в атаку. Штурмовали с трех сторон. Впереди неслись с десяток берсерков, если я правильно определил. Иногда и обычные воины напяливали поверх доспехов волчью или медвежью шкуру. Издали их можно было принять за берсерков. Троих нашпиговали стрелами на подступах к валу. Видимо, я неправильно идентифицировал их, или не такими уж живучими были берсерки, даже под действием наркоты.
Я остановился у подножия вала и начал расстреливать защитников города. В первую очередь целил в лучников. Их было много и до начала ближнего боя наносили большой урон. Викинги, особенно молодые, не приучены защищаться от стрелкового оружия. Их стихия – рукопашная. Как только поднимались по лестницам, вступали в бой с защитниками города, убитых и раненых сразу становилось больше среди последних. Хотя и среди викингов хватало погибших. Много положил белокурый гигант в кольчуге, но без шлема, который орудовал длинным, под свой рост, двуручным топором. Одним ударом он раскраивал и щит, и шлем, и голову врага. Не удивлюсь, если он скандинав и сейчас бьется с соплеменниками. Я попал белокурому в левый висок. Стрела влезла по самое оперение, но гигант еще какое-то время продолжал махать топором, хотя и медленнее. Его прикончил викинг низкого для скандинавов роста, отбивший топор наклоненным щитом и всадивший длинное узкое острие копья под выбритый подбородок. Оружие, в первую очередь, конечно, стрелковое, сильно уравнивает в бою шансы людей разного телосложения.
Викинги перебрались на сторожевой ход, и дело пошло быстрее. Защитников становилось все меньше, и вскоре никто не мешал преодолевать частокол. Атакующие сперва разделились на две части и пошли в сторону башен, а потом спустились в город. Я подождал, когда откроют ворота, и зашел в Хаммабург с видом предводителя завоевателей. Типа местечковый Наполеон.
Первым делом я поднялся на сторожевой ход и выдернул свои стрелы из убитых врагов. К моему удивлению, белокурый гигант, который лежал в луже своей крови, уже начавшей сворачиваться, был еще жив. Он вздрогнул, когда я с трудом вытянул сломанную стрелу из черепа. Из дырки вылезла бело-красная масса, похожая на мороженое, залитое гранатовым сиропом. Сонная артерия, вроде бы, не билась, но я чувствовал, что гигант жив, что ему очень больно. Кинжалом я рассек ему шею. Из раны вяло потекла алая кровь.
Поскольку добычу будем делить по-братски, а не поровну, смысл суетиться, собирая ее, отсутствовал. Я отправился искать бабу покрасивее в доме побогаче, чтобы еще и накормила от пуза. На не мощенных и довольно таки грязных улицах, так не похожих на будущие германские, валялись трупы защитников города. Что ж, они сражались, пусть и безуспешно – честь им, но не хвала.
45
Подтвердив статус добычливого великого конунга, Рерик Священник просидел до конца года в Утрехте. Так понимаю, слишком много души и надежд вложил он в поход в Ютландию, поэтому из-за неудачи выгорел полностью. Летом к нему несколько раз приплывали другие конунги, предлагали возглавить налет на Западно-франкское королевство, где викинги орудовали сразу в нескольких местах. Уклоняясь от сражений с королевской армией, морские разбойники захватывали небольшой город и окружающие его деревни, грабили и при приближении опасности уходили в море. Не зная, где именно нападут, и не имея флота, чтобы перехватить их на подходе или догнать при отходе, Карл Лысый практически безуспешно мотался по своим владениям, пытаясь защитить хоть что-нибудь.
В начале осени, поняв, наверное, что в этом году и следующем военная добыча не светит, Хасколд Леворульный напросился вне очереди на зимовку в Алдейгью. Поваляет там дурака год и получит восемь с третью марок (два с лишним килограмма) серебра. Может, и еще что обломится. Поскольку я, когда это было выгодно мне, считался членом экипажа лангскипа, присоединился к мероприятию. Тем более, что моя жена Лейбовера опять была беременна. Да и влекло меня к соплеменникам. При всем отличии словен от будущих русских было между ними что-то общее, пока не уловленное мной, Они, словно бы, располагались на одной линии с потомками, но пунктирной.
Отправились на трех судах в начале октября. В Балтику попали короткой дорогой, воспользовавшись Воловьим бродом и выиграв пару дней. Когда мы проходили мимо Хедебю, там на всякий случай закрыли ворота и приготовились к обороне. Скандинавы – люди честные, но во время войны подлость принято называть хитростью. Дальше уже мы шли предельно осторожно. У скандинавов ограбить грабителя, возвращавшегося осенью из похода с богатой добычей – любимое занятие. Наверное, прошел слух, что мы идем, так сказать, в балласте, поэтому обошлось без стычек, хотя наши ждали и надеялись. Убить и ограбить попытавшегося проделать это с тобой – и вовсе святое. На Аландских островах грабанули деревеньку лопарей, захватили шесть белобрысых и голубоглазых девок, которые скрасили нам последнюю часть путешествия.
Крепость у истока Волхова разрослась. Теперь она называлась Рериковым гардом. В ней самой появилось много новых домов, а на соседних мысах на обоих берегах реки и на берегу озера возникли целые поселения. Наличие крупного по местным меркам гарнизона способствовало увеличению населения в его окрестностях. Жена Рерика родила ему сына Ингвара. Жили они в доме Хелги Стрелы, который тоже женился, но детей не имел. Разрослась и территория, которую контролировали викинги под его предводительством, причем не только на восток, но и на юг и запад.
Я тоже поспособствовали этому, дважды подключившись к рейдам, чтобы посмотреть, как живут тут люди. Во второй раз забрались далеко на юг по реке Ловать. Там наложили оброк на большое поселение Лука, расположенное на полуострове, образованном изгибом русла. Затем перетащили суда на реку Рудон, спустились по ней, двигаясь генеральным курсом на юго-запад и подчиняя все попавшиеся по пути деревни.
Если название Лука как-то можно было пристегнуть к городу Великие Луки, то остальные ничего мне не говорили. Тамошние славяне называли себя кривичами. Я помнил, что в тринадцатом веке это будет прозвище жителей Смоленского княжества, и предположил, что мы находимся на территории его, хотя населенного пункта с таким названием в этих краях не было. Зато аборигены рассказали, что по Рудону к ним иногда приплывают иноземные купцы, внешне похожие на нас, меняют соленую рыбу и изделия из железа на меха, но чаще плывут дальше на юг, где переволакивают суда и попадают в очень широкую, глубокую и длинную реку. Тут у меня и возникло предположение, что Рудон – это Западная Двина (Даугава), а длинная река – Днепр, что именно здесь и проходит путь (или один из них)