— Увы, миссис Уолш, у меня уже слишком много работы. Я не смогу уделять вашему дому должного внимания. Могу я порекомендовать вам мою подругу, Дануту? Или есть еще Агнешка. Что скажете? Попросить их позвонить вам?
— Конечно, если у них есть время. Если они еще не загребли все заработки в Дублине.
— Мы много работаем, миссис Уолш, и мы счастливы жить здесь. Приятно знать, что в этой стране нам рады, — сказала она, пытаясь скрыть слезы гнева и унижения.
К Аниному изумлению, миссис Эдвардс потянулась к ней и сжала ее руку.
— Хорошая девочка, — проговорила она, — хорошая, сильная девочка. Откуда у тебя такое мужество?
— Не знаю, — честно ответила Аня.
— Ты никогда не позволишь мужчине поднять на себя руку, в отличие от меня.
И тут Аня призналась — впервые в жизни, она никогда никому об этом не рассказывала:
— Однажды позволила, миссис Эдвардс. Но больше это не повторится.
Когда комитет собрался вечером в “Корриганс”, все были поражены рассказом Ани о матери Эйлин.
— Модное рекламное агентство, где ей дают одежду. Ха! — сказал Джонни.
Мужчина-портье в фешенебельном доме оказался, судя по информации от Тима, известным скупщиком краденого, занимающимся только самым дорогим товаром. Джеймс сказал, что, возможно, Эйлин хранит свои вещи на улице Маунтинвью. Вот бы пробраться туда! Аня заявила, что, вероятно, расстроит их, но ей неудобно использовать несчастную женщину, которая, в конце концов, является их пациенткой, в качестве приманки для Эйлин.
— Это разобьет ее бедное сердце, — сказала она.
Никто не ответил Ане. Только Брайан Флинн, казалось, понимал ее и сочувствовал.
* * *
Целую неделю ничего не происходило. Из Россмора приехал отец Томаш, и его ввели в курс дела. Он сказал, что все это похоже на роман, но никто пока не знал, чем закончится история. Эйлин все так же заходила в социальный центр, хотя ее визиты стали реже и короче. Она больше не говорила об отце Флинне, только бросила пару загадочных фраз о том, что в свое время все всё узнают и скоро сами убедятся.
После второго посещения кардиологической клиники Кэтлин Эдвардс вышла из дверей, не глядя под ноги, и споткнулась о выбоину в тротуаре. К счастью, все обошлось благополучно. Врачи “скорой” оказали ей первую помощь, дали успокоительное и обработали ссадину на лбу, но не были уверены насчет дальнейших действий. Они позвонили в клинику, чтобы справиться насчет ближайших родственников.
Когда поступил запрос, Джонни оказался неподалеку.
— Мне совсем нетрудно подбросить ее домой. У меня все равно дела в том районе, рядом с улицей Маунтинвью, — сказал он.
— Откуда вы знаете, где она живет? — Клара держала в руках карту Кэтлин Эдвардс.
— Аня что-то такое говорила. Кстати, сейчас ведь у нее обед. Может, она составит нам компанию?
Обычно Клара неодобрительно относилась к любым попыткам облегчить жизнь Фрэнка Энниса и его мандаринов, как она называла свое косное начальство. Но предложение Джонни показалось ей осмысленным.
— И вы свяжетесь с дочерью, хорошо? — уточнила она.
— Безусловно. Позвоним в рекламное агентство, — сказал Джонни.
По адресу улица Маунтинвью, 34 они обнаружили очень ветхий, неряшливый дом. Два окна были выбиты, вместо стекол хозяева забили рамы фанерой.
Аня пошла заварить чай, а Джонни остался в комнате.
— Вам нужен отдых. Вы пережили потрясение, — сказал он.
— Да, я прилягу на диван, — ответила Кэтлин Эдвардс.
— Нет, давайте-ка мы устроим вас в постели.
— Он может вернуться, и если я буду лежать в постели, ему это совсем не понравится.
— А другой спальни нет? — спросил Джонни.
— Только комната Эйлин, но мы туда не заходим. Она ведь заперта.
Миссис Эдвардс указала глазами на дверь, отделенную от кухни-гостиной коридором. Джонни налег на нее плечом, и дверь треснула.
— Теперь не заперто, — сказал он.
В комнате стояли две вешалки, заполненные пиджаками, пальто и платьями. Некоторые костюмы были еще в пластиковых упаковках. В нише у окна рядочком стояли сумки и туфли. На полках Эйлин разложила стопки свитеров, блузок и джинсов. Кэтлин Эдвардс замерла на пороге, прижав руки к груди.
— Вы взломали дверь, — выдохнула она.
— Ситуация этого требовала, — сказал Джонни. — Эйлин не будет возражать. Давайте позвоним ей и все расскажем.
Эйлин взяла трубку после первого же гудка.
— С вашей матерью произошел несчастный случай. Она хорошо себя чувствует, мы привезли ее домой, но ей необходим уход.
— Если она чувствует себя хорошо и вы там сейчас с ней, больше ей никто не нужен.
— Возвращайся домой, сука. Сию же минуту, — медленно сказал Джонни.
— Кто это? В чем вообще дело?
— Дело в тебе, Эйлин. Я стою в твоей спальне. Немедленно возвращайся домой.
— Не может быть! — У нее перехватило дыхание.
— Хочешь, зачитаю тебе ассортимент товаров? Слева направо?
— Вы из полиции? — Теперь ее голос дрожал.
— Я в одном шаге от полиции. В одном телефонном звонке. Нет, скажем так: в десяти минутах от полиции.
— Я не успею доехать так быстро, автобусы…
— Поймай такси.
— Кто бы вы ни были! Я не могу позволить себе такси!
— Можешь. Потратишь часть денег, вырученных у портье за сумочку.
— Кто вы? — теперь она говорила еле слышно, практически шепотом.
— Приезжай — узнаешь, — сказал Джонни.
Аня и Джонни вместе успокоили миссис Эдвардс. Они заверили, что с сердцем у нее все в порядке, давление почти в норме, и единственная проблема — это пережитый шок. Они постарались вывести ее из спальни, чтобы она не успела все рассмотреть. Теперь Кэтлин Эдвардс сидела за кухонным столом и жаловалась, что боится, как бы муж не пришел пьяным. В ее муже уживались два человека — пьяным он был совершенно не похож на себя трезвого. Увы, она никогда не знала, кто именно войдет вечером в дверь.
— Не тревожьтесь, я буду здесь.
— Он очень расстроится из-за двери, — предупредила она.
— Я отлично умею успокаивать расстроенных людей, — пообещал Джонни.
Аня подняла на него огромные, встревоженные глаза.
— Ты ведь не сделаешь ничего… ну, ты понимаешь?
— Не сделаю, — пообещал Джонни. — А тебе пора вернуться в клинику.
— О нет, я останусь, ведь кто-то должен ухаживать за миссис Эдвардс.
— Аня, ты не медсестра. Возвращайся к Кларе.
— Но как я узнаю?..
— Встретимся вечером в “Корриганс”.
— Если бы моя несчастная мать знала, что я каждый вечер хожу в кабак! — проворчала Аня.