– И куда же вы направитесь?
– Во Францию, в Марсель.
– В порту Алжира не счесть кораблей, – холодно сказал Гоунандрос. – Однако найти подходящую команду вам будет непросто. В последнее время море неспокойно.
Каролина пристально разглядывала врача, заинтересованная этой откровенной манерой выражаться, которая, не будучи вызывающей, лишала людей покоя. Он не лгал ей. Однако и не говорил всей правды. Что же он скрывает?
– Стерн сказал мне, что вы знаете в Алжире каждый корабль и каждого капитана. Мне нужен самый быстрый парусник и самый надежный капитан.
Гоунандрос рассматривал ее сквозь полуприкрытые веки.
– Дайте мне подумать, – сказал он, наполняя второй бокал, чтобы выиграть время.
Именно потому, что она оказалась не такой, какую он ожидал встретить, потому, что Стерн ради нее решился на все, Петрос вдруг почувствовал охоту поиграть с судьбой. Или все же это было желание излечить друга? Всего одно его слово Мора, и Каролина сможет покинуть Алжир без Стерна. Гоунандрос представил все себе так живо, будто это уже произошло в реальности. Он увидел перед собой Района в тот момент, когда тот осознает, что произошло, – и тут же одернул себя, понимая, что играть с судьбой всегда бессмысленно.
– Я понимаю ваше нетерпение, – задумчиво сказал он. – Однако почему бы вам не дождаться Стерна? Может быть, он принесет хорошие вести.
Каролина рассеянно кивнула. Она услышала шаги. Это была Мирто, вошедшая в комнату.
– Еда готова, – сказала она.
Место Стерна за столом оставалось пустым: голубые тарелки, приборы, белые салфетки остались нетронутыми – как и стакан с вином, наполненный Гоунандросом. Уже больше часа стояли готовые блюда в духовом шкафу.
В комнате было тихо, и Каролина, честно сказать, радовалась этой тишине и полутьме; радовалась, что врач и его жена избегают пустых разговоров, предоставив ей возможность остаться наедине со своими мыслями. За входной дверью послышался громкий мужской голос. Вошедший мужчина был тем самым капитаном с перевязанной рукой, которого Каролина видела из окна своей комнаты.
– Эй, Петрос, мои люди прихватили неплохой улов... – Он умолк посередине фразы, заметив незнакомую женщину. – Могу я поговорить с тобой наедине?
Гоунандрос молча поднялся и вышел из комнаты вместе с капитаном. Каролина услышала их быстроудаляющиеся шаги. Не сказав ни слова Мирто, Каролина вскочила и поспешила вслед за мужчинами. Ориентируясь по звуку их шагов и свету фонаря, она прошла через залу и спустилась вниз по винтовой лестнице. Она быстро догоняла мужчин и уже могла различить узкую железную дверь, через которую врач и капитан вышли наружу. Она следовала за ними. Прохладный ночной воздух пахнул ей в лицо соленым ароматом морских просторов; она различала шум волн.
– Он, должно быть, рыбак, – донесся из темноты голос грека.
– Не смеши меня. Никакому рыбаку и в голову не взбредет расставлять сети в такую ночь. Это наверняка проклятый француз. Подожди, сам увидишь...
Каролина не могла удержаться и догнала их. Гоунандрос и Мора, стоявшие ступеньках в нескольких шагах от нее, обернулись и подошли ближе.
– Ступайте осторожней. – Гоунандрос ничего не мог с собой поделать, симпатия к этой женщине была сильнее предубеждения и возрастала с каждой минутой.
Он вздохнул с облегчением: слава Богу, наконец окончилась эта глупая игра в прятки. Ему даже было приятно, что в создавшейся ситуации он просто обязан сказать ей правду.
– Вы говорили о каком-то французе, который случайно попал к вам? – спросила его Каролина.
– Не торопитесь, – спокойно сказал он. – Речь идет прежде всего о том, что на пути к Алжиру находится целая флотилия судов. Молчите? А если я скажу вам, что один из кораблей представляет для вас особенный интерес, ибо это французское судно под красивым названием «Алюэт»?
Гоунандрос приподнял фонарь, чтобы получше рассмотреть лицо этой женщины, увидеть ее реакцию на его слова. Она смотрела ему прямо в глаза, но тем не менее ее лицо было непроницаемо. Петрос указал на Мора:
– Капитан Мора уже имел удовольствие сразиться с ним.
– И какое! – выпалил Мора. – Она шикарно выглядит, эта посудина: золото, резьба, а пушки замаскированы. Из-за этого-то я и попал впросак.
Каролина переводила взгляд с одного мужчины на другого. Она все еще не до конца понимала смысл услышанного. Она ощущала ночную прохладу, слышала плеск волн о ступени мола, видела лодку, пришвартованную внизу. Капитан Мора приложил ладони рупором ко рту и крикнул:
– Эй! Чего вы ждете? Ведите его сюда!
Каролина двинулась за ним следом и остановилась у парапета. В неверном свете фонаря, то и дело почти задуваемого ветром, она разглядела шлюпку с убранными парусами. Человек с мушкетом в руке уже стоял на молу, второй был еще в шлюпке и ждал, пока схваченный моряк ступит на землю. И вот все трое оказались на насыпи и пошли к ним навстречу. Пленник шел посередине. Пираты поторапливали его, однако тот шел все так же размеренно. Он возвышался над своими стражами на целую голову, спокойно неся свою седую гриву и распрямив широкие плечи.
Он ходил не так, как ходят привыкшие к качке моряки. Это было первое, что бросилось в глаза Каролине. Чем ближе подходил он, тем знакомей казалось Каролине его лицо. Как будто вот-вот он окликнет ее, как много лет назад в Розамбу, когда она играла в прятки, а он, давно зная, где она притаилась, притворялся, что не видит ее.
Раскинув руки, Каролина побежала навстречу Симону Вальмону. Но за несколько шагов до него она вдруг остановилась, ее руки бессильно опустились. Она испугалась следующего мгновения. Застывшее лицо этого человека было ужасным; но увидеть это лицо без защитной маски казалось, еще ужасней.
Внезапно в нем что-то дрогнуло. Он невозмутимо отвел рукой направленное на него оружие и шагнул вперед.
– Симон! Симон! – она прижалась к его груди.
Все перестало для нее существовать. Она снова была маленькой девочкой, которая вечером никак не хотела возвращаться домой и которую Симон находил после долгих поисков и, как бесценное сокровище, приносил на кухню к Марианне, уже снимающей с каминной решетки чан с горячей водой.
Симон держал Каролину в своих объятиях. Он чувствовал тепло ее тела. Она казалась еще нежней и беззащитней, чем раньше, но она была жива. Он не грезил. Он стыдился каждого мгновения, когда вера изменяла ему, когда он осмеливался думать, что никогда больше не увидит ее. Он отступил назад, но не снял тяжелых ладоней с ее плеч. Ветер развевал ее длинные распущенные волосы. Она была в легком домашнем платье. Ей наверняка холодно. Симон снял с себя плащ и накинул его ей на плечи.