– Кухонным ножом, – уточнила Гретхен. – Я уже приготовилась к смерти, как вдруг – бах! Это было изумительное зрелище: осколки летели дождем. Жаль, что вас не было.
Эдуард несколько раз открыл и закрыл рот, не находя слов, чтобы выразить свои чувства.
– С тобой творится что-то неладное, Жанетта, – сурово заметил Ален.
– Прошу прощения. В следующий раз я позволю убийству совершиться, – сладким голосом ответила она.
– Однако к делу, – вмешалась Гретхен. – Надо избавиться от этого. Двое сильных мужчин вполне способны убрать его отсюда. Мне вовсе не хочется, чтобы этот бродяга пришел в себя в моей гостиной.
Мужчины дружно тряхнули головами, отгоняя оцепенение.
– Думаю, его надо отнести через заднюю дверь в переулок, развязать и бросить в сточную канаву, где ему самое место, – неуверенно предложил Эдуард.
– Превосходный план, – иронично произнесла Гретхен.
– Что ж, понесли, – вздохнул он, жестом подзывая Алена. Гретхен и Жанетта расположились на диване, ожидая их возвращения. Вернувшись, Эдуард и Ален устроились в креслах с неизменными стаканами коньяка. В гостиной повисла напряженная тишина.
– В Марселе теперь небезопасно, – наконец начал Эдуард, – и то, что случилось здесь, как нельзя лучше это доказывает. Не желаете сопровождать нас в провинцию, Гретхен?
– Благодарю за любезное предложение, но я останусь в городе, – ответила та, поднимая взгляд от вышивания. – Если я оставлю дом на произвол судьбы, его могут разграбить.
– Хочу заметить, что сегодня вы были вдвоем с Жанеттой. Но кто придет вам на помощь, если нападение повторится? А если злоумышленник будет не один?
– С Божьей помощью я переживу смутные времена! – благочестиво воскликнула Гретхен.
– Женщины – это сплошные сюрпризы, – вставил Ален. Он начал расхаживать по комнате. Пару минут спустя он остановился за креслом Жанетты, глядя на ее золотисто-рыжие волосы. – Тем не менее все-таки лучше, когда рядом надежный, крепкий мужчина. Еще раньше мы с Эдуардом решили, что нужно ускорить венчание, а уж после того, что произошло сейчас… Незамужней знатной даме опасно быть одной.
Девушка похолодела. Ей пришлось больно прикусить губу, чтобы не крикнуть во весь голос, что сам вид Алена противен ей до омерзения. Ее протест, впрочем, не принес бы ничего, кроме неприятностей.
– Я хочу сказать, – продолжал он, – что нет смысла ждать возвращения в провинцию. Мы ведь можем обвенчаться, и здесь, в Марселе.
Поставив недопитый стакан, он по всем правилам опустился перед Жанеттой на одно колено и взял ее безжизненную руку в свою. Кончиками пальцев другой руки он приподнял ей лицо, так что она вынуждена была заглянуть в его торжествующие глаза.
– Назови мне хоть одну причину, дорогая, по которой я не могу сейчас же обвенчаться с тобой.
Жанетта ответила не сразу, прислушиваясь к тому, как холод пробирается внутрь, в самую душу ее, а когда заговорила, голос ее напоминал перестук льдинок:
– У меня не столь богатое воображение, Ален.
– Ну, что я говорил! – обратился он к Эдуарду. – Она согласна! Да и могло ли быть иначе? Завтра мы все обсудим, а сегодня отпразднуем согласие невесты, не так ли, моя любовь?
Жанетта обратила к нему холодный взгляд аметистовых глаз и в душе поклялась, что этому браку не бывать.
Глава 23
После ужина, о котором нельзя было сказать, что он прошел в теплой, дружеской обстановке, женщины поднялись наверх, а мужчины перешли в гостиную, чтобы провести время за коньяком, сигарами и разговором.
Час назад, переодеваясь к ужину, Жанетта обсудила с теткой положение дел. Они пришли к единодушному выводу, что нужно подыграть в нелепом фарсе, навязанном им Эдуардом и Аленом, чтобы не спровоцировать новых гнусностей с их стороны. Больше всего Жанетту пугала возможность снова стать жертвой низменных наклонностей жениха. Она робко надеялась, что отчим не позволит этому повториться, хотя бы потому, что он ревниво относился к соблюдению условностей. Без сомнения, он пошел на поводу у Алена только ради гарантии брака, столь для него выгодного.
Сейчас, поднимаясь наверх, девушка задержалась на лестничной площадке, чтобы бросить взгляд на двери гостиной. Оттуда доносилась не слишком связная речь. Она содрогнулась, вспомнив похотливые, всегда влажные руки жениха.
– Когда же придет Куинси? – нервно спросила она тетку.
– Окно в твоей спальне закрыто, но не заперто, а с подоконника свисает веревка, – ответила та. – Если Куинси появится, ему не составит труда попасть в дом.
– Только бы Ален ничего не заподозрил!
– Не забудь подпереть дверь стулом, – тревожно произнесла Гретхен. – Пьяный, он не выломает дверь так легко, как трезвый. Хоть бы у Эдуарда достало ума держать его в узде.
– Я мечтаю убраться подальше от них обоих, – призналась Жанетта.
– Потише, дорогая! – предостерегла ее тетка, бросив взгляд в сторону гостиной. – Идем скорее отсюда! Думаю, не стоит так уж рассчитывать на помощь Куинси, у него сейчас хватает своих проблем.
Жанетта молча кивнула. Они двинулись дальше чуть ли не на цыпочках, торопясь оказаться в комнате Жанетты, но открыв дверь, замерли: внутри царила кромешная тьма, хотя Гретхен, готовя все необходимое к возможному визиту Куинси, сама зажгла настольную лампу. При свете, падающем из коридора, Жанетта направилась к столу. Гретхен потянулась к дверной ручке, однако дверь закрылась сама собой, и она вздрогнула от страха.
– Это я, – прошептал в темноте знакомый голос. – Не вздумай кричать, иначе меня обнаружат.
– Куинси! – так же шепотом воскликнула Гретхен, облегченно вздохнув, и как только лампа на столе засветилась, негромко окликнула Жанетту, добавив: – Только не шуми, мы здесь не одни.
Первым порывом девушки, когда она узнала гостя, было броситься к нему и повиснуть на шее, однако в памяти всплыло последнее, не самое романтическое их свидание, и она остановилась на полушаге. Растерявшись, она молча смотрела на Куинси. Как теперь держаться с ним? Что сказать, чтобы поправить дело?
Гретхен с минуту переводила взгляд с одного на другого. Когда стало ясно, что ни один не собирается нарушить тягостное молчание первым, она, вздохнув, отошла в самый дальний угол и уселась там, стараясь стать как можно незаметнее.
Лампа была как раз за спиной Жанетты, и Куинси видел только ее силуэт, словно озаренный внутренним светом. Хуже всего, что он не мог видеть выражения лица и глаз. На Жанетте было роскошное вечернее платье, оно придавало ей до такой степени аристократический, утонченный и неприступный вид, что он не знал, чего больше в его отношении к ней в этот момент – любви или ненависти. В любом случае казалась наивной недавняя уверенность, что эта изящная красавица способна связать с ним жизнь, разделить все ее тяготы. Не потому ли она оттолкнула его тогда, в подвале? А слова любви… что ж, у знатных дам они недорого стоят!