навестим Подгору, даже точнее скажу – причину ежевесенних наводнений широкий и бурный Иртыш. В 1987 году дамбу построили, стало проще. Не купалась еще?
– И в голову не приходило. Я же не отдыхать и резвиться приехала. Историю в деталях восстанавливать, историю отдельно взятого священника и его семьи.
– «Отдельно взятого» ничего нет. Все взаимосвязано. Ты приехала, потому что твой прадед-священник упомянут в документах как последний царский духовник. И легендарный Гермоген его наставник, и Царь с Царицей в Доме Свободы томились в ссылке аккурат посреди нашей Подгоры, на красиво названной Плац-Парадной площади. И царские сокровища фигурируют в деле, и все туманом окутано, никакой определенности.
– Думаешь, я откопать надеюсь? Да вовсе нет.
– Да уж вовсе? Все так говорят, а сами разные мысли в голове хранят. – И он серьезно на меня посмотрел, страдальчески. Впрочем, искра страдания ту же погасла, мелькнув лишь на миг. – Купальник у тебя есть? Или в гостиницу подъедем для начала, возьмешь все необходимое, скажем так, «на всякий пожарный случай».
– Только не говори о пожарном случае, у нас гостиница веселая, сигнализация чуть не каждую ночь воет.
– Максим, что ли, развлекается? Или курят отдыхающие?
Мне неловко признаться, что я и сама там балуюсь по утрам. С чашкой кофе и сигаретой под этой самой сигнализацией, но не срабатывала ни разу. Окно открываю широко.
– Миша, а ты курильщик?
– Никогда. И не пробовал. А вот Лариса курила.
– Лариса? А кто это? – Только много позже я вспомнила слова Полины Сергеевны об осторожности с безутешным вдовцом.
– Потом, потом. Поехали, солнце уйдет – и дня как не бывало.
– Да у меня и купальника нет, я для спортивных пробежек по утрам кое-что прихватила, но тут какие пробежки. То в монастырь еду, то в архив. Голова кругом. Никогда в сибирской реке не купалась! Мне говорили, вода быстрая и холодная, лучше туда не лезть.
– Одной лучше не лезть. Со мной можно.
Ладная, видавшая виды «Тойота» остановилась на полянке, окруженной густым кустарником. Метров сто до воды, рукой подать. Я быстро переоделась в машине, несказанно радуясь возможности позабыть хоть на время и о прошлом, и о настоящем, ринулась к воде незамедлительно, без попыток погулять вокруг да около, присмотреться. Михаил еще возился с машиной, он открыл капот, что-то ему при торможении не понравилось («клапаны стучат», пробурчал), – и вслед мне летели его предупреждения:
– Там выше, в районе улицы Подшлюзы, такие названия у нас не романтические, прошлым летом парень утонул, так что предупреждаю – осторожность соблюдать! Я сейчас тебя догоню, ты лучше вглубь без меня не лезь, опасно!
– Да не утону, не волнуйся! – прокричала я, плюхнувшись в воду с размаху, берег достаточно высокий, а река совсем мелкая поначалу, что же, как ребенок маленький, в лягушатнике плескаться приехала? Преодолевая дебри водорослей, я продвигалась вперед, и вот уже глубокий поток и чистая волна, я незатейливым брассом ухожу в нее, она поддается, послушная, но надвигается новая, я снова складываю руки лодочкой и развожу их часто и широко, отталкивая ногами предыдущую волну, уже подчинившуюся.
Свежесть воды быстро становится привычной, я решительна, будто хочу доплыть до другого берега, но таких планов у меня нет, я бездумно преодолеваю бугорки приливающих водных потоков, размякая от влаги, сливаясь с ней.
Впереди зеленая полоска леса, над головой небесная зыбь, ясная и ни облачка. А вокруг изумрудное великолепие – вперед, только вперед!
Но я неопытная купальщица, правая голень застыла вдруг. Как-то странно и неестественно волочится в воде, не могу я ногой ритмично отмерять сажени, левая отмеряет, а правая висит безжизненно. Я что-то слышала о судороге у пловцов, в реках это особенно часто случается.
Впервые оглядываюсь – Михаил где-то у берега, ему до меня далеко – и я кричу:
– Миша, помоги мне, нога замерзла! Помоги-и!
Кручусь на одном месте, проклиная себя за самонадеянность и доверие летнему дню, часто-часто хлопаю руками по водной поверхности, как всполошившаяся птица крыльями, и выкрикиваю свое «Миша, помоги-и!» – пока наконец сильные руки не подхватили меня и не понесли к берегу. Я старалась помогать, отталкиваясь от воды одной ногой, но Миша просил меня успокоиться и не сбивать его с ритма:
– Угомонись, Света, обычное дело. Судорога. Что ж ты без меня в такую даль? До берега уже всего ничего, доплывем. – Он дышит ровно, точными гребками левой руки подчиняя себе вполне, впрочем, спокойную водную стихию, а правой крепко меня держит.
Выбросило нас на берег уже порядком измученных, мы так и лежали бок о бок, приводя в порядок дыхание. Я перевернулась на спину, ногу свело крепко, попыталась ее растирать, и вот уже Миша массирует мне ступню круговыми пассами опытного массажиста.
– Разогреть мышцу необходимо, сразу не получается. – Он тяжело дышал, колдуя надо мной, а голова как болит! – Не бойся, страшное позади.
– Да я и испугаться не успела: когда бьешься, чтобы на поверхности удержаться, – страх не лучший помощник, его и нет. Выживаешь. Автоматические действия, но верные, согласись. И кстати, о выживании: инстинкт срабатывает. Бывают ситуации, когда осмысливать свои действия – смерти подобно. Превращаемся в матрицу, навыки откуда-то усвоены.
– Это у тебя был опыт мистического общения. Но без посредников не обошлось.
– Смеешься над моими слабыми попытками истину понять. – Я перевожу дух, сознание туманится, мне непонятно, как все это случилось.
– Истина нерассказуема и пониманию недоступна, – важно формулирует он, и тут я смеюсь с радостным облегчением, мы вместе смеемся! С ним удивительно легко. И он спас мне жизнь, как ни крути. Без лишних раздумий, «инстинктивно»…
Тучи, неизвестно откуда взявшиеся, затягивали небо, на кустарнике покачивались крупные капли медленного дождя, раздался первый, отдаленный пока раскат грома, еще несколько мгновений, и начнется гроза.
– Ну вот, позагорали, называется! – говорит Михаил, и в голосе не слышно огорчения. Завернул меня в широченное полотенце, заранее приготовленное – пригодилось, понес к машине.
Как я была счастлива, когда его видавшая виды «Тойота» все-таки завелась!
– Мы, Света, сейчас ко мне поедем, продолжим тебя спасать. – Он повернулся ко мне, докладывает перспективы, а я прошу на дорогу смотреть, вокруг деревья, и стемнело вмиг, сейчас ввинтится в столб – так и останемся под дождем. – Да я тебя на руках донесу, не волнуйся. Ты легкая, как моя Лариска, я ее как-то через весь город нес и по лестнице с ней поднимался. На спор. Она не верила, что до дома донесу. Донес. Ну, это давнее, мы еще совсем юные были. И никаких судорог во время купания, просто от переизбытка