернется в Египет. Ты больше никогда его не увидишь. Ты понимаешь это, Техути?
Она кивнула.
– Говори! – приказал я. – Скажи, что понимаешь.
– Я понимаю, – отчетливо произнесла она.
– В вашу с Миносом брачную ночь я дам тебе мочевой пузырь ягненка, наполненный кровью. Когда Минос возьмет тебя на ложе, пузырь разорвется. Это убедит его в твоей девственности и чистоте.
– Понимаю, – прошептала она.
– Ты никому не скажешь, – настаивал я. – Даже Бекате. Особенно Бекате.
Ее младшая сестра неисправимая болтушка и ничего не способна сохранить в тайне.
– Я никому не скажу, – согласилась она, – даже младшей сестре.
– Ты понимаешь, в какой будешь опасности, Техути? Минос будет господином над твоей жизнью и смертью. Глупо обманывать царя. Тебе придется очень постараться, чтобы никто никогда не узнал правды.
– Понимаю. Я знаю, что ты рискуешь не меньше меня. И еще больше люблю тебя за это.
Конечно, это было безумие, но я за свою жизнь совершал много безумных поступков. Единственным моим утешением было то, что у меня будет немного времени, чтобы приготовиться. Зараса сдерживают раны. Он еще не в состоянии отдаваться безумствам любви. Однако выздоравливает он быстро.
Два дня спустя ко мне пришел Зарас и спросил позволения говорить.
– С каких это пор тебе нужно мое позволение? Раньше его отсутствие тебя не останавливало.
Он выглядел смущенным.
– Царевна Техути хочет, чтобы я учил ее военному делу и обращению с мечом. Я сказал, что на это нужно твое разрешение.
– Вероятно, это не слишком разумно, Зарас. Ее царское высочество обычно получает желаемое.
– Я не хотел проявить неуважение, – поторопился он заверить, и я рассмеялся при виде его отчаяния.