как после первой мировой войны голодали.
На этом вопросы закончились.
Я вышел в коридор вместе с Румянцевым. Тот задумчиво размял шею, что-то хрустнуло.
— Ну, Паша, ты сегодня и дал угля стране, ну и дал! С другой стороны, тему предложили совсем не твою, авось и пронесет.
— Ну если какие претензии будут, то скажите, что в следующий раз, если нужно, я могу быть не так откровенен, и просто зачитать материалы последнего съезда КПСС. Если меня именно за этим сюда зовут…
— Ладно, ладно, не ершись, — махнул рукой Румянцев, — все, давай!
Выйдя с Лубянки, поехал домой. Спешки сегодня никакой нет. Свободный вечер в кои-то веки. Но радость моя была недолгой. У нашего подъезда разгружался грузовик. Хотел его обойти и прошмыгнуть в подъезд, но увидел Якова Данченко, принимающего плоские коробки. В фургоне стоял, видимо, водитель и подавал, а Яков бегал от машины к подъезду с коробками и приставлял их к стене.
Поставил свой портфель на одну из коробок, скинул туда же пиджак, и начал помогать. Коробок было в фургоне ещё много, и тяжелые, заразы.
— Кухню и гостиную урвал по знакомству, — объяснил мне уже порядком запыхавшийся Яков. — Спасибо тебе. Просил друга подъехать, но что-то он опаздывает…
Мы стали таскать мебель вдвоём. Быстро взмок. У Якова уже давно пот по вискам стекал.
— Эй, подождите! — услышали вдруг мы. — Я сейчас спущусь!
Это Гриша вышел на балкон покурить и увидел нас. Сам, небось, только со службы пришёл. Наверное, подумал, что это мне помогают, а не наоборот. Иначе, чего бы он бросился на помощь?
— Привет! — поздоровался я с Гришей и Родькой, как только они подошли к нам. — Вот, сосед мебелью обзавёлся. Знакомьтесь.
Представил их всех друг другу. Гриша тут же подключился, мы быстро разгрузили машину и отпустили её. Пошёл быстренько переоделся, и мы принялись перетаскивать коробки в квартиру.
Гриша поставил Родьку у подъезда сторожить коробки. Что можно, возили на лифте, а часть в лифт по высоте не проходила, их пришлось тащить на восьмой этаж по лестнице. Завалили коробками Данченкам всю большую комнату и кухню, длинные в коридоре оставили.
— Да уж, собирать теперь это всё до Нового года будете, — осмотрелся я.
— Друзья! — показал Яков бутылку коньяка. — Обмоем?
— Может, ко мне пойдём? — скептически посмотрел я на их кухню. На коробках там, что ли, сидеть.
Яков не стал спорить, и сам понял, что не рассесться нам у него никак. У меня же мы быстро организовали и закуску, и стаканы. Родька сидел с нами. Нашёл у себя на балконе целую трёхлитровую банку вишнёвого компота и поставил перед ним, чтоб не скучал.
Благодарный Яков пригласил Гончаровых в театр, обещал им контрамарки через меня передать.
Родька сначала было скривился с детской непосредственностью, мол, фу, театр. Но Гриша быстро сообразил, о каком театре идёт речь, может, я как-то упомянул, что соседи есть, артисты из Ромэна. Он стал рассказывать сыну, что там будет очень интересно и начал объяснять ему, что есть такой народ — цыгане, очень интересные люди. Яков выпил немного и начал петь, мальчишка, сначала, обалдел, но потом пришел в восторг. Потом выпивший уже отец начал ему про ручных цыганских медведей рассказывать и изображать.
Смеялись с Яковом, чуть под стол не попадали. Хорошо, короче, посидели. Уходя, Родька сам пообещал нам всем, что обязательно сходит в «цыганский театр с медведем».
* * *
Москва. Квартира Эль Хажжей.
Фирдаус дождался, когда Аиша выйдет с кухни и он с женой остался вдвоём.
— Что у неё ваш Марат с языка не сходит? — встревоженно спросил он.
— Он ей понравился, — как о само собой разумеющемся ответила Диана.
— Только этого не хватало! — расстроился Фирдаус. — А если это всерьёз? Что я скажу отцу? Что я скажу её родителям? Я же за неё отвечаю!
— Да что такого? — не поняла его жена. — Марат хороший парень.
— Ай! — махнул рукой Фирдаус. — Было бы все так просто! Ладно, поехали родителей встречать в аэропорт. Зови Аишу.
* * *
Глава 16
* * *
Москва. Квартира Брагина-младшего.
Генерал заехал к сыну, тот пытался ему на днях звонить, но у генерала не было возможности ответить, а потом закрутился… Вот только вспомнил по дороге домой.
У сына опять бутерброды, правда, уже с колбасой. После службы генерал, конечно, с удовольствием навернул парочку, но бутербродное меню в молодой семье категорически не одобрил.
— Пап, я, собственно, посоветоваться хотел, — объяснил причину своих звонков Костя. — У нас парень один все стройотрядовские деньги прогулял. Все две тысячи с лишним, что заработал. Паша Ивлев считает, что его напоили и ограбили. Можно ему чем-то помочь?
— Да уж, вот настоящий дуралей… Он заявление написал? — спросил отец.
— Да, Паша заставил. А то тот уже в невменяемом состоянии ходил, наши в общаге его караулили по очереди, чтобы в петлю не полез.
— Ну уж, из-за денег в петлю лезть? — укоризненно спросил генерал.
— Два с лишним месяца пахал, — вступила в разговор Женя. — Я его понимаю…
— Где его ограбили?
— Не помнит, — пояснил Костя. — Последнее, что помнит, это в ресторан пришёл, к нему двоих за столик подсадили, мест свободных не было…
— Что за ресторан?
— Арбат, вроде.
— Чего его в ресторан одного понесло? — с досадой спросил генерал.
— Да дурак, потому что. Наши на ВДНХ всей толпой пошли отмечать…
— Спроси, в каком отделении он заявление написал. Узнаю, что там.
— Спасибо, пап.
— Кстати, денег у