— Джейсен явно популярен у общественности, — осторожно продолжил Даррон. – И из присутствующих здесь не один впадал в определенные крайности и все же смог вернуться, так что, возможно, нам стоит попытаться помочь ему стать в большей степени солидарным с орденом.
— То есть? – спросил Люк.
— Пора присвоить ему ранг мастера. Мы все знаем, на что он способен.
Внезапно в сознании Люка возник образ его отца. Ощущение «дежа вю» было с одной стороны успокаивающим, поскольку Вейдер смог искупить свои грехи, а с другой – ужасающим, из–за того что Вейдер тоже когда–то был очень одаренным джедаем и хорошим человеком, но все же перешел на темную сторону Силы. Как, не исключено, перешел и Джейсен. Люк чувствовал это.
«Это не чувство неудовлетворенности от того, что он не является мастером–джедаем. В нем чувствуется тьма. И он не единственный источник темноты, который я ощущаю».
Люк размышлял, почему Лумайя вернулась, и понимал, что уж явно не для того, чтобы увидеть, насколько изменилась родная планета за время ее отсутствия.
Но сейчас было не время упоминать о ней. Он вернулся к размышлениям о статусе Джейсена в ордене.
— Мне стоит об этом подумать, — сказал Люк.
Вскоре после этого собрание закончилось. Мара не сказала Люку ни слова, даже когда они были уже вне пределов слышимости, и сидели в спидере, возвращаясь в свою квартиру.
— Я хочу, чтобы Бен держался подальше от Джейсена, — заявил, наконец, Люк.
— Милый, мы уже обсуждали это…
— Мне жаль, что это вплыло на Совете, но я не могу больше закрывать глаза. Это должно прекратиться сейчас. Тринадцатилетний подросток не должен участвовать в рейдах в рядах секретной полиции Джейсена.
— Или вообще быть рядом с Джейсеном, так?
— Мара, это уже видят все.
— У него неудачный роман.
— Неудачный роман? Он интернирует кореллианцев! Ты слышала Силгхал. Я ведь не брежу. Ты говорила с Леей? Или с Хэном? – «Не стоит упоминать Джейну». – Я уже несколько дней ни слова не слышал от собственной сестры и лучшего друга. Если ты правда считаешь, что в поведении Джейсена нет ничего странного или тревожного, открой коммуникатор, свяжись с Леей и спроси, как считает она.
— Ладно, и если она скажет «да, мой сын превращается в Палпатина», что делать нам? Забрать Бена силой?
— Если потребуется – да.
— Когда ты в последний раз разговаривал с Беном?
«Слишком давно». – Когда он попал под облако слезоточивого газа.
— Ну а я часто с ним разговаривала, и могу сказать, что он изменился. Он счастлив, его уважают, и он стал спокойным. Он вырос, Люк. И это заслуга Джейсена.
— Что ж, Джейсен — молодец. Но я все равно не хочу, чтобы он обучал нашего сына.
— То есть ты готов сказать Бену, что он может снова замкнуться в себе.
— Да.
— А затем ты будешь думать, кто будет его учить.
— Возможно, некоторое время этим придется заняться мне.
— Да уж, это сработает…
Собственно, как раз потому они когда–то пошли на это: никто не мог справиться с Беном лучше Джейсена. И с тех пор у Люка никакого прогресса не было. Но сейчас он может хотя бы попросить Джейсена не брать подростка на операции.
Что же касается самого Джейсена, которого сейчас все воспринимают именно как джедая, вышибающего двери… Люк не мог влиять на него. Население планеты было довольно его жесткими действиями. И даже если орден джедаев исключит его из своих рядов – каким бы то ни было способом – Джейсен был и останется чрезвычайно сильным адептом Силы, и это у него не отнять.
Пожалуй, лучше пусть он хотя бы числится в ордене, чем начнет открыто ему противостоять в случае его изгнания. По крайней мере, пока.
Мара была не глупа. Почему же она не желает признать, что Джейсен опасен?
— Милая, есть еще кое–что, что ты должна знать, — сказал Люк. – И эта новость не является хорошей.
— Хуже уже некуда.
— Есть куда. – Время пришло. Люк не мог больше удерживать это в себе. Сейчас он радовался наличию на Корусканте системы автопилотирования на аэротрассах, поскольку сомневался, что мог бы сейчас самостоятельно удерживать направление движения. – Вернулась Лумайя. Я не знаю, где именно или как, но она вернулась.
Глава 13
«…Если Кореллия не откажется от своего намерения восстановить работоспособность Балансирной станции, являющегося нарушением указания Сената о разоружении всех государств – членов Альянса, у меня не остается иного выхода, кроме как применить к ней меры принуждения в виде транспортной изоляции. Космическая блокада пространства Кореллии начнется завтра в 05:00, если не будут даны гарантии, что перевооружение производиться не будет. В случае начала блокады никаким космическим кораблям не будет разрешено прибывать или покидать Кореллию или ее орбитальные заводы…»
Глава государства Омас, выступление в Сенате в присутствии посла Кореллии
Флагманский корабль флота Альянса «Океан», система Кореллии,
04:59 по времени Корусканта
Адмирал Че Ниатхал глянула на хронометр, затем подняла глаза на переборку мостика, проверяя показания приборов.
— Есть сигнал?
Джейсен не заметил, чтобы в течение этого часа глаза флаг–адъютанта Вайо отрывались от панели связи. Если бы кореллианцы уступили, тот бы узнал.
— Нет, мэм, — ответил Вайо.
— Что ж, тогда это молчание можно понимать как «проваливайте», — заметила Адмирал. – Флагман, всем кораблям. Изоляционные меры вступили в действие. С этого момента Кореллия находится в блокаде.
Корабли заняли позиции в двух раздельных областях пространства: вокруг Кореллии на дистанции двести тысяч километров, и между поверхностью планеты и орбитальными промышленными комплексами, а также верфями – индустриальным сердцем Кореллии. Теперь Кореллия была отрезана от внешней торговли и, что еще более существенно, от собственных фабрик и энергостанций.
Через тактический голодисплей, изображение на котором являлось уменьшенной копией схемы, воспроизводимой в оперативном отделе флота, Джейсен наблюдал за развертыванием разнообразных кораблей, от разрушителей до быстрых патрульных катеров. Почти три сотни малых кораблей патрулировали теперь внутреннюю часть оцепления, готовые перехватить любой транспорт с поверхности Кореллии, направляющийся к орбитальным заводам. Вне орбитального кольца ждали неизбежного разрушители и крейсеры.
— Кто–нибудь делает ставки на то, кто первым придет на помощь Кореллии? – спросил Джейсен у Вайо. Он знал, что команды не смогут удержаться от подобного развлечения.
— Явные фавориты – Джабиим и Ротана, — не моргнув глазом, ответил Вайо.
— Ротана? – Вообще–то, чемпионом в «заплыве против течения» всегда был Джабиим. Бескомпромиссность была для этой звездной системы, можно сказать, национальным видом спорта. – Почему именно Ротана?
— Эти явятся больше для того, чтобы наблюдать, чем оказывать поддержку Кореллии. Как–то связано с конкуренцией их космоверфей.
Ниатхал следила за голокартой и ждала. Через пространство Кореллии каждый день пролетали миллионы кораблей; первый конфликт должен произойти уже очень скоро.
— Я хотел бы спросить, почему верховный главнокомандующий находится здесь, а не наблюдает за происходящим из оперативного отдела флота, — тихо сказал Джейсен.
— По той же причине, по которой на переднем крае находится и руководитель Гвардии Галактического Альянса. – Ниатхал смотрела на неестественно застывшую карту пространства, где должны были отображаться сигналы ретрансляторов тысяч коммерческих кораблей, летевших по делам. – Чтобы меня видели.
«Океан» гудел и вибрировал механическими звуками тысяч работающих систем корабля, воспринимаясь Джейсеном почти как живое существо. Завораживающее ощущение – находиться так близко к чему–то, что не было связано с живой материей, и по этой причине не было открыто его восприятию Силы. Он мог лишь физически воздействовать на «Океан» с помощью Силы, но не чувствовал его.
Джейсен поискал Бена в Силе, усиливая свое присутствие, чтобы подбодрить его. Сейчас подросток был на Корусканте, в безопасности на попечении капитана Шеву. Он хотел сопровождать Джейсена, но тот сказал, что ему требуется посредник, который останется с Гвардией. Бену очень нравился его новый статус члена команды, которая уважала его способности, и его не потребовалось долго убеждать.
Впервые мальчик избавился от нависающей тени его отца. Сейчас Бен по–настоящему поверил, что является не просто сыном Скайуокера, а личностью сам по себе. Джейсен восхищался его стойкостью: он знал по себе, что значит быть отпрыском семьи политических знаменитостей, но быть Соло было не сравнимо с удушающим ожиданием от статуса сына Люка Скайуокера.