друзей Ивлева по очереди. — А меня почему не позвал? Потому, что не москвич? И папы генерала у меня нету? Уж от кого-кого, а от Ивлева не ожидал такого. Ну и чёрт с ним и с его Кремлём! Не очень-то и надо. Обойдёмся без его предложений!* * *
Во время перерыва подошёл к Булатову и попросил выйти со мной поговорить.
— Ты слышал уже, наверное, что я в Кремле работаю? — перешёл сразу к делу и Женя кивнул. — Предложили мне тут найти студентов поработать в Советском комитете по защите мира в качестве комсомольского поручения…
— Письма разбирать, — перебил меня Булатов.
— Ну, да, — удивлённо улыбнулся я, глядя на него. Быстро у нас в группе слухи распространяются. — Так вот, не хотел бы поучаствовать? Через день по четыре часа после занятий. Бесплатно, но отличная запись будет в личном деле, хорошую службу может в дальнейшем для будущей карьеры сослужить.
— Интересно, конечно, — смущённо смотрел он в сторону и кусал губы.
— Ты чего? — не понимал я, что с ним происходит. — Сомневаешься?
— Да, я, дурак, не дождавшись твоего предложения, настроился, что мне нафиг не нужна эта работа, — смущённо улыбнулся он. — Сейчас пытаюсь настроить себя наоборот.
— Ну, ты даёшь, — рассмеялся я. — Давай, быстрей настраивайся. Я скажу Сандалову, что ты с ними в Кремль сегодня едешь.
— Спасибо, — смущённо улыбнулся он.
Следующий перерыв потратил на звонки. Забыл вчера Ионову позвонить, узнать, какие у нас планы насчёт лекций в городе. Он обрадовался, что я готов продолжать работать, но на сегодня мне ничего не согласовывал, так что, начнём с четверга.
Потом звонил в редколлегию газеты «Труд», представился сразу, но, пока не добавил, что я по рекомендации Межуева Владимира Лазоревича, помощница главреда никак не могла взять в толк, с чего такой серьезный человек должен со мной встречаться. После этого она, хотя бы, пообещала уточнить и попросила меня перезвонить позднее. Похоже не очень-то меня в редколлегии ждут, раз главред забыл помощницу насчёт меня предупредить.
Но ничего, меня и в секретариате Президиума Верховного Совета не ждали, а сейчас записки за мной перепечатывают. Межуеву, я так понял, никто не отказывает.
Во время большого перерыва позвонил опять в газету. На этот раз меня любезно пригласили к главреду завтра к пяти часам. Ну, вот! Другое дело.
Вернувшись к нам в аудиторию, застал жаркий спор наших парней по поводу новой машины Гаврилиной. Все уже видели, кто вблизи, кто издали. А спорили о том, что это, иномарка или наши жигули.
— Фиат это итальянский, — разрешил я их спор. — Фиат.
— Я же говорил! — бил себя пяткой в грудь Пыняев.
— Может, ты и модель нам скажешь? — недоверчиво посмотрел на меня Лёня Желтов.
— Напомните на последней паре, на кафедру вернёмся, я узнаю, — кивнул я.
— Да ладно, я пошутил, — сразу дал заднюю Желтов. — Не надо. Ты что, к Эмме Эдуардовне подойдёшь и спросишь?
— Зачем же к Эмме Эдуардовне? — улыбнулся я. — Ещё есть у кого спросить.
Пришлось навести справки у Альфредо, что это за модель. Он опять полез обниматься на глазах у всей нашей группы, перекинулись, заодно, парой слов. Оказывается, Эмма Эдуардовна попросила Мартина оказывать ему поддержку в решении бытовых вопросов, Мартин в Москве уже освоился, а Альфредо ещё только предстоит.
— Ну, что? — спросили меня наши парни, когда я закончил разговаривать с Альфредо.
— Что? А, Фиат сто двадцать пять.
— А ты откуда этого курчавого знаешь? — с удивлением спросил меня Ираклий.
— На конференции в ГДР познакомились, — ответил я.
— А обнимал он тебя как родного, — с сомнением заметил Тания.
— Итальянец, такой темперамент, — объяснил я. Не рассказывать же всем, что мы с Альфредо уже и дома у меня бухали.
Тут меня Эмма Эдуардовна позвала.
— Павел, ты человек серьёзный, ответственный. Раз помог Мартину Нойлеру снять рядом квартиру, то тебе за ним и присматривать.
— Конечно, — кивнул я. — Не беспокойтесь. Всё будет нормально.
Мартин толковый парень, обстоятельный. За ним и присматривать не надо. Всё спрашивает, когда я «Туза» домой заберу? Решил, что «Тузик», это ласковый вариант от «Туз». Понравился ему, горожанину, пес. Мол, в детстве мечтал собаку завести, а родители не разрешали, и так в квартире тесно. Заявил, что готов гулять с моим псом, я, просто, был в шоке…
— И за Альфредо, — вывела меня из размышлений Гаврилина. — Он тоже в общежитии не появляется. Подозреваю, что у Мартина живёт.
— Хорошо, Эмма Эдуардовна, — удивился я. Она кивнула и отпустила меня.
А вот, Альфредо, чувствую, даст нам всем прикурить. Это я, теперь, нянька у двух иностранцев, прелесть какая… Вечно меня угораздит. Интересно, когда в КГБ об этом узнают, не будет ли проблем каких?
Ну да, самое время думать про КГБ, ведь сразу после занятий поехал на Лубянку. До четырёх часов ещё было полно времени, поэтому по дороге зашёл на переговорный пункт и попытался дозвониться до доктора Лещиновского в Клайпеду. Трубка взяла женщина и сказала, что доктора нет поблизости. Объяснил, что я муж Ивлевой из двадцать первой палаты, хочу узнать, как у нас дела?
— Всё хорошо, — ответили мне. — Финишная прямая, последние недели всегда долго тянуться, наберитесь терпения.
— Да я что? Я ничего! — поспешил объяснить я. — Пожалуйста, скажите ей, что я звонил и беспокоился.
— Хорошо, — рассмеялась женщина на том конце.
Ничего смешного. Уверен, любой женщине приятно было бы узнать, что о ней беспокоятся.
Румянцев, встретив меня, сразу провёл к себе в кабинет, и дал ознакомиться с согласованным вариантом моего текста. Несколько моих определений были смягчены, а в целом, оставили как есть, из своего