Читать интересную книгу Май без императора - Николай Буянов

— Вообще-то я был в неподходящем состоянии, чтобы заниматься анализом… — Егор вдруг запнулся. — Он сказал, что не виноват в смерти Ляли Верховцевой. И не травил Кессона. Он признался в трех убийствах — какой смысл отрицать четвертое?

— Это, как говорится, вопрос вопросов, — Колчин открыл ящик стола, покопался в нем, достал картонную папку и протянул Егору. — Читайте.

«Мы, состав судебно-медицинской лаборатории под руководством к.м.н. Секачева А.П., на основании полученных образцов, пришли к следующему заключению…»

Егор пробежал глазами документ, озадаченно нахмурился, вернулся к началу и прочитал во второй раз, более вдумчиво.

— Не понимаю.

— Здесь написано, — терпеливо пояснил следователь, — что Кессон, Алевтина Верховцева и Юлий Милушевич умерли от одного и того же яда, но Екатерина Николаевна Мартяшина была отравлена другим веществом. Точнее, это тоже был мышьяк, но отличный по составу и валентности. Я профан в химии, но общий смысл…

— Подождите, — Егор помотал головой. — Ромка сказал, что всюду носил яд с собой. Это означает, что он истратил весь запас на Юлия и Лялю, а следующую, третью порцию взял где-то в другом месте?

— Нет. Это означает, что ваш приятель действительно отравил горничную, но Юлия Милушевича и Лялю Верховцеву убил не он. Хотя был уверен, что убил.

— Но как… — ошарашенно пробормотал Егор. — Как, черт возьми…

— А вы вспомните историю вашего Анри Тюмирье.

— Кого? А, прапрапрадеда мадам Блонтэ…

— Именно. Он вошел в спальню императора и увидел ЭТО, — Колчин мягко постучал пальцем по гравюре на обложке книги Бена Вейдера. — Видите? Тумбочка в изголовье, и полный бокал на ней. Наполеон Бонапарт не пил отравленный оршад. Он умер по другой причине.

«Смотрите, он лежит в той же позе…»

«Комната вдруг изменила очертания: вытянулась и сузилась, точно тоннель…»

«Люди на картине задвигались, зашуршали платья, кто-то приглушенно заплакал…»

— Ромка не убивал Юлия, — хрипло проговорил Егор, не веря себе. — Анри Тюмирье не убивал Наполеона — то есть он был уверен, что убил, но…

Егор помолчал.

— Но в таком случае — КТО?

Колчин мягко улыбнулся.

— Вы, помнится, сами предположили: убийца в обоих случаях один и тот же.

— Бред, — Егор вдруг почувствовал злость. — Вы что, намекаете на медальон? Только эта экзальтированная дура француженка думает, будто он способен убивать своих владельцев — вроде алмаза «Око света» у Стивенсона. А я, знаете ли, материалист по натуре. Я уверен, что существует убийца…

— Конечно, существует. Только медальон тут ни при чем, — Колчин вытащил из папки несколько фотографий места преступления и положил перед Егором.

Спальня Юлия Милушевича была снята в разных ракурсах.

— Смотрите внимательнее.

Кровать под роскошным бархатным балдахином. Овальное зеркало в обрамлении кованых подсвечников, электрокамин с имитацией пламени на дровах (впрочем, на снимке камин выключен), серый ковролин на полу, сервировочный столик, гобелен на одной стене, гравюра Луи Маршана на другой…

Колчин развернул к Егору книгу Вейдера.

— Теперь смотрите сюда…

Кровать под балдахином, уголок камина (на этот раз настоящего), мертвый император и скорбные фигуры, застывшие вокруг, гобелен на стене, прикроватная тумбочка со злосчастным бокалом (действительно полным: художник точен в деталях), паркетный пол, гроза за окошком…

Две смерти, разделенные почти двумя столетиями. Один и тот же убийца, случайно попавший в оба кадра…

— Не может быть, — тихо проговорил Егор.

Колчин посмотрел с легкой укоризной.

— Вы же художник, Егор Алексеевич. Вам должны быть известны подобные вещи. Вам, как никому другому…

Он чуть помедлил, протянул руку к телефону и снял трубку. Набрал две цифры и лаконично сказал:

— Введите.

Егор вопрошающе взглянул на следователя. Входная дверь скрипнула, Егор обернулся — и увидел на пороге Марию.

— Мария Владимировна, — проговорил Колчин. — Я вызвал вас, чтобы сообщить: все обвинения против вас сняты. Истинный убийца вашего мужа установлен. Вы свободны.

— Гобелен? — недоуменно спросила Маша. — Их убил гобелен?

Они сидели за столиком у окна, в любимой ими «Разбитой амфоре». Было утро, посетителей раз-два и обчелся, и это как нельзя лучше устраивало обоих.

— Все дело в красках, — сказал Егор. — Я должен был раньше сообразить, нам ведь читали в «художке» историю искусств… Этот гобелен Наполеон Бонапарт привез из Египетского похода. Мастера той эпохи изготовляли зеленую краску (джунгли, в которых спрятался тигр, помнишь?) на основе вещества под названием «триметилмышьяк». В обычном состоянии это вещество нетоксично, но стоит ему войти в контакт с водой — начинается бурная реакция с выделением паров мышьяка.

— С водой?

— Ну конечно. На втором этаже в особняке, как раз над спальней, лопнула труба. Вода вытекла, просочилась через перекрытие и намочила гобелен. И спальня Юлия превратилась в газовую камеру. Самое страшное, что ты тоже находилась там некоторое время — слава Богу, не слишком продолжительное.

— Я ничего не почувствовала…

— Этот яд бесцветен и не обладает запахом. Однако его действие испытали все: помнишь, ты упала в обморок в коридоре. А я посмотрел на гравюру Луи Маршана, и мне показалось, будто фигуры на ней задвигались, зашептали… Я даже услышал чей-то плач — классическая галлюцинация и никакой мистики. Первым умер Кессон: у него маленькое тельце, и концентрация мышьяка для него оказалась более чем достаточной. Затем Ляля…

Маша вздрогнула. Егор успокаивающе накрыл ее руку своей.

— Она завидовала тебе. Бедная девочка из убогой комнаты в общаге — как она мечтала жить в богатом доме! Наверняка по ночам плакала в подушку: ну почему ей (тебе то есть) все, а мне — ничего? Чем я хуже? А потом подвернулся Роман Заялов — и они вдвоем придумали план. В свои цели он ее, конечно, не посвящал, но Ляле это было и неинтересно. Она хотела прыгнуть Юлию в постель (и в перспективе довести дело до ЗАГСа), Ромке нужно было задержаться в особняке, чтобы найти подходы к прадедовской коллекции. Ту самую ночь Ляля и Юлий провели вместе: ты ушла от него, место освободилось… Ближе к утру она почувствовала себя плохо, но списала это на усталость. Собрала вещи, вышла на шоссе, села в попутку — и умерла. Юлий продержался еще несколько часов, даже успел насмерть разругаться с Рудиком Изельманом по поводу твоей карьеры. И выплеснул в лицо импресарио бокал с вином, не подозревая, конечно, что там яд… Он уже умирал, когда позвонил тебе и попросил приехать.

— Я тоже могла умереть?

Егор покачал головой.

— Я бы тебе не позволил. Думаю, и Юлий остался бы жив, если бы не бурная ночь накануне… ну, и соответствующая нагрузка на сердце.

Маша тихонько встала со своего места напротив, подошла и села рядышком, доверчиво положив голову на плечо Егора.

— А твой друг… Что будет с ним? Его поймают?

Егор не ответил.

Друг… Друг детства, с которым сидели за одной партой, гоняли мяч на пустыре позади школы и по очереди таскали портфель за красавицей из параллельного класса. Друг на всю жизнь, который однажды отобрал у Егора стакан с водкой и выплеснул в раковину. Егор в тот момент находился, что называется, «на взводе», и они подрались… Ромка попытался ударить — Егор перехватил руку и впечатал приятеля головой в пол, с трудом удержавшись, чтобы не сломать Ромке шею. Потом они сидели по углам разгромленной комнаты и тяжело пыхтели. Роман потирал ушибленное плечо, Егор промокал платочком расквашенный нос.

— Слушай, покажи, как ты меня бросил? — спросил Роман через некоторое время.

— Зачем тебе? — буркнул Егор (канувшую в раковину водку было жаль до слез).

— Как зачем? — удивился Ромка. — А вдруг пристанет кто?

— «Пристанет», — фыркнул Егор. — Размечтался…

Однако прием показал. Этим приемом они, сто двадцать «салажат», учились в тренировочном центре в Фергане снимать часовых. Этим приемом Ромка убил милиционера в особняке — очередная подсказка, мимо которой Егор прошел как мимо фонарного столба.

Ромка, высаживающий обойму «Макарова» в кирпичную стену в полузатопленном подвале: «Видишь, не смог я тебя убить. Знал, что не смогу, поэтому и наручники прихватил…» — «Опомнись. Тебе не выскочить…» — «Опомниться? Ну нет. Я мосты за собой давно сжег».

Почему-то ему хотелось, чтобы Ромка выскочил. Дурацкая мысль — принимая во внимание все происшедшее за последние сутки. Дурацкая мысль, но увидеть Ромку снова, в кабинете следователя… Нет. Пусть у него все получится. Сбагрить коллекцию таинственному покупателю «из-за бугра», получить доллары (или на какой там валюте они сошлись) и купить билет на свой белый пароход…