морока, его разум вновь пробудился и напитался кошмаром сверх меры, он таращится в глаза Лорда де Феаса, узнавая его, и осознавая, что стоит привязанный к деревянному креплению в похабной позе, а за спиной его стоит палач. И за всю эту ночь, пареньку эльфу не дали сказать ни единого слова, не задали ни одного вопроса. Лишь для этого мига, что бы обезумевший от страха и боли разум эльфа вдруг познал то, ради чего его сюда притащили, выкрав из собственной постели.
Никому не нужны были слова эльфа, напротив, Лорду де Феасу нужно было, чтобы этот очаровательный паренёк заткнулся. И больше не болтал ничего о его сыне в городских трактирах, и не пытался нанять нездешний лихой люд для сведения счётов с его же, Лорда де Феаса, сыном.
Но одного понимая было мало, нужно чтобы эльф как следует запомнил.
Кастилл прошёл к стене, к той самой, к которой парнишка был обращён взглядом. Палач снял с одного из крюков замысловатый стальной инструмент. Длинный, гномьей работы. Представляющий собой стальной шест в полтора локтя длинной, на конце выпукло расползаясь в продолговатую форму. Инструмент сей гномы затейники назвали «Груша», в честь аппетитного фрукта, ведь конец был той самой замысловатой округлой формы. И на этой груше, сбоку у шеста есть рычажок, за который Кастилл слегка потянул, и груша раскрылась в стороны стальными лепестками.
В этот миг эльф замычал так, что чуть не проглотил кляп, а кожаные ремни, которыми он крепился к деревянным козлам заскрипели, но то были напрасные траты сил. Ремни держали прочно. Эльф был беззащитен. А Кастилл опустил грушу в одну из жаровен, и загрёб внутрь раскалённые угли. Груша закрылась, и светлый выпуклый металл на конце, слегка засветился алым, с каждым мигом разгораясь всё ярче.
Кастилл же неторопливо вернулся за спину эльфа, одной рукой в чёрной перчатке коснулся плотно сжавшихся ягодиц паренька, вдавил пальцы и растяну с силой в стороны, раскрывая проход.
В этот же миг Кастилл помотал головой и вперился взглядом грустных водянисто-серых глаз в глаза уставшего Лорда. Эльф верещал гортанно, как умирающий зверь, глаза выпучил бешено… он ждал муки. Не ведая, что палач за его спиной совершенно не собирается его больше мучить, а напротив, едва сдерживает слёзы и стыд в своей весьма мягкой душе.
Лорд де Феас печально улыбнулся. В его же душе сейчас усталость и горяч проблем нивелировали все остальные чувства.
— Хватит, Кастилл! — отдал он никому не нужную команду, а мастер сделал вид, словно нехотя прекращает работу, с весьма уловимым разочарованием в голосе проговорил:
— Да, сир… как скажете, сир…
Угли вытряхнули в жаровню. Грушу повесили обратно на стену. У трясущегося, всего мокрого от собственного пота паренька, вытащили изо рта кляп. Эльф взахлёб рыдал, боясь закрыть глаза, в ожидании нового удара… губы его кровоточащие тряслись жалобно. А Лорд де Феас задумался в этот миг совсем не о деле, и задал вопрос не тот, который хотел:
— А сколько тебе лет, паренёк?
Сломанный напрочь за эту душную ночь, эльф выдал без утайки, не переставая рыдать:
— М-мне… с-сор-ак… т-три… Л-лор-рлде..Феас…
Лорд непроизвольно вздрогнул. По сравнению с этим «пареньком» он сам был мальчишкой, ведь ему-то всего тридцать два, а Кастиллу едва-едва двадцать шесть минуло. Такой же шок и на лице палача отразился, жёсткие черты лица у мастера загрубели окончательно, превратившись в печатную рожу статуи, а не человека. Кастилл молча стоял за спиной своей жертвы и удивлённо качал головой.
Лорд же, опомнившись, вновь уставился на эльфа.
— А зовут тебя как?
— С-с…иамор… гос-па…дин.
— Сиамор… не знаю, что это имя означает на вашем языке, наверняка какое-то достойное качество…
— Сс-сметливость…
Лорд не смог сдержать усмешки. Кастилл же за спиной своей жертвы и вовсе закрыл лицо ладонями и отвернулся к стене, сдерживая хохот.
— Я искренне надеюсь, Сиамор, что это качество в тебе всё же есть… и ты сейчас внимательно выслушаешь меня и сделаешь ровно так, как я сказал, в ином случае… ну ты же понимаешь.
Лорд ненавящего кивнул в сторону висящей на стене стальной груши.
Сиамор бешено замотал головой, соглашаясь на всё, и стараясь в ту сторону не смотреть. Плакать он перестал, хотя его умильная эльфийская мордашка после слёз сделалась такой трогательной, с этими распухшими глазами… что Лорд едва сдержал руку, чтобы не потрепать эльфа по щёчке, вместо этого раскашлялся, и постарался подавить румянец, бурно расцветающий на лице.
— К-хе… так вот, Сиамор. Ты больше не будешь болтать ничего дурного про моего сына… ни в трактирах, ни на площадях, ни даже у себя дома в кругу родных… ты понял меня?
Всё смущение разом исчезло из Лорда, на конце стояла родовая честь. Эльф же с видимым усилием сглотнул, раскрыл рот, чтобы что-то ответить, но тут же на лбу его проступили новые капли пота, а взгляд сам собой метнулся в сторону стены… Сиамор кивнул, и ещё пару раз, чтобы окончательно убедить Лорда де Феса с его, Сиамора, согласием.
— Вот и славно! — Лорд де Феас жёстко улыбнулся и махнул рукой Кастиллу, что уже и сам тянулся к кожаным ремням. Сиамору шустро надели обратно штаны, опустили рубаху, завязали пояс, и освободили от всех пут. Эльф дрожащим потным призраком пятился к выходу из пыточной вслед Кастиллу, идя на этот раз без всяких цепей и кляпа во рту.
— И ещё, Сиамор…
Эльф вздрогнул всем телом и загнанно посмотрел в сторону кресла с сидящим на нём Лордом.
— Откажись от найма чужаков, мы разберёмся во всём сами… я лично накажу своего сына и всех причастных, это я тебе обещаю.
Эльф затравленно кивнул и вышел. Но Лорд де Феас отчётливо увидел в сметливом эльфийском взгляде сомнение и горечь. Ему никто не поверил. И это почему-то резануло по душе.
***
Лорд де Феас теперь сидел в кресле другом, гораздо более роскошном, в этом кресле его спина отдыхала после тяжёлой ночи, и он мог позволить себе пару минут задремать.
В дверь покоев постучались. Стражник на входе приоткрыл створку.
— К вам господин Зурдиас! — отрапортовали со входа звонко, по голосу сразу чувствуется, что страж недавно стоит на посту и успел за ночь хорошо отдохнуть. А лорд даже не заметил смены поста у входа в свои же покои… так можно и войну проспать.
— Впус-к-кай… — и голос его звучал до ужаса паршиво,