американские исследования в сфере здоровья сердечно-сосудистой системы дали обществу множество продлевающих жизнь новаций, в том числе аппарат сердечно-легочного кровообращения, имплантируемые кардиостимуляторы, внешние и имплантируемые дефибрилляторы. Несмотря на прогресс, болезни сердца сохраняли статус самого главного убийцы в стране. Критики, в числе которых был и конгрессмен Джон Фогарти, председатель Субкомиссии по здоровью, который и сам был пациентом кардиологии – он умер от сердечного приступа в 1967 году, – тогда отметил, что на то, чтобы отправить человека на Луну, тратятся миллионы. Почему нельзя потратить больше денег на то, чтобы помочь американцам, умирающим у себя дома?
В итоге в 1964 году Национальные институты здравоохранения запустили Программу искусственного сердца и по совету специальной комиссии придали ей статус «требующей безотлагательных действий». Целью программы являлась успешная установка человеку искусственного сердца к концу десятилетия.
Четвертого апреля 1969 года, прямо перед окончанием срока реализации программы, «заклятый» соперник Дебейки, хирург Дентон Кули из Епископальной больницы Св. Луки в Хьюстоне, имплантировал человеку первое искусственное сердце. Оно было сделано из полиэстера и пластика и управлялось сжатым воздухом; его установили сорокасемилетнему Хаскеллу Карпу из Иллинойса, страдавшему от терминальной стадии сердечной недостаточности. После имплантации искусственного сердца, которое должно было поддерживать его жизнь в течение всего лишь нескольких дней, медики приступили к активному поиску донорского сердца. Совместимый орган обнаружили три дня спустя в Бостоне. Донора доставили в чартерный самолет Learjet вместе с целой командой медиков из Хьюстона, но по пути домой у самолета отказала гидравлическая система, и пилот был вынужден осуществить экстренную посадку. За донором отправили другой самолет, но, когда он наконец прибыл в Хьюстон, у них обнаружилась проблема – его сердце оказалось травмированным. По дороге в больницу у донора началась фибрилляция, и врачам пришлось поддерживать в нем жизнь с помощью непрямого массажа сердца и электрических разрядов. Сердце успешно пересадили, но через тридцать два часа после операции Карп скончался.
Несмотря на то что на исследование ушло почти десятилетие и 40 миллионов долларов средств из федерального бюджета, многие считали, что Кули поторопился. Нужно было продолжить исследования, чтобы разработать поверхности, на которых кровь не будет сворачиваться, и внутренний генератор, чтобы пациенты могли жить без подключения к внешнему источнику питания. В течение 1970-х годов в конструкцию искусственного сердца было внесено множество улучшений – была изменена форма органа и разработаны материалы, более пригодные для контакта с кровью. В 1981 году Кули предпринял вторую попытку. В этот раз искусственное сердце поддерживало пациента в течение тридцати девяти часов, но он умер вскоре после пересадки донорского сердца.
Искусственные сердца Кули должны были стать промежуточным решением, этапом, позволяющим продержаться до пересадки донорского сердца. Ни один из этих вариантов не был долгосрочным решением.
Многие пациенты с терминальной стадией сердечной недостаточности не могут претендовать на донорское сердце из-за возраста или сопутствующих заболеваний. Такие пациенты нуждаются в постоянной поддержке или «конечной целевой терапии», где искусственный аналог сердца является промежуточным решением на пути к смерти, а не к пересадке донорского органа.
Идею механической поддержки как долгосрочного решения опробовали через год после второй попытки Кули, когда Барни Кларка, стоматолога на пенсии, привезли в операционную Медицинского центра при Университете Юты. Ему было шестьдесят один год, и у него была терминальная стадия сердечной недостаточности, вызванная инфекционным заболеванием. Изначально его операция была назначена на утро 2 декабря – волею случая эта дата почти совпадала с пятнадцатилетним юбилеем первой пересадки сердца, проведенной Кристианом Барнардом, – но его состояние резко ухудшилось во время сильной метели в ночь на 1 декабря, и врачи решили все же установить ему первое постоянное искусственное сердце. Когда они завершили семичасовую операцию, она и сама стала причиной самой настоящей «снежной бури».
По всем признакам, когда в конце ноября Кларка положили в больницу, его жизнь была на исходе. Уже много месяцев он страдал от чудовищной одышки, тошноты и утомляемости. В День благодарения его семье пришлось нести его на руках к праздничному столу в его доме в Сиэтле, но поесть он тогда так и не смог. В отделении интенсивной терапии в Солт-Лэйк-Сити его поместили в темную комнату и ограничили посещения; врачи опасались, что любое, хоть сколько-то возбуждающее событие вызовет у него желудочковую фибрилляцию. Главный хирург Уильям Деврис был уверен, что «смерть наступит в течение ближайших дней, а то и часов».
Из-за пожилого возраста и запущенной формы эмфиземы Кларк не мог претендовать на донорское сердце. Когда врачи предложили ему обдумать возможность установки искусственного сердца, Кларк посетил лабораторию при Университете Юты, где телята уже много месяцев жили благодаря аппаратам Jarvik-7. Jarvik-7 был разработан в Юте инженером Робертом Джарвиком, работавшим в лаборатории того самого Виллема Колфа, который в 1957 году провел в Кливлендской клинике операцию по установке собаке первого искусственного сердца; позже он продолжил свои научные изыскания на новом месте, в Солт-Лэйк-Сити. Хотя устройство Jarvik-7 было названо в честь Джарвика (Колф великодушно дал устройству имя своего коллеги, работавшего над новейшей моделью), оно во многом отталкивалось от конструкций изначальных искусственных сердец Колфа, созданных в 1950-е годы. Состоящее из алюминия и пластика сердце имело два отдельных «желудочка», которые с помощью рукавов из полиэстера подсоединялись к предсердиям и крупным сосудам пациента, и работало оно от воздушного компрессора весом почти 180 килограммов. Судя по всему, вид этой конструкции смутил Кларка, потому что он сказал врачам, что он лучше рискнет и останется на медикаментозной терапии. Затем усугубление сердечной недостаточности заставило его пересмотреть свое решение.
Ранним утром 2 декабря Кларк покинул операционную с торчащими из груди пластиковыми трубками, подсоединенными к аппарату размером с холодильник. Хотя он абсолютно точно был жив, его ЭКГ показывало прямую. Собственное сердце было изъято из тела. Его работу теперь выполнял Jarvik-7.
Деврис и его коллеги представить себе не могли, насколько бурно вся планета отреагирует на их эксперимент. Хотя мне тогда было всего тринадцать лет, я по-прежнему помню, как об этом рассказывали в ежедневных новостях. В медицинский центр устремились толпы репортеров и съемочных групп с телевидения; они требовали информации о состоянии Кларка и даже пробирались в отделение интенсивной терапии, чтобы его увидеть. Больничная столовая превратилась в своего рода пресс-центр, где представитель больницы дважды в день докладывал о его состоянии. Личные проблемы Кларка превратились в публичное представление.
Хотя он открыл глаза и пошевелил конечностями уже через три часа после операции, дальнейшее восстановление оказалось не из легких. На третий день ему провели диагностическую операцию из-за собравшихся в грудной стенке пузырьков воздуха.