Читать интересную книгу Тень Бешеного - Виктор Доценко

— Эти события очень важные, — нетерпеливо заерзал в кресле Молоканов. — И конечно же, все они весьма интересны. Но не пора ли переходить к нашим дням, профессор?

— Извините меня, я стараюсь ввести вас в суть вопроса, — поспешил оправдаться профессор и продолжил: — Во время Второй мировой войны, по заданию военного министерства и генерального штаба Японии были созданы специальные базы по производству смертоносных бактерий чумы, тифа и холеры — особые секретные формирования Квантунской армии. Эти части именовались номерами: «Отряд 731», «Отряд 100» и «Отряд «Эй-1644»». Полученное оружие применялось против войск и гражданского населения Монголии и Китая. Во время смертоносных экспериментов погибли тысячи и тысячи людей. Захваченная после войны документация частично попала в руки народной армии Китая.

Профессор закашлялся. Он вынул из кармана большой красный платок и вытер им вспотевший лоб. Казалось, у него начался приступ лихорадки. Молоканов понял, что до этого дня Чжао Бин старался изо всех сил забыть свое прошлое, а эта сегодняшняя исповедь заставила его заново пережить страшные дни в лабораториях Председателя Мао.

— Сотрудники японского «Отряда 731», руководимого Исии Сиро, изучали на американских военнопленных степень восприимчивости организма человеке к разным инфекциям. Японцев интересовал иммунитет англосаксов к заразным болезням. Делалось это для того, чтобы подготовить наиболее эффективное бактериологическое оружие против США и Великобритании. Затем последовали испытания на населении Китая, когда над городами Нимбо и Чандэ были распылены бактерии чумы, нанесенные на маленькие кусочки ваты и рисовые зернышки. Точное число умерших от эпидемии чумы не установлено до сих пор.

— Значит, вы использовали опыт японцев в своих разработках? — уточнил Молоканов.

На тот день это был единственный материал, который прошел испытания на людях, — терпеливо объяснил Чжао Бин. — Но мы не стали останавливаться на том, чего достигли японские ученые. Китайские ученые пошли дальше. Мы усовершенствовали методы доставки бактериологического оружия, добились того, что материал из одной только бомбы распылялся над огромной территорией. Успехи нашей группы были столь велики, что после успешных испытаний меня назначили начальником лаборатории бактериологической защиты.

— Давайте‑ка ближе к теме атипичной пневмонии, — нетерпеливо перебил Молоканов профессора.

Чжао Бин слабо улыбнулся:

— Партия и Председатель Мао поставили передо мной и сотрудниками моей лаборатории новую грандиозную задачу. Дело в том, что способы производства и использования бактерий чумы, холеры, оспы, малярии известны всему миру. В случае обнаружения подобных производств на территории коммунистического Китая мы могли бы подвергнуться ядерной атаке наших тогдашних врагов — СССР и США. Да и идеи коммунистического строительства в Китае были бы окончательно дискредитированы в глазах мировой общественности.

— Оставьте вы всю эту политику в покое! — обозлился Молоканов. — Не испытывайте мое терпение, милейший профессор!

Чжао Бин торопливо продолжил:

— Теперь мы должны были найти способ сделать так, чтобы любую, самую легко переносимую болезнь, быстро излечиваемую современной медициной, превратить в грозное оружие. Для этого требовалось в возбудителе этой болезни обнаружить компоненты, при воздействии на которые многократно усилился бы болезнетворный эффект. В медицине это называется «катализатор отрицательного действия».

— А если попроще? — буркнул Молоканов.

— Представьте себе, что вы подхватили простуду, — терпеливо объяснил профессор. — Раньше вам было бы достаточно принять аспирин и держать ноги в тепле. Болезнь прошла бы сама собой. Но если бы это была простуда, которая вызывает тяжелейшие, необратимые последствия, то ваша гибель стала бы неминуемой. И никто никогда не докажет, что вы умерли в результате применения биологического оружия, потому что налицо все симптомы классического осложнения, давно описанного в научной медицинской литературе.

После некоторого перерыва, вызванного тем, что Молоканов менял пленку в диктофоне, профессор продолжил:

— Наша лаборатория изобрела такие катализаторы. Теперь мы могли сделать смертельной даже сенную лихорадку, даже зубную боль или элементарный насморк. Мы пошли дальше: никто и никогда не смог бы доказать, что осложнения после этих болезней вызваны искусственно полученными средствами. Никто и никогда, — повторил профессор.

— И во что же все это вылилось? — вырвалось у Молоканова.

— Наступили годы перемен, — с сожалением произнес профессор. — Я и мои люди оказались не у дел. Финансирование нашей работы было свернуто, нас распустили по домам, приказав держать язык за зубами.

— А что произошло с вашими «катализаторами»? — В голосе Молоканова звучала явная заинтересованность.

— Произошло ужасное, — прошептал профессор, и глаза его округлились. — Наши препараты должны были быть захоронены в пустыне, на севере страны. Но в результате чьей‑то преступной халатности часть биологического материала была направлена для исследований в самую обычную гражданскую лабораторию, где не было никаких средств защиты от биологической опасности.

— Ну и…

— Результат — эпидемия атипичной пневмонии. Профессор произнес это с явным облегчением.

Словно сбросил камень с души.

— Вирус вырвался на свободу, — продолжил он. — Мир оказался на грани гибели. Мы опровергли утверждение, что пневмококк не может вызвать поражение легких без дополнительных факторов, и доказали, что токсоплазма может распространяться воздушным путем. Пневмококк в соединении с токсоплазмой и есть биологическое оружие…

Молоканов ощутил тяжелейший озноб по всему телу. Он поймал себя на мысли, что с огромным облегчением съездил бы по морде этому придурошному ученому, создавшему нечто похлеще атомной бомбы…

И впервые задумался о том, какого страшного джинна он сам, Молоканов, выпустил из бутылки…

Глава 14

РАЗБОРКА С КИТАЙЦАМИ

Дальше события, на которые намекал Арамис, развивались стремительно.

Джулия слезла с мотоцикла и огляделась. Она плохо знала новую Москву. Вокруг нее — нагромождение домов, какие‑то постройки с покатыми крышами из блестящего металла, похожие на гигантские склады. Трудно было определить, то ли это окраина огромного города, то ли она находилась в одном из старых кварталов, застроенном и перестроенном в соответствии со вкусами новых владельцев здешней земли.

Мотоциклы стояли прямо напротив шестиэтажного здания, построенного в первой половине прошлого века. Об этом можно было догадаться по толстым, едва ли не метровой толщины, стенам, сравнительно небольшим окнам и затейливым украшениям в виде колосьев пшеницы и кистей винограда, разбросанных тут и там по всему фасаду.

Желтое покрытие стены основательно облупилось. По стенам побежали широкие трещины, местами штукатурка отвалилась, обнажив большие участки кирпичной кладки.

В целом создавалось впечатление, что у здания нет хорошего хозяина. Он не довел бы добротное строение до такого безобразного состояния. А вот месторасположение дома Джулии понравилось.

В его многочисленных окнах горели яркие огни. Даже отсюда, с улицы, было видно, что комнаты до самого потолка заставлены картонными коробками и клетчатыми клеенчатыми баулами. Иногда в окнах появлялись лица, но разглядеть их в темноте было практически невозможно.

До ушей Джулии доносилась незнакомая речь. Впрочем, прислушавшись, она поняла, что обитатели этого грязноватого муравейника общаются только по- китайски.

Джулия обожала китайскую еду и частенько заказывала в Нью–Йорке что‑нибудь вкусненькое из ближайшего к ее дому китайского ресторанчика. Как правило, еду приносил желтолицый субъект, с трудом говоривший по–английски. Поэтому Джулии волей–неволей пришлось выучить несколько слов по–китайски, чтобы хоть как‑то общаться с разносчиком восточных блюд.

— Китайское общежитие, — пояснил Арамис, перехватив недоумевающий взгляд Джулии, и со вздохом добавил: — Какой только заразы там нет! Крысы, слизни длиной с карандаш, какие‑то странные зеленые тараканы, которые кусают и оставляют у человека под кожей червяков… Впрочем, тебе это известно. У вас, там, в Америке, есть свои китайские кварталы.

Разумеется, Джулия знала о «чайна–таунах» или «китайских городках».

Это целые районы американских городов, заселенные в подавляющем большинстве этническими китайцами. Там свои правила, свои законы.

Американская городская полиция боится туда нос сунуть. Поэтому городские власти открывают в этих «чайна–таунах» полицейские участки, в которых штат состоит из одних китайцев. Чтобы, значит, хоть какая- то власть в районе все‑таки была.