Как проходили съемки в Икитосе?
Мы, конечно, создали инфраструктуру, но условия все равно были очень тяжелые. Междугородняя связь практически не работала, по два раза на дню отключали электричество, а грунтовая дорога от города представляла собой настоящее болото, и таксисты отказывались туда ездить. Может быть, прозвучит напыщенно, но, если бы мне пришлось спуститься в преисподнюю и вырвать фильм из лап самого дьявола, я бы это сделал. Я просто не мог позволить себе утратить веру в разгар работы. Когда я ненадолго приехал в Германию, чтобы собрать инвесторов и поговорить, меня спросили: «Вы сможете продолжать съемки? Хватит ли вам сил, энергии, энтузиазма?» А я ответил: «Как можно задавать такой вопрос? Если я сейчас все брошу, я стану человеком, у которого нет мечты. А я не хочу жить без мечты. Вся моя жизнь в этом проекте, я умру, но доведу его до конца». Если бы я хоть на минуту позволил себе усомниться в успехе, если бы хоть на долю секунды ударился в панику, все бы рухнуло в мгновение ока.
Но надо признать, за исключением героя Мика Джаггера, которым пришлось пожертвовать, фильм оправдал все мои ожидания. Когда работа была закончена, Клаудия Кардинале сказала: «Вернер, четыре года назад в Риме ты рассказывал о своей идее, объяснял, какие нас ждут трудности. Знаешь, фильм вышел в точности таким, каким ты его описывал».
Представляю себе голливудскую версию «Фицкарральдо»: съемки пластикового макета парохода в павильоне. Вы стремились к реализму?
Нет, я пошел на эти испытания не ради реализма. Когда пароход швыряет на порогах, от толчка вдруг начинает играть граммофон, звучит оперная музыка, и все реальные звуки перекрывает голос Карузо. А в конце фильма, когда пароход отходит от берега, в кадре становится все меньше и меньше людей. Как будто судно само скользит по воде. Покажи мы людей на корабле, это было бы реалистичным событием, плодом человеческого труда. А так все превращается в событие оперное, в плод безумных мечтаний и чистого воображения, в грандиозную фантазию джунглей.
Отвергнув голливудский «пластиковый» вариант, мы построили пароход весом триста сорок тонн, который надо было больше мили тащить по очень крутой горе. Сначала уклон был в шестьдесят градусов, мы его выровняли до сорока, но подъем все равно был крутым. И все это в девственном лесу, ближайший город — Икитос — за тысячу двести километров. И с шестимиллионным бюджетом, большей части которого к началу съемок еще и не было. Вначале я вложил собственные деньги: я понимал, что такой проект с ходу никто не поддержит. Мы начали строительство пароходов и лагеря для съемочной группы и актеров, хотя моих сбережений, естественно, не хватило бы. Но я был уверен, что единственный способ осуществить проект такого масштаба — отправить поезд от станции, чтобы все получили представление о его размере, скорости и направлении. И тогда, я знал, найдутся люди, которые захотят поехать на нем.
При подъеме на гору парохода, естественно, возникали непредвиденные ситуации, и это привнесло в фильм дыхание жизни. Я жалею, что мы не снимали в режиме «долби-стерео»: судно издавало замечательные, невероятные звуки, — ни одному звукорежиссеру не придумать того, что мы слышали на площадке. Мы творили некую непостижимую правду, и я хотел, чтобы зрители поверили в то, что увидят на экране. Я хотел вернуть их в кинотеатры прошлого, во времена, когда братья Люмьер крутили знаменитую ленту о прибытии поезда. Говорят, что зрители в панике выбегали из зала: боялись попасть под поезд. Не знаю, может быть, это всего лишь легенда, но история прекрасная. Я сам видел в одной мексиканской деревушке, как люди разговаривают с киношным злодеем в открытом кинотеатре. Один даже вытащил пистолет и принялся палить по экрану.
Я очень люблю фантастические фильмы — потому что это чистой воды вымысел, а что еще нужно для кино? Но с другой стороны, вы понимаете, что все чудеса на экране — цифровые спецэффекты, созданные в студии. Такова проблема правдивости современного кинематографа. Я говорю не о реализме и не о натурализме, я имею в виду нечто иное. Сегодня даже дети распознают спецэффекты, более того, разбираются в их тонкостях. Но я помню, как «Фицкарральдо» показывали в Германии: в тот момент, когда корабль наконец оказался на вершине, зрители закричали «ура». Потому что поняли: это не трюк и не спецэффект.
А как насчет технических аспектов поднятия парохода на гору? Вы с самого начала были уверены, что все получится?
Конечно, определенный риск в этой затее присутствовал. Из нападок на «Фицкарральдо» яростнее всего было обвинение в том, что я рисковал на съемках жизнями людей. Полная чушь. Бразильский инженер, который разработал план перевалки парохода через гору, приехав в джунгли и увидев съемочную площадку, решил, что работа ему не по плечу, и отказался. Он указал на реальную опасность того, что опорный столб, установленный на вершине, не выдержит веса парохода и упадет. После его отъезда я прервал съемки на двенадцать дней и понял, что придется работать без помощи специалиста. А потом мы вырыли для столба яму понадежней — раза в три глубже — и вкопали футов на тридцать толстенный ствол, так что над землей оставалась верхушка всего в два фута. Максимальная нагрузка рассчитывается очень просто, и могу вам сказать, что этот столб выдержал бы вес десяти таких пароходов, как наш.
Также установили более мощную и прочную подъемную систему со специальными тросами. Поразительно, но когда стальные тросы натянуты до предела, они издают очень странные, нездоровые звуки. И вот тут надо ослаблять нагрузку и убираться в сторонку, потому что если натянутый трос лопнет, он превратится в гигантский хлыст, от нагрузки раскаленный внутри докрасна. С новым столбом безопасность сомнению не подвергалась, однако я не разрешал никому подходить близко к пароходу, особенно сзади, когда шел подъем. Индейцы заявили, что если им для съемок надо находиться рядом с пароходом, то пусть и режиссер тоже там стоит. Я счел требование справедливым и сразу же согласился. Когда мы тащили пароход через гору, ни один человек не подвергался риску — ни актеры, ни статисты, ни члены группы. Судно вообще было сзади отгорожено от остальной площадки. Если бы тросы порвались, пароход съехал бы вниз с горы, никому не причинив вреда.
Основной тягловой силой были семьсот индейцев, крутивших лебедки. Теоретически, я мог бы затащить пароход на гору одним мизинцем, учитывая тот факт, что у нас был подъемный механизм с передаточным числом трансмиссии десять тысяч. Сила бы понадобилась минимальная, правда, чтобы сдвинуть пароход на пять дюймов, пришлось бы накрутить пять миль каната. Кажется, Архимед сказал, что можно сместить с орбиты Землю, если иметь точку опоры и рычаг с плечом, уходящим в космическое пространство. Мы просто применили элементарные законы физики. Настоящий Фицкарральдо перетаскивал с одного притока на другой значительно более легкий пароход, притом разобранный на мелкие части, а потом собранный инженерами. Мы же совершили то, чего прежде не делал никто в истории, не имея никакой инструкции. И знаете, едва ли кому-то потребуется повторить этот подвиг. Я — Конкистадор Бессмысленного. Главная проблема, конечно, была в крутизне склона, хотя мы немного и выровняли его, — и кроме того, из-за ливней начались оползни, и пароход тонул в грязи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});