— начал было с некоторым опасением удивляться я, но тут же сам понял, что Стас напоминает мне про Боровикову. — Да, дружище, я помню! Надо только какую-то отмазку придумать, чтобы Данилин меня с оперативки вечером отпустил.
— Да, ты про Барсукова ничего не сказал, есть на него что-нибудь?
— Потому и не сказал, что нет ничего. Я сто двадцать шестую форму на него запросил и получил. Чистый он, — опер виновато потупился, будто бы это он виноват, что паскудник Барсуков не засветился по учетам.
— Ты не переживай, товарищ Гриненко, мы эту досадную недоработку устраним! Мы с тобой обеспечим этому уроду достойное место в анналах наших учетных баз!
Глава 20
Отпрашиваться с вечерней оперативки я направился не к Данилину, а к Зуевой.
— Сергей, я же не начальник отделения, иди к Алексею Константиновичу, с ним и договаривайся! — попыталась от меня отбояриться Лидия Андреевна.
— Да, Лида, ты не начальник отделения, но ты его официальный заместитель! Заместитель, как раз по таким вот вопросам! — не отставал я, — И я бы пошел к Данилину сам, но, ты же хорошо знаешь, что у него в приемной эта нечеловеческая девушка сидит! Хочешь, чтобы она меня скоробчила и к своей маме в зятья утащила? Ты этого хочешь, Лида?!
— Не хочу, — помрачнев, проворчала начальница, — Между прочим, ты сам виноват! Зачем ты её обнадёжил?
Зуева с недобрым прищуром уставилась на меня, что-то прокручивая в своей голове. В нашем славном Октябрьском РОВД уже давно ни для кого не было секретом, что я являюсь предметом хищных посягательств со стороны непрерывно брачующейся со мной Антонины.
— Я её не обнадеживал, Лида! Я всего лишь однажды неосторожно высказался и не более того! Да, признаю, высказался я двусмысленно! Но, разве это является поводом для марьяжного геноцида в отношении меня? Откуда мне было знать, что эта Тонечка окажется такой пиявкой? Тем более, что в тот момент я руководствовался исключительно желанием сберечь твою репутацию! Потому и пустил внимание коллектива по ложному следу!
— А зачем? — почти натурально изобразила недоумение Зуева, — Чего мудрить-то? Давай поженимся, и сразу всё разрешится само собой! И Антонина отстанет от тебя, как только ты мне предложение сделаешь! Хочешь, я сама ей скажу, что ты меня замуж позвал?
Выпалив последние судьбоносные фразы, Лида затаила дыхание. Но своего пытливого взгляда по-прежнему с меня не сводила. И должен признаться, что этот её взгляд мне не нравился. Совсем не нравился. Лидия, не скрывая коварного умысла опутать меня узами Гименея, алчно жаждала конкретики. Той самой конкретики, на которую я пойти не мог. По многим причинам. В том числе и по уважительным.
— Ты же знаешь, душа моя, что не могу я ни на ком жениться. Даже на той, о которой я думаю днём и ночью! Это я о тебе, любимая! — приобняв и притянув Лидию Андреевну левой рукой к себе, правой я огладил её тугие ягодицы, обтянутые милицейским сукном.
— Почему?! — не желая смириться с моим преступным свободолюбием, возмущенно воскликнула начальница, жалобно глядя на меня снизу вверх, — Если я любимая, то почему?!
— Потому, душа моя, что я к тебе слишком хорошо отношусь! — протяжно вздохнув, с непреодолимой грустью в голосе ответил я, — Слишком хорошо! Я же тебе уже говорил об этом!
— Не понимаю я тебя! — упрямо передернула плечами Лидия Андреевна, — Я бы о Лизе заботилась! И о тебе тоже, — не сдавалась она.
— Всё! — решительно отстранился я от очередной настойчивой претендентки на мою несвободу, — Держи себя в руках, Лидия! И да, у меня сроки по краже горят, времени на вызовы через повестки нет, поэтому через час я с Гриненко еду к свидетелю. Имей это в виду!
— Езжай! — без энтузиазма согласилась Зуева, — Опять из-за тебя от Данилина по шапке получу.
— Конечно, получишь! — не удержался я, — Обязательно получишь, если будешь, как овечка нерешительно блеять перед начальством! Ты же мой непосредственный руководитель, Лида! И на этом основании ты имеешь полное право распоряжаться моим служебным временем! Или я неправ?! Ты, что, Лида, отказываешься от своего законного права распоряжаться мною? — я провокационно похлопал по заднице своё симпатичное руководство.
— Прав! — теперь уже Лидия Андреевна протяжно вздохнула, дёрнувшись в сторону ягодицами, — Ладно, езжай, я скажу Данилину, что отпустила тебя!
Протокол допроса свидетеля, которого я сегодня допросил еще до обеда, был у меня без проставленного в соответствующей графе времени. Потому особо я не парился на предмет подтверждения своей версии относительно выезда к свидетелю. Оправдать самовольную отлучку из РОВД, проставив время, которое я потрачу на решение стасовских проблем, будет нетрудно. Тем более, что помимо общения с Фесенко и Боровиковой, мне сегодня придется заехать еще и к Шевцовой, чтобы передать ей обещанную предоплату за мебель. Для этого я сегодня утром пробыл в туалете на пять минут дольше обычного. Чтобы достать из тайника брикет с дензнаками и уменьшить его на две упаковки с зеленоватыми купюрами.
Проведя полтора часа в согбенной позиции над уголовным делом, я с облегчением отвлекся на входящего в кабинет Станислава.
— Едем? — немногословный Гриненко вопросительно смотрел на меня.
— Едем! — так же лаконично ответил я ему и, с удовольствием потянувшись, начал складывать ненавистные бумаги в сейф.
— Ты посиди, я недолго! — бросил я Стасу, остановив машину перед Управлением городской торговли.
Бодро шагая через две ступеньки, я поднялся на второй этаж и двинулся в приёмную.
— Здравствуйте! — обратился я к злопамятному монументу женского рода, который без малейшей доброжелательности оглядел меня с ног до головы. — Доложите Светлане Сергеевне, что Корнеев пришел!
Тётка-бульдозер и по совместительству секретарь Шевцовой, выполнила мою просьбу. После чего, не разжимая челюстей, кивнула мне на дверь в начальственный кабинет.
— Вот! Как обещал! — после взаимных приветствий положил я перед королевой дефицита две банковские упаковки с пятидесятирублёвками.
Мадам Шевцова недоверчиво посмотрела на лежащие перед ней две перетянутые крест-накрест банковскими лентами котлеты. Потом, так же недоверчиво она посмотрела на меня. Далее она сделала то, что меня изрядно покоробило. Надорвала упаковку одной из пачек и со скоростью счетчика банкнот начала профессионально шелестеть купюрами. Как торговка китайским ширпотребом на каком-нибудь российском рынке следующего столетия. Закончив, Шевцова