Читать интересную книгу "Забава для избранных - Алексей Викторович Макеев"

вы действительно невиновны, – вкрадчиво заметил Гуров. – Но, к сожалению, это не так.

– Правда? Впрочем, я уже устал объяснять вам обратное. Поэтому лучше спрошу так: у вас есть доказательства, что именно я виноват в тех убийствах, в которых вы меня обвиняете, – Насти и Наташи Савиной?

– Разумеется, – кивнул сыщик. – Без доказательств не было бы смысла вас здесь держать. Но они есть. Например, показания вашего двоюродного брата Никиты Федорова.

Лицо Шилина продолжало оставаться таким же невозмутимым, но Лев Иванович явно видел слегка проступающее через эту маску напряжение. «Ага, голубчик, – не без доли злорадства подумал он. – Вот и затрещал твой крепкий заборчик. Вот и обнаружилось в нем слабое местечко».

– И что же вам такого наговорил мой родственник?

– Он рассказал нам все. Как и когда вы убили Анастасию Данилкину.

– И вы поверили?

– А почему мы должны ему не верить?

– У нас с Никитой отношения, знаете ли, не очень. Но, раз вы с ним общались, наверняка видели, что он собой представляет. Мало того что типичный интеллигент, который и соврет – дорого не возьмет, так у него еще и не все в порядке с головой.

Крячко невольно усмехнулся.

– Это не шутка, и не для красного словца сказано. Мой двоюродный брат одно время посещал психолога. А это, согласитесь, уже о чем-то говорит.

– Но не всегда же о психическом заболевании или отклонении, – пояснил Гуров, подумав про себя, что тот жуткий случай и впрямь много лет не давал покоя учителю.

– Не спорю. Но, как известно, дыма без огня не бывает.

– Что верно, то верно. Но, если вы нам не верите, извольте ознакомиться с его показаниями.

Стас достал из приготовленной заранее папки нужные листки и протянул их депутату. Мужчина читал не торопясь и очень внимательно. На его лице по-прежнему не отображалось никаких эмоций, но, как отметил Лев Иванович, невозмутимости заметно поубавилось. Вместо нее появилось нечто похожее на отстраненность. Прочитав, он положил листки обратно на стол.

– Ознакомились? – осведомился сыщик.

– Да.

– И что скажете?

– То же, что и раньше. – Голос Шилина не изменился. Почти. Или Гурову показалось?

– Что вы этого не совершали, – не спросил, а сказал Лев Иванович.

– Именно так. Получается, ваш двоюродный брат тоже врет в каких-то своих целях? – поинтересовался Станислав.

– Да.

– Интересно, в каких же? Он вроде не политик, а простой человек, учитель…

– Я знаю, кем он работает, – перебил депутат.

Ага, вот уже и легкая нервозность проявилась, констатировал сыщик. А Шилин все-таки нет-нет да и следил за родственником. Несмотря на всю свою самоуверенность.

– И все-таки, Виктор Анатольевич, – продолжил он, – какой смысл Федорову оговаривать вас?

– У нас с ним в свое время вышло, так сказать, недопонимание.

– По поводу чего?

– Какое это имеет значение?

– Такое, что просто так подобными обвинениями не разбрасываются.

– Ладно. Никита обвинил меня в жадности и в краже денег.

– Но вы, разумеется, никаких денег у него не крали.

– Конечно! Зачем мне его деньги. Да мне бы и в голову не пришло красть у родственника. Тем более что мы очень дружили. Я бы ни за что не стал красть у лучшего друга, а уж у родственника – и подавно. Мне, знаете ли, и своих денег хватало.

– Если вы не верите, – сказал Крячко, – можете послушать. Думаю, вы не спутаете голос вашего кузена с кем-то еще.

Он достал телефон и включил диктофонную запись. Депутат слушал очень внимательно, и лицо его стало нескрываемо напряженным и даже немного мрачным.

– Тоже скажете, что ложь? – спросил Лев Иванович.

– Наговор, – хмуро заметил мужчина.

– Абсолютно уверены?

– Да, абсолютно.

– Хорошо, – не стал возражать Гуров, будто бы не заметив, как в голосе собеседника появились эмоции, и повернулся к напарнику: – Станислав Васильевич…

Вместо ответа тот кивнул и вышел.

– Что вы задумали? – уставился Шилин на сыщика.

– Ничего, – пожал плечами тот. – Никаких подвохов или обмана, Виктор Анатольевич. На этот счет можете быть спокойны.

Депутат как-то криво усмехнулся, но ничего не сказал.

Стас вернулся обратно. За ним шел Федоров. Последний, очутившись в одном помещении с двоюродным братом и увидев его, напрягся и даже слегка побледнел. Тем не менее на кузена он смотрел отчужденно и неприязненно.

– Здравствуй, Никита, – поприветствовал его Шилин.

– Здравствуй, Витя, – холодно сказал тот.

– Никита Владимирович, – посмотрел на него Лев Иванович, – вы подтверждаете, что ваш родственник совершил убийство Анастасии Данилкиной семь лет назад?

Учитель посмотрел на Гурова, потом на депутата.

– Да, подтверждаю, – ответил он.

– Вы подтверждаете, что были свидетелем этого в ту ночь?

– Да.

– Врешь. – Арестант даже слегка приподнялся со стула, а глаза его зло засверкали.

– Тише, тише, – осадил его сыщик. – Никита Владимирович, расскажите, как все было.

Мужчина кивнул и повторил историю, рассказанную накануне в кабинете у друзей. По мере того как он говорил, в его голосе проявлялось все больше уверенности и твердости. Зато Шилин с такой злобой, отчаянием и даже, как показалось Льву Ивановичу, обреченностью смотрел на родственника и слушал его рассказ. Когда Федоров закончил, он повернулся к Гурову и сказал:

– Вот так все и было.

– Это ложь, – будто выдавливая из себя слова, проговорил депутат.

– Нет, Витя, это не ложь, – покачал головой кузен. – Ты сам прекрасно знаешь, что это правда.

– Спасибо, Никита Владимирович, – произнес Гуров. – Вы свободны.

Станислав проводил учителя и вернулся обратно. Арестант все с той же злобной обреченностью смотрел куда-то, то ли в стол, то ли в пол.

– Что, Виктор Анатольевич, вы по-прежнему будете утверждать, что вы честный и невинный, а все кому не лень вас оговаривают? – с нескрываемой неприязнью спросил Крячко.

Депутат ничего не ответил, но друзья прекрасно видели, что рассказ родственника, образно говоря, если не выбил почву у него из-под ног, то заставил ее изрядно закачаться.

– Разговор будет? – уже жестче повторил Стас.

Шилин только кивнул.

– Валяйте. Мы вас слушаем.

– Что мне говорить? – выдавил депутат.

– Сколько всего убийств было? – спросил Лев Иванович.

– Двенадцать.

– Двенадцать? За пятнадцать лет?

– Да.

– И первой была Элина Кузьменко?

– Да.

– Ну что ж, рассказывайте. Как раз с Элины и начните.

И собеседник начал говорить. Напарники только и успевали записывать. Шилин ничего не скрывал. Видимо, рассказ его двоюродного брата стал для него шокирующей неожиданностью. Гуров невольно подумал, что оставь убийца на местах всех своих преступлений кучу следов, и то бы, наверно, отпирался до последнего. А вот после рассказа Федорова… Наверно, все же кузен был единственным человеком, к кому депутат при всех имеющихся у него недостатках относился хорошо, пусть и дружба между ними давно прервалась по такой не очень