Читать интересную книгу Сибирская трагедия - Дмитрий Барчук

– Ты скоро поедешь домой? – спросил он шепотом Жаклин.

Та пожала плечами и тихо ответила:

– Я обещала маме помочь убрать со стола. Она хотела произвести на тебя впечатление своими кулинарными способностями и отпустила прислугу домой. Что с тобой? Ты плохо выглядишь.

– Что-то нездоровится. Тогда, может быть, вызовешь для меня такси?

Неожиданно из‑за спины объявилась Анна и сказала:

– Зачем такси? Я на машине и как раз уже собиралась ехать домой. Могу довезти Сергея Николаевича, если это будет по пути.

Жаклин задумалась, а потом с деланной улыбкой приторно ласково произнесла:

– Как это мило с вашей стороны, Анечка. Но Сергею Николаевичу совсем в другую сторону!

– Как, в другую? – удивилась одесситка. – Он ведь живет на Кот-де-Неж[117], в квартире вашего папы? Я поеду как раз мимо его дома.

Жаклин бросила на нее испепеляющий взгляд и стала убирать посуду.

Хорошо, что у Пьера оказались с собой таблетки от диареи, иначе бы Анне пришлось останавливать машину возле каждого бара, чтобы пассажир мог сбегать в мужскую комнату.

– Ты не будешь возражать, если я закурю? – спросила она, сразу перейдя на «ты», едва они отъехали от бабушкиного дома.

Он сразу принял предложенную игру и ответил двусмысленным вопросом:

– Я-то нет. Главное, чтобы ты не возражала.

– Ты про что?

– Я про сигареты. А ты про что подумала?

Она рассмеялась. Он тоже. Удивительно, но боль в животе сразу исчезла.

– Как говорят у нас в Одессе, рыбак рыбака видит издалека. Я сразу поняла, что ты мачо, – призналась она, развеивая всякие сомнения. – Куда поедем: к тебе или ко мне?

– А куда ближе? – спросил он, опасаясь очередного приступа диареи.

– К тебе.

– Ну тогда я приглашаю тебя в гости. Только надо будет купить что-нибудь выпить и закусить. Ты какое вино предпочитаешь?

– Водку.

– О! Это по-нашему! – воскликнул он и посмотрел на нее с уважением, а затем спросил: – А ты давно уже здесь?

– Полгода.

– Ну и как тебе Монреаль? Больше Одессы нравится?

Анна затянулась дымом и, выпустив изо рта аккуратное колечко, ответила:

– Нормально. По крайней мере здесь можно гулять по вечерам, не боясь, что тебя шандарахнут по башке.

– А я и в Томске не боюсь по ночам шарахаться.

Она сделала вид, что не заметила его реплику.

– И сыну здесь нравится. Он вообще быстро освоился. В их школе и желтенькие, и черненькие дети учатся, и никто никого не унижает, никто ни над кем не издевается.

– А где твой муж?

– Объелся груш.

– Нет. Я серьезно. Он остался в Одессе или вы уже здесь разбежались?

Она еще раз затянулась и крепко сжала руль. Ее длинные накрашенные ногти впились в ладони.

– Поехал в Ванкувер на заработки. Он моряк. Здесь работы не нашел. Ну и схлестнулся там с одной китаянкой. Прислал письмо. Извини, дорогая, но я нашел свою любовь.

– А ты еще не нашла?

– Я в поиске. Здесь мало кто женится. А в нашем возрасте мужчины и женщины даже редко живут вместе. Здесь принято ходить друг к другу в гости. О гостевом браке слышал? Ну вот, здесь большинство так живет. А что? Сфера услуг развита. В магазинах любые блюда в упаковке, любые полуфабрикаты. Бросил в микроволновку – и ужин готов. А захотелось разнообразия – бары, ресторанчики на каждом шагу. Кухни всех народов мира. Здесь даже белье сами не стирают, в прачечную сдают.

Внезапно откуда-то зазвучала песенка Крокодила Гены «А я играю на гармошке у прохожих на виду…».

– Это я на вызов сына такую мелодию установила. Из Интернета скачала. Правда, здорово? – пояснила Анна и ответила на звонок: – Что, милый? Я сегодня задержусь. Много работы. Ты, пожалуйста, ложись спать без меня. И утром, если я не приеду, не волнуйся и иди сам в школу. Значит, я у тети Любы заночевала. Ты все понял, Славик? Смотри, в компьютер долго не играй. Ну, ладно. Спокойной ночи, солнышко.

Коршунов вдруг стало жаль эту одинокую женщину.

– Слушай, Ань, но, если здесь все так здорово, почему у тебя глаза такие тусклые?

Она сверкнула ими, как фарами от встречной машины, и ответила резко:

– А вот переедешь сюда, сам узнаешь! А лучше не переезжай вовсе! Потому что все равно здесь все чужое! И то, что нам в детстве твердили о родине, это не пустые слова. Там, в Одессе, я работала учительницей в начальных классах. Да, получала гроши, но меня любили дети, уважали родители, я сама себя уважала. А здесь я торгую нашими – советскими – детьми, и Люба платит мне в сто раз больше, чем я получала в школе, но мне противно. Я себя презираю. Там я была мужняя жена, а здесь обыкновенная шлюха, готовая переспать с первым попавшимся мужиком, чтобы хоть немного мужской ласки урвать. За что мне себя уважать? Одно успокоение – сын. Он здесь уже освоился и вырастет настоящим свободным человеком. А на себе, на своей карьере я поставила крест, здесь я ничего сама не достигну, живу только ради сына. Я сделала свой выбор, стала удобрением, навозом для следующего поколения. А если ты сюда переедешь один, ты просто с ума сойдешь!

Супермаркет встретился вовремя.

– Слушай, возьми две бутылки водки. А то я чувствую – одной нам залить ностальгию будет мало! – попросила Анна.

Когда он вернулся с покупками, она докуривала вторую сигарету.

– Какой же ты умница! «Столичную» купил. Моя любимая водка! Эх, гульнем же мы сегодня с тобой, Серёга. Если бы не дурацкие канадские законы, я бы прямо сейчас из горла засадила. Так ты мое сердце растревожил. Но нельзя. Полицейский остановит, сразу по компьютеру выйдет на иммиграционное ведомство и заблокирует мне вид на жительство. И прости-прощай Монреаль! Здесь все строго и просто. А вот и твой дом. Кажись, приехали?

Анна припарковала машину на стоянке, и они пошли по темной аллее к подъезду. Она снова закурила. А он нес полиэтиленовый пакет с бутылками и свертками.

Неожиданно с лавочки поднялась черная фигура.

– А я вас уже заждалась! – сказала Жаклин. – Ну что встали, как вкопанные? Пойдемте домой. Или боитесь, что водки на троих не хватит? Так Сергей еще в магазин сбегает. Он по этому делу мастер.

В квартире женщины продолжили пикировку. Водка окончательно развязала им языки.

– А я что-то не помню, чтобы тебя кто-то сюда приглашал, тетушка.

– За здоровье своего племянника опасаюсь. Нравственное и физическое.

– Ты бы лучше за своим последила…

И так далее в том же духе. У Коршунова сложилось впечатление, что он находится вовсе не в далеком Монреале, а в родном Томске. И что ему не за сорок лет, а вдвое меньше. Какая-то студенческая вечеринка, и две девчонки не могут поделить его меж собой.

Он почувствовал себя в родной обстановке. Так легко и свободно ему не было давно. Но глаза начали слипаться. Он едва добрел до дивана в кабинете, рухнул на него и моментально заснул.

Человеческий организм не может сразу приспособиться к такой большой разнице во времени. В Томске уже начинался день.

Проснулся он в тихой и темной квартире. Включил ночник и посмотрел на часы. Они показывали начало третьего. Значит, он проспал добрых пять часов. А время пролетело совсем незаметно. Будто только лег. Но бодрость уже вернулась к нему.

Он пошел в туалет и, проходя через гостиную, увидел неубранный стол. Туалет его вообще разочаровал. Кто-то заблевал унитаз и не смыл его. Зажав нос, он навел порядок.

Включив в гостиной свет, он осознал масштаб бедствия. Грязная посуда с остатками пищи на залитом водкой столе, на ковре пепел с окурками, пустые бутылки…

– Ничего себе девчонки погуляли! – глубокомысленно резюмировал квартирант.

Он заглянул в полуоткрытую дверь в спальню. Две одетые женщины спали по разным сторонам кровати. Жаклин свернулась калачиком. Голова Анны свисала с лежбища. Не включая света, он укрыл каждую отдельным покрывалом. Бережно приподнял голову одесситки и положил ее на подушку. Та пробурчала в ответ что-то нечленораздельное. Он вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь.

Сна не было ни в одном глазу. Опохмеляться тоже не хотелось. Ведь он вчера выпил-то всего ничего.

Сергей убрал со стола посуду. Составил ее в раковину, но мыть не стал, чтобы шум воды не разбудил спящих красавиц. Сварил себе крепкий кофе. Налил большую чашку и, вдыхая его аромат, прихватив еще плитку шоколада, тихонько удалился в кабинет, где снова засел за прадедову рукопись.

Однажды в июне, простояв целый час в очереди с хлебными карточками перед пекарней и получив два фунта хлеба, я вернулся домой настроенный самым решительным образом.

– Все, Полина, хватит! Давай готовиться к отъезду. Петенька уже ест из бутылочки. До Харбина как-нибудь доедем! Не помирать же здесь с голоду!