Читать интересную книгу Май без императора - Николай Буянов

— Темнишь, друг детства, — укоризненно проговорил Егор.

— А смысл? — усмехнулся тот. — Ты все равно уже никому ничего не расскажешь. Еще сутки — и весь этот гребаный подвал окажется под водой. И ты вместе с ним… Знаешь, я поначалу не хотел убивать Юлия. Только украсть коллекцию. Но потом… Понимаешь, это превратилось в манию какую-то. Я должен был его убить — и точка. Иначе сам бы подох. Или спрыгнул с катушек.

— И что ты будешь делать дальше?

— Ничего, — световой круг фонарика постепенно сузился до размеров тлеющего уголька: батарейка садилась. — «Дело антиквара» закрыто (хорошее название для триллера, не находишь?), виновные установлены… Правда, коллекция канула неизвестно куда, ну ничего. Поищут и успокоятся.

— И где же ты ее прячешь? Удовлетвори любопытство напоследок.

— Обойдешься. Да и ни к чему тебе знать. Все равно она скоро уплывет.

— Что значит «уплывет»?

— За бугор, — охотно пояснил Роман. — Уже есть покупатель. Через несколько дней получу свои «бабки», и — «прощай, немытая Россия…» Всегда мечтал пожить за границей. В Ницце или на Корсике… Тебе никогда не хотелось побывать на Корсике? Ты ведь художник, друг детства, художник от Бога — неужели тебе не надоело продавать свои картины на базаре, на вес, как картошку?

Егор невесело усмехнулся.

— Неужели наручники снимешь?

— Сниму, — серьезно сказал Роман. — Только пообещай фортели не выкидывать, оле?

— Нет, Ромка, — так же серьезно отозвался Егор. — Не пойдет. Дело тут не во мне.

— А в чем же?

— Следователь знает, что Екатерина Николаевна когда-то работала судебным экспертом. Уже доказано, что она сфабриковала улики против Марии. Ему известно, что ее убили — то есть она не покончила с собой. А значит, существует убийца. Тебя вычислят — это вопрос одного-двух дней.

— Снова ты подсуетился? — холодно усмехнулся Роман и потряс фонариком. — Дрянной у тебя аппаратец, друг детства. Теперь придется выход впотьмах искать. Тебе-то хорошо, ты уже нашел все, что хотел, а я… Что молчишь? Хоть бы обматерил напоследок. Или пообещал выбраться отсюда и глотку перегрызть…

— Ромка, опомнись, — тихо сказал Егор. — Тебе не выскочить.

— Опомниться? Ну нет. Теперь, когда я наконец сделал то, о чем мечтал всю жизнь… — оранжевый уголек поднялся вверх. — Нет, Егорушка, я давно сжег за собой мосты. Давно…

Он помолчал.

— Оказать, что ли, тебе последнюю милость?

Егор не увидел, как Ромка поднял пистолет. Звук выстрела ударил по барабанным перепонкам, заметался в каменных стенах, осколки кирпича брызнули в разные стороны — фейерверком, прощальным салютом… Бах — продолжал Роман давить на спусковой крючок. — Бах-бах-бах-бах-бах!

Егор не хотел закрывать глаза. Он дал себе команду не закрывать их, не скрючиваться и не пытаться вжаться в стену — выглядит жалко, а эффект нулевой. И все-таки зажмурился. И совсем уж по-дурацки прикрыл голову левым локтем, будто он, локоть, мог защитить от пули…

А потом выстрелы стихли. Ромка выпустил «в молоко» всю обойму — нарочно, конечно, с такого расстояния невозможно промахнуться. Егор прислушался. Тишина и слабое журчание воды — почему-то он сразу понял, что Ромка ушел. Не затаился где-нибудь поблизости (какой смысл?), а именно ушел, чтобы уже не возвращаться…

Он попытался представить свою руку, будто на рентгеновском снимке: плюсны, фаланги, суставные сумки — мелочи вроде нервных окончаний, мышц и сухожилий здесь не котировались. Перед глазами плавали разноцветные кляксы, но Егор был рад этим пятнам: все же они были лучше, чем беспросветная тьма…

Сконцентрироваться. Сложить косточки нужным образом. Не обращать внимания на боль. Не обращать внимания на холод, сосредоточиться только на одной цели…

Он не сразу осознал, что свободен: правая кисть неожиданно выскользнула из кольца, и пустые наручники обиженно звякнули о трубу. С трудом переставляя ноги, Егор двинулся вперед, ощупывая стену. Стена была скользкая. В этом странном мире все было скользким: стены, пол, непонятно чем питающиеся крысы, одежда, погребальным саваном облепившая тело…

Нога неожиданно за что-то зацепилась. Егор не удержал равновесие, ушел под воду, выскочил, отплевываясь и сжимая в руке некий предмет, который автоматически схватил со дна. Пистолет. Ромка выбросил его, расстреляв обойму. Выбросил перед тем, как выйти на поверхность — там, на поверхности, бесполезная железяка могла превратиться в убойную улику. Чтобы проверить свою гипотезу, Егор поднял ногу повыше и шагнул вперед. И нащупал подошвой ступеньку. Шатаясь и оскальзываясь, он поднялся наверх и толкнул дверь плечом. Дверь была заперта.

Он пытался выбить дверь ногой. Потом начал кричать. Потом, основательно охрипнув, принялся шарить по полу в надежде отыскать что-нибудь, подходящее на роль рычага. Потом отправился на поиски другого выхода — все было напрасно. В конце концов он снова поднялся по лестнице, где не залитой водой оставалась лишь одна, последняя ступенька, сел на нее, подтянув колени к груди, и устало закрыл глаза. Ничего, сказал он себе, меня обязательно найдут («Держи карман», — хихикнул кто-то внутри. «Заткнись, дрянь», — немо прикрикнул Егор). Они наверняка станут искать: исчезновение коллекции — еще куда ни шло, но исчезновение сразу двух главных свидетелей по делу… Колчин сложит два и два и поймет… Только не было бы слишком поздно…

— Сколько же тут будет на вес, а, Коляныч?

— Почитай, все тридцать кило. Ржавая, сука, но крепкая… Ты ножовку-то прихватил?

Егор вяло поднял голову и прислушался. Говорили где-то совсем рядом.

— Прихватил, прихватил. Слышь, Коляныч, чудно как: замок висит. Вчерась замка не было.

— Откуда ты знаешь? Ты вчера лыка не вязал.

— Лыка, может, и не вязал, а память у меня как хрусталь, даже после двух поллитровок. Говорю, не было замка: видишь, он новый, даже смазка не стерлась. Отойди-ка, не мешай…

Послышался скрежет металла о металл. Егор хотел крикнуть, но не сумел, лишь неуклюже поднялся на ноги навстречу своим то ли спасителям, то ли врагам — как раз в тот момент, когда дверь медленно отъехала в сторону.

И брызнул свет. Настолько яркий, что он зажмурился, неосознанно поднял руку и шагнул туда, вперед, в ослепляющее зарево, подумав, что так, должно быть, и выглядят Небесные врата, возле которых апостол Петр встречает новопреставленных, пряча улыбку за напускной строгостью…

Он сделал над собой усилие и открыл глаза. Вокруг стоял серый день, каким и положено быть дню второй половины октября: серое небо, серые стволы деревьев, бурая жижа под насквозь промокшими ногами…

Апостолов неожиданно оказалось двое. Один, худой и длинный, в телогрейке и ватных штанах, заорал и рванулся прочь, разбрызгивая грязь, второй, тоже в телогрейке, но пониже и поплотнее, испуганно шлепнулся на копчик, поморгал поросячьими глазками и неуверенно пробормотал:

— Слышь, мужик, ты это… Мы ж не знали, что это твоя дверь. Ты только не стреляй, а?

Егор недоуменно опустил глаза и увидел пистолет в своей руке. В качестве оружия пистолет был абсолютно бесперспективен: во-первых, в ствол натекла вода, во-вторых — в обойме не было патронов…

— Вы нашли его?

Следователь покачал головой.

— Пока нет, но принимаем все меры. Насколько я понял, ваш приятель очень ловко меняет внешность, да?

Они снова сидели в кабинете — несколько шагов в поперечнике, сейф, пыльный фикус на подоконнике (Колчин беззастенчиво использовал несчастное растение в качестве пепельницы), кипа бумаг на столе и книга Бена Вейдера под настольной лампой… Егор был убежден, что пробыл в подвале как минимум пару месяцев, оказалось — всего несколько часов: об этом свидетельствовала дата на перекидном календаре. Впрочем, там, в подвале, время вело себя иначе.

— Ничего он не меняет.

— Ну да, просто лицо у него типичное. Достаточно постричься по-другому, отрастить бороду… У вас есть хоть малейшее представление, куда он мог отправиться?

Егор пожал плечами.

— Он говорил, что хотел бы уехать на Корсику… Хотя он вполне мог придумать это за несколько минут до того, как пристегнул меня к трубе.

— А насчет покупателя коллекции? Тоже придумал?

— Не знаю, — устало проговорил Егор, глядя в пол. — Что вы от меня хотите, в конце концов?

— Хочу понять, действительно ли вы ничего не знаете, или притворяетесь. Между прочим, Роман бросил вас умирать в подземелье… если, конечно, не врете. Даже пулю на вас пожалел.

— Он не пожалел… — буркнул Егор и замолчал, поняв, что сморозил глупость. — Мы дружили много лет. Еще со школы. Я и сейчас не могу поверить…

— Да, история фантастическая, — согласился Колчин. — А вы уж и подавно — словно герой песни: в огне не сгорели, в воде не утонули… Бомжей благодарите: кабы им в голову не пришла счастливая мысль свинтить дверь на металлолом… Между прочим, что касается слов вашего приятеля… Вам ничего не показалось странным?