— Это что было? — спрашивает Сора, уперев руки в бока.
— А это она дыхание задерживать пытается — говорю я, глядя на красную Юрико: — держу пари ее надолго не хватит. Моему ментальному посылу сопротивляются не дольше двух-трех минут. Потом все исполняют мой приказ.
— Это нечестно! — наконец выдает Юрико, задумывается и добавляет: — а вообще красивый развод, да. Но все равно нечестно.
— Хорошо — соглашаюсь я: — тут я преувеличил. Немного. Но я все равно волшебник и маг — могу мысли читать. Вот спорим?
— Спорим! — загорается Юрико: — а ну-ка прочти!
— Это называется «Дзюцу Чтения Мыслей!» и данная фамильная техника в совершенстве освоена моей мамой!
— Моей тоже — кивает Сора: — она у меня точно мысли читать умеет.
— Поэтому то знакомиться с его родителями только вместе пойдем — говорит Юрико: — имей в виду.
— Вы серьезно? — говорит Кимико, проявляя интерес к разговору: — собрались с его родителями знакомиться?
— А чего нет? — пожимает плечами Юрико: — после того, что мы переживем на этом проекте мы либо враги до конца дней будем, либо ближе чем родные люди друг другу станем.
— Пока мне трудно представить, что мы может стать врагами. — говорит Сора и поднимает взгляд под потолок, деревянная лопатка в ее руке — замирает в воздухе. Сора находит где-то на потолке ответ и опускает свою голову, поворачивается к нам.
— Но если это произойдет, то знайте, что для меня будет честью сразится с вами! — заключает она. На некоторое время все замолкают и смотрят на Сору, стоящую с поднятой лопаткой в руке. Ни дать, ни взять — героиня легенд, Сора-Разрушительница. Сора — Паладин Десятого Сезона. Рыцарь света и добра.
— Наверное — вздыхает Кимико: — вы не подумайте, я знала на что иду. Агент предупредил меня, что моя… мой вид деятельности рано или поздно раскроют. И если протянуть с этим подольше и создать интригу, может получиться так, что даже на пользу будет. Ну. С рейтингом. Вон у Бьянки получилось, могло и у меня выйти…
— Рано еще духом падать — отвечаю я, разливая вино по «кошачьим» мискам: — все еще у тебя может получится. Первое голосование и ты не вылетела. Все еще впереди. Будешь и ты стоять на сцене с золотой статуэткой в руках и «Спасибо маме и академии» говорить.
— Это «Оскар» — грустно улыбается Кимико: — меня туда и на дух не пустят. Да и … не ожидала я что для меня так важно будет ваше мнение. Не думала. Очень стыдно, если честно. Даже не за мою работу, я не стыжусь этого, я делаю свою работу хорошо и помогаю многим людям. Деньги зарабатываю. Нет, мне стыдно за то, что я вас обманывала. — она встает, поправляет одежду и кланяется: — Извините меня за то, что я вас ввела в заблуждение!
— Не извиним. — говорю я еще до того, как на лице Соры появилось выражение жалости и понимания: — вот не извиним и все.
— Кента, ты чего? — говорит Юрико растерянно: — что с тобой…
— Потому что нечего извинять — поясняю я: — ты никак не могла никого обмануть. Мы знаем тебя как Кимико и все тут. Даже если твое имя и фамилия отличались бы, даже если ты на самом деле мальчик или инопланетянин — мы тебя знаем. И прикинуться другой чем ты есть — ты не можешь. Всего неделя сроку — за это время мы и общались не так уж много, но я успел понять, что ты — позитивная, веселая, общительная и немного взбалмошная. И под каким бы именем ты ни была и чтобы ты не делала раньше — ты такая какая есть. Как говорил Карл Юнг — «ты это не то, что с тобой произошло, а то, кем ты выбираешь быть». То, что с тобой было — не характеризует тебя. Не определяет тебя.
— Какая глубокая мысль — бормочет Юрико: — а если под таким углом…
— Юнг говорил, что главное в жизни — не дать внешним факторам и людям — вообще миру — определить себя. Если ты не определяешь себя сам — кто ты такой и куда ты движешься — то это за тебя определяет мир. Кто ты — неудачник, растяпа, бабник, шлюха, негодяй — у мира полно ярлыков и среди них очень мало таких, которые действительно хотелось бы заслужить. Но на самом деле властью определять кто ты такая — наделена только ты. Я знаю кто я такой. А ты — знаешь ли ты, кто ты такая? — спрашиваю я у Кимико. Она моргает. Задумывается. Только открывает рот, как ее перебивает Мико Танн, которая встает и в свою очередь кланяется.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Извините! — говорит она: — за то, что я ввела вас в заблуждение относительно своего пола! И простите за то, что приходится выслушивать мое нытье целыми днями!
— Не прощаем! — вместо меня встревает Юрико: — вот не прощаем и все! Как говорит Кента — нам все равно кто ты — мальчик или девочка, лишь бы человек был хороший. Он бы тебя… и если бы ты мальчиком была!
— Господи, Юрико… — закатывает глаза Сора: — когда ты уже угомонишься…
— В целом я с Юрико согласен — киваю я: — а человек ты хороший, Мико. Тогда уж и ты меня извини… эээ… мог бы не подвергать твою репутацию опасности.
— Интересно — как ты себе это представляешь? — поднимает бровь Юрико: — она ж тебя в душевой подкараулила! Дверь подперла! Не успел бы ты убежать… догнала бы она тебя и в коридоре…
— Неправда! — краснеет Мико: — не стала бы я догонять! Ему надо было просто «нет» сказать, и я бы… если бы не хотел!
— Вот видишь, Кента — сочувственно качает головой Юрико: — видишь, достаточно было сказать «нет». А, ты же у нас не умеешь девушкам «нет» говорить, правда? Натсуми меня предупреждала…
— Да кто такая эта Натсуми! — возмущается Сора: — сколько можно о ней говорить!
— Его хозяйка — отмахивается Юрико: — я у нее его одолжила на время. Но цена была высока, там такая акула…
— Косатка — говорю я и вижу непонимание в глазах окружающих. Видимо надо объяснить подробнее.
— Косатка. Orcinus Orca. Или как его зовут — кит-убийца. Она акул на завтрак жрет — поясняю я: — выедает печень и бросает плавать. Высшее звено в пищевой пирамиде океанов, если не считать мистического Кракена и Тварь из рассказов Киплинга о царе Соломоне. Но они вымышленные, а косатка — настоящая. Восемь тонн умного и свирепого хищника.
— Восемь тонн? Могут же некоторые себе жопу наесть — комментирует Юрико: — а я не думала, что она такая толстая. Сочувствую тебе, Кента, такую подружку иметь.
— У него подружка на «воле» есть? — спрашивает Мико. Что обидно — спрашивает не у меня, а у Юрико, да еще обо мне в — третьем лице. Как будто и нет меня тут.
— У него на «воле» куча подружек — с преувеличенной радостью начинает делиться информацией Юрико: — например — староста его класса, девочка-убийца и мазохистка-суицидница и это только начало списка!
— Вот как… — Мико бросает на меня быстрый взгляд: — а так и не скажешь…
— Да он же как паразит. Как этот — мозговой полип, во! — сияет Юрико, найдя определение: — он раз и тебе в голову залезет. А если в голову залез, то и в постель тоже залезет!
— В постель вроде пока нет. Все же в душевой было…
— Постель, душевая, кухня, кладовка — это детали. — отмахивается Юрико: — главное, что это паттерн. Образ действия. Скрытый бабник. Кобель-из-тени. Секс-шиноби. Он такой — раз! И уже беременная.
— Протестую против шельмования и порочащих мой светлый облик измышлений. — говорю я: — не было такого.
— А может он — еще и это скрытно умеет делать? — округляет глаза Юрико: — может мы и не знаем? Девочки, прижмите попы к стульям!
— Юрико! Ты опять за свое! Мясо готово, но ты его не получишь! — Сора замахивается деревянной лопаткой и Юрико, схватив со стола вилку — блокирует прямой мэн в область головы, движением «Пять триграмм Западного Дворца».
Я смотрю на нас со стороны и думаю, что так и начинается странное чувство общности. Тех, кто отвержен обществом, но принят своей семьей, своим кругом, своими друзьями. И это дает силы пережить следующий день. А за ним — еще один. Потому, что если у тебя не осталось сил — попроси о помощи. И помоги сам. Странно, но в этом случае единица силы у тебя и единица силы у твоего друга не дает в сумме две единицы, а дает четыре. Потому что мы люди.