— Вы уже приехали? — спросил я, немного растерявшись.
— Приехал! Дел по горло! Нужно столько вопросов решить… Да ты что, не проснулся, что ли⁈ Чтобы через полчаса был у меня в кабинете! Дело нужно делать! Дело! — загремел Григорий Степанович.
— Все понял, — машинально ответил я.
— Одна нога здесь, другая там! — скомандовал Григорий Степанович и отключился.
На встречу с Бубенцовым мы ехали все втроем. По дороге я рассказал своим компаньоном о том, что случилось с Роговым.
— Во дают менты… — задумчиво сказал Валерик. — Грохнули мужика, кубышку выпотрошили, сейчас медалек себе навешают — опасную банду обезвредили. «Золотой заре» хана, походу?
Я пожал плечами.
— Не знаю, не интересовался. Скорее всего — да.
— Ушлые ребята — менты, — сказал Серега. — Таким палец в рот не клади, всю руку откусят. Спровоцировали конфликт, подставили, замочили… Но этот Рогов тоже, конечно, не святой. Если бы его посадили…
— То вряд ли бы в СИЗО он долго прожил, — закончил за Серегу я. — Если правду говорит Лисинский, что по его приказу вора убили…
— Короче, плакать по нему не будем! — заявил Серега.
— Плакать не будем, — сказал я. — Но одну вещь он мне сказал очень правильную. Играть нужно только в свою игру. Вот сейчас с Бубенцовым, например…
— Нужно было на эту встречу еще и Матвея с Андрюхой позвать на всякий случай, а также всю их банду, — пошутил Серега. — И если твой Григорий Степанович начнет морозиться, то прям в кабинете его прессануть!
Я усмехнулся. От Григория Степановича всего можно ожидать, никто не знает, что придет в голову опытного и хитрого партийного работника.
— Прессанем, — согласился я. — Если в наглую будет пытаться кинуть, то прессанем, сто пудов.
Одним словом, на встречу я ехал с тяжелым сердцем.
В кабинет Григория Степановича мы заявились тоже втроем. Кабинет был очень приличный — до первого секретаря обкома не дотягивал, но все же — удобные кресла и стулья, громадный письменный стол, кондиционер, а на столе, крое бумаг, имелись и признаки самой настоящей роскоши — фирменный кнопочный телефон «Панасоник», японский калькулятор и даже — о чудо! — самый настоящий персональный компьютер. «Макинтош», из той самой партии, что мы продали предыдущему директору.
— Ого! — поднял брови товарищ Бубенцов. — Как вас много!
— Мои компаньоны и друзья, — кивнул я на Валерика с Серегой. — Мы все вместе занимались решением известной проблемы.
— Мда… — сказал Григорий Степанович. — Это хорошо, что вместе. Коллектив — святое! Это все прекрасно… Слыхал про этого… как его… одним словом…
— Рогова? — подсказал я.
— Да-а… — протянул Григорий Степанович. — Я этого уголовника не знаю и знать не хочу. И в такие дела не вмешиваюсь.
— А вам и не нужно, — ласково сказал Серега. — Мы, в случае чего, разберемся.
Григорий Степанович посмотрел на него с подозрением и ничего не ответил.
— Этот негодяй оставил завод… Без всего! Вот, например, половина сырья шла через его кооперативы, а их сейчас милиция крутит! Сырье не идет! Это получается что? Это получается у нас простой в работе, невыполнение плана! А план — святое! Мне уже звонят и из обкома, и из управления торговли. Так что, ребята… нужно работать! Восстанавливать! Перестраивать!
— Что конкретно от нас требуется? — спросил я.
— Займетесь снабжением, — сказал Григорий Степанович. — Нужно все! Пшеница. Уксусная кислота. Клей! Этикетки на бутылки нечем приклеивать! Работы много, говорю сразу! Беретесь?
— Беремся, — сказал я.
Григорий Степанович потеплел.
— Вот это по-нашему! По партийному! А теперь, ребята, — Бубенцов обратился к Сереге и Валерику, — вы уж извините, мне Алексею несколько слов тет-а-тет сказать нужно!
С понимающими улыбками ребята покинули кабинет. Когда в кабинете остались только мы, я сразу перешел к делу.
— Людей Рогова уже уволили? — спросил я.
— Не так быстро, — покачал головой Григорий Степанович. — Спасибо, кстати, тебе и твоим друзьям, помогли с этим. Теперь уволим, конечно…
— Зря, — сказал я.
Бубенцов посмотрел на меня с удивлением.
— Это почему же?
— Потому что производством кто-то тоже должен заниматься, — сказал я. — А Рогов подбирал профессионалов. Они же здесь все знают, весь техпроцесс… и легальный, и нелегальный.
— Мда… — как-то неуверенно сказал Григорий Степанович. — Может быть ты и прав, нужно подумать, посоветоваться…
— Такой еще вопрос, Григорий Степанович, — сказал я, — мы в курсе дела, что ежедневно левой водки на заводе изготавливается примерно десять тысяч бутылок. Примерно на три миллиона в месяц. Что конкретно я могу пообещать своим друзьям?
Григорий Степанович нервно побарабанил пальцами по столу.
— Что же… — сказал он задумчиво. — Вы дело сделали, проблему помогли решить… Это хорошо.
— А сколько еще таких проблем может быть… — вежливо улыбнулся я.
— Может, — помрачнел Григорий Степанович. — И уже даже кое-что вылезает… но об этом после. Я же говорю — дело вы сделали, чего уж тут мелочиться! Привозите зерно, сделаем вам… ну, скажем, тысячу бутылок в день. Без оплаты, естественно.
— Григорий Степанович! — сказал я, стараясь придать голосу максимальный градус возмущенности. — Только левая водка три миллиона в месяц будет приносить, если все нормально организовать. Так у вас же не только левая водка! Вы же тоже заработаете порядочно! Это не считая всяких мелких радостей — подрядов, закупок и прочего.
Григорий Степанович мрачно посмотрел на меня.
— Ну ты тоже, парень, не того… — прогудел он. — Не горячись, одним словом. Что хочешь?
— Хотя бы две тысячи бутылок в день из нашего сырья, — сказал я.
— Полторы тысячи, — отрезал Бубенцов. — И не забывай, что у государства монополия на продажу водки.
Я весело улыбнулся.
— Ну что вы, Григорий Михайлович! Разве мы какие-то несчастные две тысячи бутылок в день не продадим так, чтобы наше государство об этом не узнало? Да даже в масштабе города народу похмелиться не хватит.
— Полторы тысячи, — поправил меня Григорий Михайлович. — И хватит об этом! Завтра с утра везите документы, будем составлять договора. Все, Алексей, отцу привет передавай при случае! Договорились или нет?
— Договорились, — улыбнулся я.
— Вот это по-нашему! — похвалил Григорий Степанович.
В коридоре меня ждали Валерик и Серега. Напряженные и взволнованные.
— Ну как? — спросил меня Серега.
— Бинго! — выдохнул я.
Серега посмотрел на меня вопросительно.
— Все ништяк, — бодро перешел я на более понятный моим друзьям язык. У нас есть полторы тысячи поллитровок в день. Правда из нашего сырья, и еще есть некоторые нюансы…
Мы вышли на улицу. На территории завода явственно ощущался запах спирта, чего-то химического и еще… пахло большими деньгами. Очень большими деньгами.
— Полторы тысячи бутылок… — сказал Валерик, который был слегка ошарашен таким количеством водки. — Это что выходит? Это выходит минимум пятнадцать штук в день?
— Выходит, что так… — сказал я. — И еще что-то заработаем на поставках. Но и накладные расходы предстоят, не забывай.
— Да пофиг накладные расходы! — жизнерадостно сказал Серега. — Пятнадцать тысяч это получается, что каждый день новую «тачку» можно брать? Парни… я до сих пор не особо верю, что это происходит на самом деле…
— Не привык еще? — улыбнулся я.
— Не привык. А кстати, о «тачках», мне на днях «девятку» предлагали — новье, муха не сидела! Двадцать три штуки. Я сказал, что пару дней подумаю.
— Че, «восьмерка» разонравилась? — спросил Валерик.
— Дело же не в этом… — вздохну Серега. — Это «девятка»… Мечта! Песня!
— Чего тут думать… — пожал плечами я. — Бери бабки и покупай, делов-то. Бабки все равно пристраивать куда-нибудь нужно. И кстати… Сегодня можем собраться в кабаке и отметить все это. Поводов хватает.